27. Три точки на твоей груди (1/2)
Юнги казалось, что он завис в бесконечности, потому что не видел ни конца ни края в этом лесу, через который со скоростью стрелы пролетал мимо деревьев, кустов, задевая плечами длинные ветки. Слезы будто бы без остановки текли по бледным, практически серым щекам — он чувствовал себя ужасно, раскалывался на множество кусочков каждый раз, когда ощущал пульсацию души, которую не уберег. Он ничего не видел. Он бежал так быстро, как мог, не обращая внимание на свое состояние, на боль в ногах, на то, что он виляет между высокими стволами эйв и путается в светящихся лианах. Что за ним следят охотники. Что мимо него летят свистящие ядовитые стрелы. Как мимо ушей пролетают крики.
Он совсем забыл о Хосоке, о Лине, о властном отце Чимина, который мог появиться в любой момент и лишить Юнги жизни — он забыл обо всем, и единственное, что было в его голове — это желание увидеть его. Его милого Чимина, успеть помочь ему сохранить свою жизнь. Он ничего большего не желал, ему просто хотелось увидеть, почувствовать, остаться рядом. Спасти. Он винил себя за все это, делал это прямо сейчас уже наперед, если в его напряженное уставшее тело вонзится острый наконечник, способный убить за считанные секунды.
Он думал о Чимине. Думал о том, как тот сейчас выглядит, что сейчас чувствует. Было ли это похоже на ту боль, которую сейчас испытывает Мин? Наверняка далеко не так. Глаза норовили вытечь вместе с солеными ручьями слез, что холодили кожу на ветру. Юнги бежал, спотыкаясь о сломанные ветки, выдыхался с каждым новым шагом и уже стремился упасть в сочную изумрудную траву, как, едва коснувшись пальцами коры дерева, почувствовал глухой и до одури болезненный удар сердца и сорвался с места. Перед его глазами наконец-то появилась окраина города, аккуратные домики и та самая крыша. Под которой сейчас находится эльф. Его Чимин.
Он увидел вдалеке размытый силуэт Хосока, который расправлял свои белые крылья. Он стоял не один, может, с кем-то из других эльфов, которых мужчина не знал, но ему было все равно. Юнги следовал за своей главной целью, и он сделает что угодно, чтобы все исправить.
На Хосока навалилось все в один момент, и ему было крайне тяжело. Некоторое время назад ему сказали, что портал внезапно открылся, но никто не понял, что, собственно, произошло. Он слышал многое, но ничего дельного не мог выудить из вороха тревожной информации. У него было плохое предчувствие по этому поводу, и в голове кружилась лишь одна мысль — открытие портала могло спровоцировать повреждение души, и необходимо помочь ей не рассыпаться.
Сейчас, стоя в нескольких метрах от дома Чимина и разговаривая с послом, приехавшим из столицы, он краем уха улавливает тяжелое дыхание и хруст обвалившихся веток после недавно прошедшей бури. Меньше всего ему хотелось думать о том, что сейчас на их территории находится человек. Хосок помнил, что Чимин не одабривал решение авариэля, и что ему будет очень досадно, если тот приложит к их неудачной попытке любить свою руку, но Чон не мог допустить, чтобы Юнги сделал что-либо еще, перечеркивая слово «жизнь» Чимину. Хосок настороженно повернулся. И, даже несмотря на все его предположения, замер в шоке. Его пугало это убитое выражение лица.
Хосок опомнился, сорвался с места, преградив мужчине путь к двери своим длинным красивым шестом, и вцепился в его плечо.
— Отпусти, Хосок, отпусти меня. Дай мне пройти, — его голос определенно был сорванным из-за долгих криков, он отчаянно пытался вырваться из рук эльфа и попасть в дом, чтобы коснуться Чимина. Помочь ему. Он знал, что является последней надеждой для парня, и прямо сейчас ему не позволяют двигаться дальше.
Хосок качал головой, — Ты не имеешь права зайти сюда. Это теперь не твой дом, и в идеале тебя должны были уже прикончить на самом входе, — Юнги не слушал его, рассматривая дверь позади него, которую припирали шестом. Он находит в себе силы, чтобы противостоять Хосоку, только тот, видимо, забывает о всех нюансах тела Мина и упирается ладонью ему в грудь, делая больно. Мужчина падает тому в ноги с болезненными стонами и начинает задыхаться. Казалось, еще чуть-чуть и он сойдет с ума от своей безнадежности.
