45 (1/2)
— Не скучай тут, — обняв Гарри, сказала Гермиона.
Рон, Гарри и Гермиона стояли в общей толпе студентов, которые садились в заряженные фестралами кареты, вереницей тянущихся вдоль истоптанных дорог, чтобы отправиться на железнодорожную станцию. Белые тяжелые шапки покрывали все деревья, ветки которых ломились под тяжестью одеяния, сверкающего холодным блеском в лучах зимнего солнца, выглядывающего из-за горного хребта.
— Постараюсь, — усмехнулся Гарри и пожал Рону руку.
Схватив чемоданы, Рон и Гермиона прыгнули в подъехавшую карету и, помахав на прощанье, растворились меж снежных силуэтов. Простояв еще пару минут, Гарри понаблюдал за мельтешащими туда-сюда мантиями с разноцветными шарфами и неторопливо пошел в общую гостиную Гриффиндора, на первом этаже, сделав небольшой крюк, как бы невзначай остановившись у входа в подземелья.
После той ночи Гарри приходил в себя весь день, пытаясь восстановить потраченные силы, хотя его в тот момент большое интересовало не свое самочувствие и, когда спустя два дня от слизеринцев поползли слухи, что Снейп не только вернулся, но находится в своих комнатах, позволил себе немного расслабиться, хотя в душе все равно бушевала тревожная неопределенность от того, что всё, чем он располагал, были ничем не подтвержденные разговоры.
Вернувшись в комнату, Гарри сдвинул кучку смятых вещей, раскинутых по кровати, в сторону и улегся спать, чтобы вечером отправиться в Тайную комнату.
— Ух, — отцепив руки от Омута памяти, Гарри схватился за голову и, попятившись, сел на кровать. Воспоминания, до этого находившиеся за пеленой, яркими красками ворвались в сознание, в спешке занимая свои места. Когда первые вспышки рези ушли, Гарри потер виски, удивляясь, как некоторые мысли в голове начали проясняться.
Полежав какое-то время на кровати, он, перекатившись, вскочил на ноги, подошел к тумбочке и дернул за ручку ящика, чтобы достать из его недр холодный мешочек, в котором хранился фиал с янтарным ядом Когтенога, который Гарри успел спрятать от длинного носа Снейпа. Покрутив на кончиках пальцев склянку, Гарри ещё раз задумался о том, каким же эффектом должно обладать создаваемое им заклинание, положил фиал обратно и пошел в лабораторию.
Пока он выбирал нужные ингредиенты на пропитанных сыростью пыльных полках, перед глазами всплывало бледное безжизненное лицо профессора, которое он увидел несколько дней назад. Отгоняя ненужные переживания, Гарри пытался себя успокоить в том, что с профессором всё в порядке, раз в школе уже заговорили о его возвращении, и что рано или поздно, когда они возобновят свои занятия, он сможет убедиться в этом состоянии, но поганое волнение тонкими коготками не переставало скрести душу где-то в районе ключицы. А когда в голове пролетела мыслишка, что профессор каким-то невероятным способом и вовсе помнит ту ночь, то от затылка вдоль позвоночника посыпалось ледяное крошево, облепило ребра и перехватило дыхание.
Скрестив руки на груди, Гарри облокотился бедрами о столешницу и, не отрывая взгляда от стеллажей, ведомый ворохом мыслей, бездумно разглядывал законсервированные в пожелтевших от времени банках и колбах части тел магических существ, а затем, выругавшись на самого себя, покинул лабораторию.
Погруженные в обволакивающую тусклые факелы темноту коридоры были пустынны, оттого каждый шаг отзывался гулким пустым эхом по холодным стенам. По привычке укутавшись в мантию-невидимку, Гарри шел по подземельям, с трудом пытаясь унять бешеный поток слов, сплетающихся в предложения, которые он планировал сказать Снейпу, но, когда, остановившись у кабинета профессора и сняв с себя мантию, он постучал по дверному массиву, все слова разом предательски упали в осадок.
В ответ была лишь тишина. Минута. Две. Вздохнув, Гарри направился к выходу, но пройдя пару метров, в смутном эхо услышал знакомый неторопливый ритм каблуков. Когда он подбежал обратно, голова вовсе опустела от каких-либо мыслей, оставив Гарри с паникой наедине.
Дверь распахнулась, и он увидел усталый взгляд, застланный тонкими блестящими прядями сальных волос. На Снейпе не было его привычной мантии. Только брюки и сюртук, из-под которого выглядывал плотно охватывающий шею белый воротник. Вид у профессора был явно замученный, и Гарри вроде бы понимал, что наверняка сильно потревожил его, но он почувствовал, как груз переживаний разом свалился с его души, отражаясь на лице еле заметной улыбкой.
— Поттер? — спросил профессор, словно пытаясь удостовериться в том, что видит, чтобы, опомнившись, добавить: — Что вам надо? — тихая фраза в своей спокойной надменности холодно уколола.
