Я их ненавижу! Я себя ненавижу! Я всех ненавижу! (1/2)

Утром просыпаюсь неохотно. Очень хочется кофе. Только медленно плетусь на кухню, мама только неодобрительно смотрит на меня.

— Лер, откуда? — спрашивает он, указывая видимо на след, который остался от вчерашней пощёчины.

— Не важно, — я только роюсь в холодильнике в поиске шоколадки.

— Нет важно? Кто это, Лер? С кем ты умудрилась связаться?

— Слушай, чё прокопалась, отстань, а? Дай мне вообще спокойно собраться в школу, хлопаю холодильником и иду в ванну.

Умываюсь, потом крашусь и выхожу, хочу кофе снова захожу в «Starbucks», заказываю там «Мокка». Блин, сегодня же будет очередная херня, что мы все так скучаем по Соне. Типа, скажи нет суициду и другие дибильные лозунги, вроде даже чьи-то предки припереться из нашего класса.

Влада вроде должно говорить, то, как мы несчастны без Сони. Странно, почему она, ведь с ней вообще никто из класса не общался, ну видимо, это меньшее из всех зол было. На эту хрень прибегаю буквально за десять минут до начала, осматриваю актовый зал и бегу к своим, и уже издалека вижу просто выпученные глаза классухи, в которых читается только боль и всё.

— Лера, — она резко подбегает ко мне. — Заменишь сегодня Владу. Она сказала, что заболела не придёт.

— Просто кто-то девственности лишился, теперь отходит, я её сториз смотрела, всё к этому и вело.

— Так, мне не интересна причина! Ты её заменишь!

— Нормально! А почему я?!

— Ты хотя бы слова в предложения умеешь складывать. Сейчас выступишь и всё, там говорить-то пять минут! Всё, быстро на сцену!

Да, какого хрена мне всегда все самое залупное достаётся. Психолог наш уже чё-то вещает. И одобрительно смотрит на меня, чего не скажешь о родителях. Ой, я сама не горела желанием здесь распинаться, я даже не знаю, что говорить.

— Соня была очень важно для нас всех. Мы все её очень любили, — я посмотрела в зал на родителей, писец. — И особенно, мы, сожалеем, — снова смотрю на них, сталкиваюсь глазами с её матерью, да не могу я!

Хватаю сумку и уношусь в туалет. Закрываюсь в первой же кабинки и срываюсь на крик, вперемешку со слезами.

Не могу я! Как я могу говорить то, чего о ней никогда не думала. Что за тупость вообще звать меня выступать. Она прекрасно видела моё отношение ко всей этой ситуации. Да, я к ней не питала симпатии, но я не могу и не хочу сейчас лицемерить. На меня смотрят родители, они прекрасно знают, что мы с ней были не в ладах. Я не могу говорить о ней того, чего не чувствую к ней. Да, я её откровенно ненавидела, да и сейчас моё мнение о ней не сильно изменилось, теперь просто никак, её же нет, но как я могу сказать от чистого сердца.

Мне стыдно, на меня все смотрят, смотрят, как на главную суку. Я признаю я была не ангелом, но я не могу говорить о человеке, того, что к нему не испытываю. Я не чувствую за собой вины. Сейчас был только какой-то жгучий стыд. К чему вся эта показуха. Зачем вообще кому-то что-то о Соне говорить? Никто из нас её не любил, никто из нас сейчас не может быть искренним, я не хочу лицемерить, и пускать какие-то ложные надежды в их глаза. Мать Сони никогда своего мнения ко мне не изменит. И наверно будет права. Я вообще не знаю, почему меня так накрыло. Просто это всё как-то неправильно. К чему это? У нас кажется три года назад повесился парень из неблагополучной семье, оба родителя бухали, но почему-то никто не обратил на это внимание.

Потому что он сам очень сильно выводил преподов на эмоции. А в этом году засуетились, потому что проблемы такие освещать надо, в «13 причин почему» устраивали собрания мы тоже устроим, ну попытаемся. Только никто не должен говорить о том, как он сожалеет. Мы этого чувства не испытываем. Я его не испытываю, я понимаю, что я сучка в ваших глазах, которая банально не может признаться себе, что виновата. Я а вины-то не вижу, я себя не понимаю, а тут чувства к другим, тем более, когда мы состояли в таких абьюзивных отношениях.

