Часть 6. Я, после тебя (2/2)
— Я в клуб. Сбегаю в клуб от достопочтенного господина Хазыма. В коем веке я ничего не сотворил, с праздника правда ушёл, но и то от греха подальше. Рано вернулся домой... На сей раз виноват ты один, а отдуваюсь я. Вот она благодарность. Папа остался недоволен тем, что не может спросить с тебя, впрочем как и всегда, и принялся за мое воспитание. Так удачно я им подвернулся. — Синан хохотнул. — Короче терпеть я долго не стал. Вот только никак не ожидал тебя увидеть. Был уверен, что ты спишь сном праведника в своей дорогущей берлоге, дабы проснуться и снова завоевывать все деньги мира.
— А где ты был до этого? — спросил Ягыз уже прямо, пропуская тираду младшего мимо ушей.
— А что? — Синан вздернул брови.
— Ничего. Ты уехал с девушкой… — предполагать что-либо Ягыз уже не осмелился, а озвучивать свои подозрения постеснялся.
— А, так ты про Хазан. — Синан улыбнулся с хитрецой. Я отвёз девушку на работу за одно и сам провел время с пользой.
Слова Синана коробили. Необъяснимое отчаяние причиняло боль.
— Что за работа в это время? — одними губами прошептал Ягыз.
— Оказывается я ее знаю с фитнес клуба, в котором у меня абонемент. Она тренер по кикбоксингу. Просто я никак не мог узнать ее в этом обличии. — Синан изобразил в воздухе нечто вроде песочных часов. — Оказывается она недурна собой. Как же я ее раньше не разглядел?! Я бы за ней приударил.
Ягыз, который ловил каждое слово, на последней фразе брата снова поморщился.
— Так что тебе мешает?! — мрачно выпалил он, уставившись в темноту пролива.
— Ты. — Синан пожал плечами, полагая, что говорит очевидное.
Старший брат повернулся и посмотрел тому в глаза.
— У меня с ней ничего нет. Нас ничто не связывает.
— Ты это отцу заливай. Ты притащил ее на руках, кружил в танце и… на глазах у сотен известных людей. Соцсети уже гудят. Не желаешь взглянуть?
— Не желаю. — мужчина просунул руки в карманы. — Я тебе уже объяснял, для чего я ее привёл. Это была оплачиваемая услуга. У меня с такой женщиной ничего быть не может.
— О, я видел как ты «расплачивался». Она всю дорогу плакала, а я не знал как ее успокоить. Предлагал отвезти домой. Но она сказала, что должна выйти в свою смену иначе потеряет работу.
Ягыз поежился. Он инстинктивно опустил голову, словно кто-то держал с него спрос за постыдную провинность.
— Я… я платил ее матери. — упрямо промямлил он и повёл плечом. — Но… я сожалею, что расстроил ее.
— Расстроил не то слово! Ты ее… очень обидел…
Ягыз видел, что брат подбирает слова. Оба понимали, что он унизил девушку, пытаясь расплатиться с ней как с проституткой.
— Что ж… ты мог ее утешить. — Ягыз невольно продолжал болезненно ковырять предмет своей ревности.
Синан сказал, что мог бы приударить, но не стал. Ягызу нужны прямые доказательства.
— Думаешь не попытался? — кажется Синан намеренно дразнил его.
Старший нахмурился. Короткий взгляд метнул огненных шаров. Он снова отвернулся к воде, будто искал чем бы потушить свою ярость.
— Вот видел бы ты себя сейчас. Так и будешь метать молнии и при этом настаивать, что девушка тебе безразлична?
Ягыз молчал.
— Не знаю, чем она заслужила унижение, но такое чувство, будто между вами драма из pembe dizi* и серия идет этак уже двадцатая.
— Синан, ради Аллаха, отвяжись.
— Простите господин Совершенство, я забыл что вы безупречны и пятна только в глазах смотрящего.
Ягыз чуть закатил глаза и, не желая отвечать на стёб парнишки, молча направился к машине.
Синан остался стоять на месте.
— Иди лучше домой и ложись спать. — через плечо бросил Ягыз.
— О, старший братец (abi) включил свое занудство! — прокричал Синан вдогонку. — Видать успокоился? — уже тише добавил он и улыбнулся.
Ягыз плавно отъехал от набережной. Он и вправду стал значительно спокойнее. Разговор с братом пошел ему на пользу. Он многое узнал.