— Ты забыл? Ты забыл, у кого сейчас душа Чимина? — он поднимает озлобленный взгляд на эльфа, который не менее испуганно смотрел в ответ, — знаешь, что ты сделал? Ты сделал больно тому, кого хочешь защитить от меня. Это у тебя нет права запрещать мне встречи с ним. Вспомни, наконец, кто проводил этот чертов обряд в алтаре! — Юнги резко хватается за шест и замахивается им на Хосока, который успевает прикрыть себя крылом, по которому теперь поползла бордовая полоска крови.
Юнги не знает, жаль ли ему. Он прорывается в дом, спеша на поиски. Он бежит через весь первый этаж, чувствуя, как болит его сердце. Залетает в гостиную, где лежат какие-то вещи, посуда и в воздухе стоит легкий запах благовоний, и Юнги, не зная, куда ему дернуться, направляется на веранду.
И, наверное, он оказался самым счастливым и разбитым человеком на этом свете, увидев такую знакомую, родную фигуру, усталое, скрытое тенью нежное лицо. Его губы задрожали, а ноги внезапно стали ватными, и Юнги понимал, что чертовски виноват перед его эльфом, смыслом его короткой жизни. Мин бы соврал, если бы сказал, что не хочет услышать этот нежный ласковый голос, ощутить касание мягких теплых рук, почувствовать на своих губах его пухлые губы.
— А-мин… — выдохнул Юнги и не сдержал своего надрывного всхлипа, оседая на кровать, на которой сейчас лежал Чимин, ничего не осознающий.
Тот сначала испугался, но потом его взгляд наполнился нотками беспредельного счастья и из глаз потекли слезы. Чимин чувствовал, что не может подняться, не может ничего сделать, даже коснуться руки своего любимого мужчины, который смотрел на него и не верил в то, что он застал. Чимин опустился на спину и вздохнул, после закашлявшись, но, собравшись с силами, тихо прошептал: — Юнги-хён, ты здесь… Любимый!.. — ему было трудно дышать, и его глаза, несмотря на их неземную красоту, были до ужаса тусклыми. Чимин дрожал в попытках сделать что-либо еще, но Юнги не глупый, хоть ему и было очень трудно осмысливать всю ситуацию, поэтому сам крепко сжал чужую худую руку и прижал к своим губам. Он наклонился к Чимину, смотрел прямо ему в глаза, совсем не обращая внимания на то, что в комнату ворвался Хосок с одним из проводников, который хотел донести до мужчины, что у того все равно не будет выбора. Но его никто не слушал.
Юнги видел и слышал только Чимина, гладил его бледное лицо и касался горячими губами его щек, лба, прикрытых век и сухих любимых губ. Чимин и сам забыл о том, что его душа все еще в теле напротив. Он чувствовал, как ему становится легче в руках Юнги, который придерживает его за спину и поддерживает своим мокрым взглядом, короткими поцелуями и извинениями, которые юноша не принимает. Вокруг них не было толпы людей, но из-за того, что комната и так была небольшой, казалось, что над ними стояло человек десять.
Руки Юнги дрожали, он касался Чимина с нежностью и осторожностью, будто тот — иссушенная роза, и при неверном движении все его лепестки осыплются. Юнги не видел Хосока, который пытался найти момент, чтобы предупредить его о том, что он может потерпеть масштабное крушение. Ведь тот не представлял, что через считанные мгновения на него обрушится злоба Лина, которая даже не сравнится с широтой этой Вселенной. Не представлял, что сможет сделать отец Пака, который должен был прибыть после посла через считанные минуты. Об этом было страшно думать.
— Как ты здесь, мать твою, оказался! — разъяренный голос Лина обрушился на него как обвал со скалы, выбил из колеи, и мужчина чувствовал, как Чимин сжимает его ладонь, несмотря на свое бессилие. — Как ты смеешь касаться его после того, что ты сделал?
Юнги посмотрел на эльфа и не увидел не единой доброжелательной детали в его образе. Глаза казались черными-черными, а губы кривились в оскале и складывалось ощущение, что если он продолжит изучать его, то его просто загрызут.
— Хосок, почему ты ничего не сделал! — срывается на авариэле Лин, ударяя того по плечу, не зная, куда деть все свое раздражение.
Чимин пытался не смотреть на него, но все равно краем глаза видел, как слезы капают из его глаз тоже, — Лин, остановись.
Юнги чувствует, как чужие холодные пальцы сжимают его волосы и рывком задирают голову назад, направляя умоляющий взгляд на себя. Лин, который казался добродушным и ласковым эльфом, готов был прибегнуть к насилию и прямо сейчас жаждал растерзать тело мужчины, чтобы тот исчез из этого мира, оставив их в покое.