Знаете, за что стало стыдно? За себя, за то, что согласилась говорить то, чего не испытываю. И вообще за всех стыдно, за эту чертову школу! Почему кого-то мы жалеем и готова помнить об этом весь год и устраивать разборки привлекать всех, а про кого-то даже не помним! Того мальчика никто не помнит, я слышала, что учителя говорили меж собой, они радовались больше никто уроки срывать не будет. А тут, надо показать, что нам жаль.

Ведь была тихой, а тут видео из лохматого года всплыло, тоже отреагировать надо. Только реагирует все, из-за того что мать Сони как-то больше пыталась говорить об этом. Говорят, потому что мир сейчас такой толерантный, надо под его стандарты подходить, а то загрызут и кости выплюнут. Я ведь прекрасно знаю отношение школы к этому, им всем похуй, нам всем похуй. А мне противно от лицемерия, и от того, что я пыталась делать из себя того, кого к ней не являюсь. Нам всем на это похуй. Не похуй только её матери. Родителям зачастую не похуй на своих детей, все остальные только делают вид. И от этого мерзко на всех уровнях.

Я просто к чертям убегаю отсюда, не могу здесь находиться. Кажется моего побега никто не замечает. Ну и ладно, мне же лучше. Мама даже ещё не успела уйти на работу. И только непонимающе смотрит на меня.

— Лера? Ты кажется в школе должна быть, я ничего не путаю? — я слышу только сарказм в её голосе.

— Может и путаешь, — только надменно смотрю на неё.

— Нет, Лера, так делала не делаются. Быстро в школу вернулась. Что у вас там произошло? Только первый урок начался. Я не собираюсь потом из-за тебя от завуча выслушивать.

— Мам, успокойся. Ты сейчас спокойно идёшь на работу, а я остаюсь дома, вот и всё, — Гоша увидев меня, сразу подбежал ко мне и встал на защиту.

— Нет, Лера, ты сейчас идёшь в школу, — она только потянула меня за руку.

— Хватит! Убери свои руки! Не прикасайся ко мне!

— Лера, что там в очередной произошло!

— Мне сказали зачитать речь про Соню, я не захотела всё.

— Почему ты вообще должна была ещё читать?

— Влада не пришла.

— Не знаю, странно, всё это. Ты же Соню всегда доводила…

— Ах, так. Значит доводила?! Да пошла ты!

Я только кинулась в свою комнату и достав огромный чемодан, начала кидать в него все шмотки.

— Лера… Лер, успокойся. Лер, я не хотела. Лера.

— Да, ты много, чего не хотела! Я тоже знаешь не хочу с тобой жить! Всё! Я к отцу уезжаю! — Гоша только охреневающим взглядом посмотрел на меня, но сделал умный вид.

За десять минут собрала шмотки, надела на Гошу поводок. Схватила ключи от отцовской квартиры.

— Всё! Больше ты меня не увидишь! — хлопнула дверью и села в такси, которое заказала.

К отцу добралась по пробкам только через два часа. На лифте поднялась на десятый этаж и уже хотела позвонить, но он мне сам открыл дверь. Да, чё-то кажется я не вовремя. По его виду видно было, что он решил резко устроить себе выходной причём с алкоголем. Хорошо хоть без бледжека и шлюх. Ну судя по кухне, мартини открылся давно.

— Лера? — он только охреневающим взглядом посмотрел на меня.

— Я к тебе! На совсем!

— На совсем?! Ты проходи, конечно, но сейчас тут немного не…

— У тебя выходной, что ли? Я не помню, чтобы ты так пил с детства.

— Типа того, ты проходи на кухню, — Гоша только первым делом пошастал на кухню, так, алкашку ему нельзя. — Что с мамой поругалась?

— Нуда, да она меня в край не понимает! Типа думает, что мне офигеть, как хорошо, а мне плохо! Тебе видать тоже, чё пьёшь-то? — только забрала у него бокал и отхлебнула сама.

— Тоже плохо, Лер.