Ты можешь приехать? (2/2)

— Что? Почему?

— Потому что никто не помнит об этом, особенно в детстве. И ты просто уйдёшь оттуда не с чем. Ты ни чем этим не добьёшься. Это всё глупо, Лер.

— Ты это специально так говоришь.

— Какой мне смысл в этом, Лер? — он только изгибает бровь.

— Не знаю, — бурчу я. — Короче, пошёл ты! — резко срываюсь я, и показав ему фак, ухожу.

Бесит меня всё блять! Я им всем докажу, что это возможно! Не помнят они! Все они помнят! Если что, то напомним им. Окей, они просто помнят, что была такая тихая девочка Лера. Они потом все вспомнят, я же помню. Просто надо кому-то освежить память. Я им всем докажу ещё! Никакого веселого и доброго праздника не будет. Я постараюсь его максимально испортить. Потому что, когда им напомню, то чувствую отнекиваться им будет просто тупо. Потому я, как Малифесента, только её позвать забыли, а меня нет, но праздник всем испорчу. Не дам им просто шанс спокойно жрать свои зефирки и чаем прихлебывать.

Дома залезаю в свой шкаф. Выбор между л-двумя платьями. Выбираю первое. Черное, которое идеально подчеркивает фигуру, но при этом легкое и воздушное. Подвеска. Длинные стрелки, самая темная помада. Черные стрипперы. Волосы просто выпрямляю и оставляю так. Сажусь на мотоцикл и гоню. Да, я купила себе новый. Останавливаюсь у этого несчастного садика номер шестьдесят восемь. Лишь сглатываю и иду вовнутрь. Так, кажется на первом этаже. Колокольчики, точно именно так всё и называлось. Я лишь вздохнув, захожу вовнутрь. И тут же попадаю в обстановку шума и какого-то дикого веселья. Так, надо не показывать, что стремно.

— Ну привет, спасибо за приглашение, — я усмехаюсь.

Двенадцать человек поворачивают головы на меня.

— А это… Может Аля?

— Да не не похожа?

— Лена?

— Тоже нет. А кого нету?

— Серьёзно? Так сложно Леру узнать? — я усмехаюсь. — Неужели так изменилась, а, мальчики? Так активно вспоминать, кто я.

— Лера? Да ладно? Ты покрасилась, — подмечает Ваня, о да, он только это заметил?

— Ну типа того, покрасилась, сменила стиль, начала зарабатывать, такие мелочи, — было видно, что на их фоне я сильно выделяюсь и не только внешностью.

— Ну наверно пройдём к столу, — услышала я женский голос, о, тот голос, который я из тысячи узнаю, сама любимая в мире воспитательница Елена Степановна, да быстрее к столу, я им всё напомню.

За столом все пытаются говорить, жуя дешманский зефир и шоколад.

— А помните, как вы все весело меня ненавидели? — усмехаюсь я, и чувствую, как все резко замерли. — Например, вы, Елена Степановна, постоянно говорили, что я сижу не так, закинув ногу на ногу, причём сами постоянно так сидели, и вы выставляли меня полной идиоткой при всех. А помните, как еду в меня запихивали? Помните, нам давали отвратительную запеканку, которую никто не ел, но вы обязывали нас к этому и вы довели ситуацию до того, что меня стошнило прямо за столом, и кстати, я ещё была виноваты, а не вы, которая просто запихивали в нас всё дерьмо. Нет? О, а помните, как я вас всегда была виноватой? Я помню, как меня обозвали и я рассказала это матери своей, она единственный раз пришла разбираться, а потом вы меня усадили меня и начали говорить, что я последняя сука, которая решилась на это. Итак была два раза точно, я говорила, что мне плохо и тогда пришёл отец разбираться, и вы снова сказали, что я сука полная. А кстати, Лиля, — я обратилась к ней, да, её вес никак не изменился лишнего было дофига. — Помнишь, как ты меня по лицу колготками ударила? Такая мелочь? Аль, кстати классно было сначала быть новенькой, начинать со мной дружить, и только со мной общаться, а потом переставать и говорить, что от меня воняет. Надя, ты, кстати делала тоже самое. Я помню, как я к вам подошла, чтобы сесть, и вы сказали, что от меня пахнет, ушла, а вы ещё начали ржать и говорить, что кто-то сказал это быстрее. Зайчики, мои любимые, а как вам ваш нейтралитет? Остальные смотрели и ничего, всё норм было.

— Лер, — только тихо выдала Лиля. — Мы же прикалывались. В детстве все так делают.

— Да? Я не помню, чтобы тебя тотально ненавидели все.

— Лер, с чего ты взяла, что мы тебя ненавидели? Мы просто смеялись, — подала голос Аля.

— И ты делала это громче всех.

— Я не помню, чтобы такое было, — резко заявила Надя, все только дружно покачали головами, а я резко подскочила и выбежала из группы.

Я закрылась в туалете и только отчаянно всхлипнула. Я ведь говорила правду, всё то, что там было сказано, было чистой правдой. Но видимо Саш был прав, никому это не нужно. Они все это давно забыли, ведь такое дерьмо было не с ними. И вообще это были просто приколы, только почему-то я рыдала каждое утро, когда мне надо было туда идти. На что я вообще рассчитывала?

Что взову их к совести? Так, а толку они воспринимают это, как детские шалости. Я уверенна, что те, кто просто держал нейтралитет они и вовсе не помнят об этом, конечно не их же касалось. Я прекрасно понимаю, что меня не били, но это психологическое насилие было слишком огромным. И теперь у него последствия. В виде моих комплексов, что я ненавижу своё тело и что, когда иду по улицам у меня навязчивая мысль, что на меня все смотрят и думают, что я уродина. Знаете, что самое смешное все как-то попытались оправдаться, кроме замечательной Елены Степановны, у меня вопрос, она вообще понимала, как сильно она губит психику детям. Чёрт возьми да не только мне. Негативное влияние тупо распространяется на всех. Некому от этого дерьма не было бы хорошо потом.

Просто, так обидно, что ты реально считала, что сможешь просто что-то изменить, что они наверняка все поняли и они пригласили тебя, потому что им жаль, что так произошло. Что они все это время думали, как попросить у тебя прощение. А по итогу ничего из этого не произошло. Потому что ну не с ними же было, а я уверенна, если бы такое дерьмо было с какой-нибудь Лилей, то наша бы встреча началось с того, как мы ей сломали жизнь, что она нас ненавидит и мы все гребанные мрази. Я ещё культурно поступила, только Саша был прав, я зря сюда поехали, я ничего не кому не доказала, потому что и это не надо, я уверенна, что они спокойно продолжают себе дальше пить чай и говорить, какая я ебанутая, особенно Елена Степановна, это же её главная встроенная функция гнобить и ненавидеть Леру. Зачем я вообще сюда поехала. Больно, очень больно, так, что кричать хочется.

Из сумки достаю забытый порошок и занюхиваю его полностью. Сажусь на мотоцикл, включай плейлист из сериала «Обоюдное согласие» и вся в слезах мчу домой. Ноги адски трясутся я пишу барыге о дозе, у моего дома мы одновременно. Я закрываюсь в своей комнате и высыпав на ноутбук, занюхиваю. Меня срывает, я звоню Саше.

— Ты можешь приехать?! — плачу я в трубку.

— Лер, что случилось?