— Я… профессор, я хотел узнать… — с запинкой начал Гарри, но продолжение «как ваше самочувствие» сухим комом застряло где-то посередине горла, а когда профессор нетерпеливо скрестил руки на груди, то вовсе растворилось.
— Мерлин, — Снейп медленно моргнул, как бы собираясь с силами. — Поттер, если вы не видите, то мне придется говорить очевидные вещи: у меня сейчас нет ни сил, ни желания проводить с вами занятия, поэтому ближайшую неделю, будьте добры, оставьте меня в покое, — сделав шаг назад, профессор закрыл перед изумленным лицом Гарри дверь.
Рука невольно двинулась к ручке двери, а губы приоткрылись:
— Я не… — шепот осел на ладони, замершей на половине пути.
Гарри растерянно стоял в темном сыром коридоре, не зная, что делать. Выйдя из оцепенения, он, наконец опустил руку вдоль тела и, накрывшись мантией-невидимкой, побрел вдоль сырых стен подземелий.
— Интересно, — из плотно сжатых челюстей в воздух вылетели ядовитые слова, — так вот я какой в его глазах, — боль, возникшая в груди, кипящей смолой поднималась по горлу, чтобы осесть на плотно сжатых губах, превращаясь в немой крик.
Вернувшись в башню Гриффиндора, Гарри зашел в пустую спальню, пытаясь унять обиду от фразы, которая ржавым шилом проткнула его искренние переживания за жизнь человека. С высокого окна на румяную кожу ложился белый свет, разделяя, застывшее в гримасе боли, лицо на две половины. Повернув голову, Гарри посмотрел на почти полную луну и горько улыбнулся.
На следующий день, в окружении остролистых омел и свечей, невесомо кружащих над вдоль рядов, Гарри сидел за столом и, как заводная игрушка, то механически поднимающая руку, то опускающая её, ел суп, рассматривая цветные игрушки на рождественской елке, обдумывая верность принятого решения, и чем больше он искал «против», тем больше «за» появлялось. Услышав глухой стук металла о стекло, он осознал, то скребёт ложкой по дну пустой тарелки.
После завтрака он весь день провел в лаборатории, в который раз изучая последовательность изготовления Creare se ipsa, а думая про желаемый эффект, какими бы мыслительными дорожками он ни шёл, постоянно возвращался на один и тот же путь.
Отужинав в компании студентов младших курсов, Гарри вернулся в свои комнаты, натянул теплые одежды, поправил на бедре сумку, схватил «Молнию», накинул мантию-невидимку и, взобравшись на подоконник, оттолкнулся и полетел навстречу восходящему лунному диску на чистом сияющем небе.
Сопротивляясь колючему ветру, Гарри втянул голову в плечи, крепче вцепившись в черенок. Вдали раскинулись контуры холмов, сливающихся с гулкой темнотой, усеянной мелкой россыпью звезд. Когда руки заледенели от холода, а морозец вместе со страхом заблудиться все сильней проникали под мантию, взгляд выхватил из бесчисленного количества снежных шапок поваленный ствол дерева, и Гарри, чуть расслабившись, взял левее. Заметив овраг, он спикировал и пролетел по коридору, стены которого, были испещрены ветками деревьев, трещащими от тяжести снега.
Когда перед глазами предстали знакомые очертания, Гарри выдохнул густым паром и взмахнул палочкой, очистил часть пригорка, чтобы ступить на влажный дерн, сквозь который пробивались полусухие ниточки травы. Взойдя на вершину холма, он опустился на колено, отбросил метлу и начал доставать из сумки необходимое.
Под голубым светом полной луны, подходящей к своему зениту, блестел бок медного котелка, возле которого в землю была вжата стойка буквально с двумя склянками: янтарной с ядом когтенога и темно-зеленой с Sentire veritaserum, зельем эмоциональной правды. Вслед за фолиантом, усыпанным иглами, Гарри достал органайзер с инструментами, оставшиеся ингредиенты для базового зелья и, подмяв под себя мантию, уселся скрести ноги.
Под пристальным вниманием небесного светила покрасневшие от холода пальцы бродили по строчкам ветхих листов, пока над слабым костром, котелок наполнялся водой. Пар окутывал румяные щеки, а глаза взволнованно перечитывали рецепт, который за последнее время успели выучить наизусть.
Когда на дне котла появились первые пузырьки, Гарри сел поудобней, глубоко вдохнул, обдумывая предстоящее и разом открыл все потоки, позволяя энергии сквозь холодную почву подниматься, проникая в его тело.
Острие ножа рассекало черные плотные стебли цветка моли, монотонно переходя на белые лепестки, которые в местах сдавливания пальцев приобретали серый оттенок. С глухим звоном пестик ударился о три лунных камня, хрустящие по дну малахитовой ступки. Взяв черпак, Гарри погрузил его в кипящую воду и, закручивая пузырьки в воронку, уменьшил огонь и продолжил подготавливать ингредиенты.