28. Чёрная калла (не оставляй меня одного) (2/2)

Здесь был еще и один из главных въездов в столицу. Чимин не обращал внимания на лишние звуки, окружавшие его, он был обращен к созерцанию прекрасного, такого родного и милого. Хантер был, по сути, его вторым домом, не считая Квелина, где он родился и вырос. Для Чимина эта площадь была местом его детства, одного короткого периода, который он провёл у своего отца.

Пак был увлечён, однако скоро все прекратилось. Хосок, что кружился над головой высшего альва, что-то крикнул ему с неба, но тот плохо услышал и уже хотел позвать мужчину вниз, как вдруг раздался звон колокола, гласящий о чьем-то приезде.

Чимин не мог оторвать глаз от главного въезда. Многие стражники кричали, что в город въезжает еще одна конница в сопровождении нескольких мужчин, что напрягло Чимина еще больше. По всем правилам он не мог кидаться в сторону ворот и просто даже смотреть туда, и Хосок уже спустился к нему, чтобы отвести подальше, но Чимин как в землю врос, продолжая пялиться на виднеющихся красивых, по-королевски великолепных лошадей, которых он видел только в Филерии. Этот город находился очень далеко и являлся столицей сумеречных эльфов. Он нереально красив, как помнит из воспоминаний Чимин.

— Хосок, что это значит? Что это значит?! — с волнением обратился к старшему эльф, касаясь пальцами своих краснеющих ушей.

— Я не знаю, Чимин, но, кажется, сегодня будет особенный день, — Хосок слегка прикрыл его своими крыльями, чтобы гости не думали, что сын одного из весомых личностей главной эльфийской расы настолько любопытен и не осведомлён о правилах приличия, но от просмотра не ограничил, хотя сам вежливо отвернулся, давая гостям спокойно войти в столицу.

Чимин дрожал от непонятных эмоций. Это была смесь страха, волнения и чего-то еще более непонятного, что продолжало крутиться внутри него, заставляя чувствовать дискомфорт. Он видел, как заехали внутрь две кареты и как они объезжали фонтан с другой стороны, как эти невозможно красивые жеребцы стучали копытами, а потом, после них, вошло ещё три фигуры. И между ними был тот, о ком Чимин грезил.

Юнги. Юнги здесь. Чимин не верил своим глазам. Он ужасно нервничал, потому что так давно не видел самого родного для него человека, и так сильно волновался, что если бы среди пеших не было бы Мина, то, наверное, Чимину пришлось бы еще долго валяться в постели и восстанавливать свои силы.

Он видел Мина совсем другим — с ушами, слегка изменившимися чертами его красивого лица, он чувствовал энергетику самого настоящего эльфа, такую могущественную, которая тянула к себе в тёплый сладкий плен. Они столкнулись взглядами, и Пак был готов кричать во весь голос, но от потрясения ничего не мог. Лишь еле вырвавшись из рук Хосока, забыв о всех приличиях, альв помчался к мужчине, тут же падая в его крепкие объятия, которых он так долго ждал.

— Юнги, Юнги, — юноша поднял свой блестящий взгляд на мужчину, который все так же ласково, так по-родному смотрел на Пака, широко улыбался и сам, еле шепча, говорил ему слова о любви, — это ты! Господи, ты такой… потрясающий.

Чимин дрожал, не находя в себе слов. Он прижимался к тёплой груди мужчины и тихонько плакал, молча разрешая взять себя на руки и убаюкивать, как ребенка. Он ужасно соскучился, успел полюбить еще сильнее и почувствовать, насколько ближе они стали друг другу.

Юнги молча рассказывал ему о том, сколько тягостей он пережил, сколько мучений испытал и как много испытаний ему стоило пройти. Как трепетало его сердце, которое, казалось, могло разорваться от тоски по любимому. Юнги сам невозможно скучал, но благодаря силе воли пережил это все, принял нового себя и понял, что иногда нужно быть хладнокровным, чтобы потом отдаться чувствам полностью.

Хосок смотрел на этих счастливых эльфов и вздыхал, осознавая, какой сложный путь пришлось пройти им обоим, чтобы сейчас находиться в руках друг друга, крепко и трепетно целоваться, нежиться и просто быть вместе.

Юнги был совсем другим в образе эльфа, казалось, что все, что у него было человеческого — исчезло, кроме глаз, улыбки, мягкого глубокого бархатного голоса и бесконечной крепкой любви к одному эльфу. Чимин был безумно счастлив, что теперь они наконец вместе. Он трогает его уши и смеётся, когда Юнги чуть ли не ноет от того, как ему трудно привыкать к этому. Он касается широкой груди Юнги, что была облачена в другие, но такие изящные одежды, будто бы Мин — принц, и беззвучно спрашивает о том, что у него внутри.

— У меня… — замялся Юнги, — чёрная, чёрная калла, — он заметно покраснел, опуская свой смущенный взгляд на ключицы Чимина.

— О, господи, — восторженно вздохнул Чимин, торопливо поднимая голову того обратно, чтобы смотрел прямо в глаза. — Чёрная калла? Ты хочешь сказать, что мы… связаны теперь… одним цветком?

— Да, А-мин, это так.

Чимин уставился взглядом в грудь Юнги, которая ровно вздымалась, а потом уложил на нее ладонь, чувствуя, как сильное сердце Юнги бьётся, слегка сбивается с ритма из-за явного волнения.

— Я не знаю, я точно не могу сказать, что это значит, — прошептал он, беря Чимина, который теперь стоял напротив и изучал его своим влажным, но до безумия счастливым взглядом, за руку, плавно поднимая и целуя косточки, — но я могу предположить, что мы…

— Это огромная редкость, когда у двух эльфов один и тот же цветок. Юнги, — вздохнул Чимин, не сумев сдержать звуки ликования, — мы буквально родственные души, почему ты все еще стоишь так далеко от меня?

Чимин не сдержался и заплакал в очередной раз, только уже с большей силой, заставляя обратить на себя внимание. Он судорожно вытирал слезы со своих красных щёк, оглядывался и пытался улыбнуться. Но потом он уперся взглядом в Юнги, который, казалось, выпал в астрал, пытаясь понять слова Пака. Он тут же подошёл к мужчине вплотную и накрыл его губы своими, сминая в страстном поцелуе, не стыдясь своей ненасытности.

Юнги прижал парня к себе, устроив широкие теплые, слегка вспотевшие ладони на талии А-мина. Он отвечал ему на эти ласки, пытаясь насладиться моментом, воспроизвести все восторженные эмоции, просто отдаться своим чувствам и насладиться моментом. Может, это было не совсем прилично, но Чимина точно ничего не останавливало, даже крик Хосока, который уже был буквально в двух шагах от них. Юнги краем глаза заметил, что авариэль прикрыл их своими крыльями, чтобы никто не видел их чувственного поцелуя, и Юнги практически засмеялся в горячие влажные губы Чимина, когда услышал невнятные крики отца Пака.

Он не мог оторваться от А-мина, который теперь навсегда его. А он — навсегда Чимина.