28. Чёрная калла (не оставляй меня одного) (1/2)
Это казалось чем-то невозможным, чертовски трудным и долгим. Все вместе: поездка в столицу, переговоры с отцом, объяснения Юнги и принятие самого главного решения в их жизнях — венчания. Конечно, венчание было несложным событием, которое можно быстро осуществить. Однако условие, которое выдвинул отец, было тяжелым для Чимина.
Юнги, как он видел, был готов пойти абсолютно на все, только чтобы после у него не забрали милого А-мина, смысла его жизни. Но на самом деле превращение в эльфа для человека было почти невозможным. Это не просто пройти службу в соборе, совершить обряд и выпить зелье, чтобы выросли уши, сформировалась сфера и удлинился период жизни — все совсем не так. На это должно уйти еще больше времени. Больше усилий, стараний, боли.
Разбирая все варианты, которые были предложены — их было три, — Юнги остановился на самом сложном и самом мучительном, чтобы теперь навсегда остаться с тем, кто ему так дорог. Потому что пересадка чужой сферы ничего не принесет, а оставаться человеком — то же самое, что бросить в море пресноводного рака.
— Чимин, я понимаю, прошло слишком мало времени с того момента, как вы снова увиделись, и, я думаю, мне знакомо чувство вечного ожидания, с которым ты сталкиваешься, — говорил успокаивающе отец, обнимая своего сына, который не желал расставаться с Юнги в очередной раз.
— Никто не знает, сколько времени уйдет на то, чтобы это свершилось! Отец, — всхлипнул юноша, утыкаясь тому в шелковые одежды на груди, — а если он останется там навсегда, и это теперь наша последняя встреча? Отец…
— Нет, Чимин, — мужчина погладил его по ровной спине и вздохнул, вглядываясь в стены зала для гостей во дворце. — Юнги не заставит тебя ждать. Эти люди позаботятся о нем, я тебе обещаю. Его любовь к тебе слишком сильна, чтобы просто так исчезнуть.
Чимин угукнул сквозь слезы и покинул отца, направляясь прямиком на улицу, где сейчас находился Юнги, разговаривая с Хосоком, что сопровождал их в городе.
Он несся по коридору со скоростью болида, и когда двери перед ним распахнулись, мигом налетел на мужчину, заставая того врасплох. Авариэль вежливо улыбнулся Юнги, что теперь смотрел только на Чимина, который лепетал себе под нос и просил о том, чтобы Юнги скоро вернулся.
— Юнги, Юнги-я, — альв обхватил лицо того обеими ладонями и направил на себя, ища свое спасение в его счастливых, слегка сожалеющих глазах, — пожалуйста, возвращайся быстрее. Просто вернись, как все закончится. Пока я не стал таким ужасным… — он повис на мужчине, утыкаясь носом в чужие открытые ключицы, вдыхая ароматный запах благовоний, которыми за несколько суток пропитался Мин.
— Ты никогда, слышишь меня, никогда не станешь ужасным, сокровище мое, — Мин прикрыл глаза, прижимая хрупкое тело любимого к себе, оставляя два теплых поцелуя на чувствительных розовых ушках. — Я обещаю, что не заставлю тебя ждать. Знаешь, странное сравнение, но в нашем мире людей призывают в армию, чтобы сделать их еще более мужественными.
— За что мне такие мучения? — поднял голову тот, по-детски смотря на мужчину, который не смог сдержать своей успокаивающей улыбки. — Мне сказали, что у тебя есть целые сутки до отъезда. Пожалуйста, сделай меня счастливым, хорошо?
Мой каждый день похож на вечность,
Минуты кажутся годами,
Я жду заветной нашей встречи,
Чтоб счастье было рядом с нами.</p>
Прошло целых два года, сменялись сезоны, а Чимин стал старше. Он томился в ожидании чуда, думал о том, как неожиданно любимые руки со спины заключат в объятия и тихо скажут на ушко: «Я люблю тебя». Он жил дальше, казался слегка уставшим, но радостным от той мысли, что это ожидание с каждым днем — после пика — становилось все меньше. Он не знал точной даты, но был уверен, что Юнги уже совсем рядом, что он теперь будет тоже хранить в своей груди хрупкую душу, и они скоро станут одним целым. Семьей.
Парень потихоньку готовился к церемонии, которая должна была пройти через пару дней после прибытия Юнги. Он думал о том, как они соединят свои жизни крепкой брачной нитью, как потом будут любить друг друга в теплых объятиях и как красиво пройдет их жизнь — в заботе и нежности. Чимин улыбался. Он был счастлив, что все это, наконец, воплотится в реальность.
Чимин не мог представить Юнги в его новом образе — он лишь знал, что у того будут такие же красивые длинные уши, яркие глаза и сфера с цветком внутри. Но все его мнимые образы не могли сравниться с тем, что он совсем скоро должен был увидеть.
Прошло два года и двадцать один день. Хосок прибыл из Хантера и забрал Чимина, ничего ему не говоря, объясняя лишь тем, что отцу нужна помощь. Чимин ехал с Хосоком, не зная, что ему предстояло делать, но почему-то внутри все трепетало, переворачивалось, а бабочки щекотали своими махровыми крылышками гладкие стенки желудка.
Хантер сам мало как изменился за это время — все такой же могущественный, светлый и невозможно красивый. И Чимин был этому рад. Он, казалось, был самым счастливым эльфом среди всех. Без лишних слов, объяснений. На душе было тепло, будто бы Хантер внушал спокойствие и дарил ощущение Юнги, который мысленно стоял рядом с ним и держал крепко за руку. На улицах стояла праздничная атмосфера после прошедшего фестиваля, о котором Хосок успел в красках рассказать.
Они решили немного прогуляться по городу, порассматривать лавки, которые еще не были разобраны после торжества, просто побродить по милым светлым улочкам, пропитанным пьяным весельем, несмотря на интеллигентность высших эльфов, их сдержанность, ну и, совсем чуть-чуть, высокомерность.
Так пролетело время до трёх часов. Они с Хосоком постепенно вышли к одной из красивейших площадей в городе, где сейчас расхаживала запряженная троица изящных темных как ночь лошадей. В самом центре плескался милый высокий фонтан, вокруг расположились исторические памятники, древние искусные колонны, стены со скульптурами, и открывался вид на один из прекрасных дворцов. Чимин особенно любил это здание, даже когда-то бывал внутри. За его детство этот дворец остался самым большим и необыкновенным воспоминанием. Даже сейчас, смотря через витражные окна, Чимин видит, как внутри сохраняется прежняя аккуратность, величественность. Он вспоминает блестящие полы и такие же блестящие огромные люстры, что свисают с потолка, высокие мраморные выполированные колонны, позолоченные по краям. Хоть окна и не давали четкого изображения, все равно те прекрасные моменты не оставляли его.