Синан был в спротклубе а не…
Хазан — спортивный тернер, а не… хотя одно не исключает другое, судя по их матери.
Синан к ней не приставал.
Но все это оказалось не главное.
Главное — он так сильно обидел, оскорбил и унизил девушку, что она все время плакала, а может плачет и сейчас?
Главное — по какой-то причине она все-таки ему небезразлична. И это, как оказалось, неплохо видно со стороны.
Да, он чувствовал себя еще более мерзко. Но то был заслуженный, праведный гнев против самого себя.
Ягыз шел уже к лифтам, когда работники ресепшена Плазы, в которой обитал независимый Эгемен, попытались привлечь его внимание.
Он вспомнил, что уже решил велеть избавится от свертка. Но сейчас делать этого не стал. Поднимаясь до сорок первого этажа на лифте, Ягыз теребил в руках бумажный пакет и украдкой заглядывал внутрь, словно мог обжечься одним только видом содержимого. Едва он вошел в квартиру, как открыл небольшую кладовую и закинул подальше пакет с туфлями Хазан.
Ночью сон не шел к нему. Ягыз не помнил рабочее утро, переговоры и сделку. День словно начался с момента, как он купил билет на паром. Воспоминания о Хазан мучили, а моментами опаляли, вынуждая его ворочаться и встряхивать подушку.
Упрямая, всегда несговорчивая совесть Эгемена методично производила разбор его провинностей.
И Ягыз не уснул, пока в нем не созрело два решения: он должен встретиться с Мелиссой попросить прощения и расстаться чётко и быстро, не растягивая и не устраивая драм.
Он должен увидеть Хазан и принести ей свои извинения. Кто бы она ни была, чем бы в жизни не занималась, обходится с ней так он не имел права, не имел права так сильно обижать.
В отдалённом, бедном квартале исторического района Стамбула Beykoz в обветшалом приземистом домике так же без сна, на узкой девичьей кровати лежала Хазан и орошала подушку слезами. В фитнес клубе на несколько часов она умудрилась заткнуть поток мыслей и чувств, но дома, после перепалки с матерью и под жалостливыми взглядами Эдже ее прорвало с новой силой.
«Он принял меня за проститутку, мама. Ты довольна?» — язвила старшая дочь. Еще будучи на работе, Хазан решила, что вернёт этому снобу, этому хвощу все до последней копейки.
Но Фазилет поспешила ее разочаровать. Продемонстрировав обновки Эдже, она заявила, что потратила всё до последнего цента.
Отчаянию девушки не было предела.
Она заработает. Она возьмёт дополнительную смену, но соберёт денег и швырнет их ему в поганое лицо. Хазан может за себя постоять. Пусть трус не думает, что имеет право унижать, оскорблять и оставаться безнаказанным. План мести возбуждал воображение Хазан. Вот деньги летят негодяю в лицо. Он удивлён и повержен! Она напомнит о себе, она найдёт его, когда он и думать о ней забудет. Найдёт и проучит нахала. Пусть знает, что значит девичья честь и гордость!
Девушка часто дышала и неосознанно кивала себе. Быстрым движением она смахнула слезы и стала подсчитывать когда же у нее наберётся нужная сумма с вычетом расходов на дом и денег маме с Эдже. Хазан присела на кровати. Так легче было думать. Но подводя итог, она быстро приуныла. Два а то и три месяца. Ровно столько придется ждать встречи с Эгеменом. Вернее ждать возмездия. Как теперь быть? Неужели все это время придется жить с унижением. Хазан дотронулась до губ. Перед глазами возникло ЕГО лицо. Совсем близко. Его губы на ее губах. Взгляд после. Долгий, глубокий взгляд холодных глаз в самую душу. А потом он опустил эти глаза и больше не посмотрел в ее сторону. А потом попытался заплатить за украденный поцелуй.
— Да тебя в тюрьму надо посадить. Как вора! Потому, что ты и есть гнусный и наглый вор…
На соседней кровати, у противоположной стены зашевелилась доселе неподвижно спящая Эдже.
Хазан прикусила язык. А слезы хлынули с новой силой. Нет. Она столько ждать не сможет. Может занять у Бетюль? Хотя бы половину. Они соседки и коллеги, но в семье Бетюль работают и родители. А Хазан одна тащит весь дом на себе. Девушка оглядела обшарпанную девичью спальню и вздохнула. Интересно, когда-нибудь все это кончится? Вечная нехватка денег, нищета, постоянные склоки дома и ее собственное пронзительное одиночество.