44 (2/2)

* * *

«Блин», — сцепив пальцы на груди, Гарри лежал солдатиком на кровати и смотрел на запылившуюся ткань бордового балдахина.

Проспав около восьми часов, он проснулся посреди ночи и больше не мог заснуть, будто выспался на неделю вперед. Откинув измятое одеяло в сторону, он нацепил очки и посмотрел на будильник. Половина четвертого. Понимая, что ещё четыре часа в одном положении он не выдержит, Гарри отодвинул полог, чтобы зимняя прохлада, пробравшись под пижаму, осела на коже, чтобы, на ощупь переодевшись, закутаться в мантию-невидимку и покинуть комнату.

Словно повторяя понятный только ему ночной ритуал, Гарри ходил одними теми же дорогами по поглощенному ночной темнотой замку, погружаясь в собственные размышления. Остановившись на одной полосе голубого света, падающего из окна галереи четвертого этажа, он поднял голову и, сощурившись, посмотрел на растущую луну, которая через несколько дней превратится в ночное солнце.

Когда глаза привыкли к нежному сиянию светила, вдалеке коридора послышался стук торопливых шагов. Отойдя в тень, Гарри посмотрел в сторону шума, который исходил от центральных лестниц. Осторожно подойдя к выходу из галереи, он увидел торопливо шагающего в сторону Больничного крыла колдомедика. Терзаемый любопытством, закрыв все свои потоки, чтобы не выдать себя, Гарри двинулся следом.

— Что вы от меня хотите, директор? — раздалось из-за одиноко стоящей ширмы в конце ряда пустых коек. Голос колдомедика был нервным. — Я уже сделала все, что могла.

Остановившись у ближайшей от перегородки кровати, Гарри присел, прислушиваясь.

— Моя магия для него слишком легкая, — под раздраженный шепот мадам Помфри звякнули склянки. — Я и так в него влила достаточно. Вы же видите, какое у него истощение. Почему вы не дадите ему хотя бы часть своей магии?

— Не могу, — коротко ответил Дамблдор. — Сколько ему нужно для восстановления?

— Неделя минимум. Послезавтра, если он хотя бы не очнется, будет стоять вопрос о направлении его в Мунго.

— Хорошо, — ответил старческий голос, — хорошо, что через пару дней наступят каникулы. Мы можем еще что-нибудь сделать для Северуса? — когда профессор произнес имя Снейпа, сердце Гарри беспокойно застучало.

— Пока пусть отдохнет.

Из-за ширмы показался Дамблдор, одетый в выходную фиолетовую мантию. Над голубыми глазами, сосредоточенно смотрящими на пациента, нависали хмурые кустистые брови. Словно прочитав его мысли, колдомедик сказала:

— Сегодня после обеда я точнее скажу о его шансах. Я попытаюсь ещё дать ему своей магии.

— Спасибо, — ответил директор и покинул помещение.

Когда Гарри услышал щелчок закрывшейся двери, то приподнялся и подкрался к ширме, заглянув за которую, увидел спину мадам Помфри, сидящей на краю кровати. Чуть наклонившись к груди профессора, колдомедик держала в руках, от которых исходило бледное сияние, безжизненные кисти Снейпа.

Гарри стоял, не двигаясь, наблюдая за тем, как она делится своей магией со Снейпом, и позволил себе сделать более глубокий вдох, лишь когда увидел, как мадам Помфри потянулась к восстанавливающему зелью, и разом выпила все из фиала. Понурив голову, она замерла и, если бы не свист её усталого дыхания, можно было бы подумать, что время в момент остановилось, но вот, собравшись с силами, мадам Помфри встала, заставив Гарри шагнуть к противоположному ряду кроватей, и вялой походкой побрела к выходу.

Проводив взглядом шаткую фигуру, исчезнувшую в темноте коридоров, Гарри подождал ещё минуту, чтобы убедиться, что в Больничном крыле никого нет, и двинулся вперед, чтобы, зайдя за ширму, застыть на месте: на больничной койке, под кипенно-белым одеялом покоилось тело, от которого не исходило ни одного из признаков жизни. Впалые веки обтягивал тонкий серый пергамент кожи, на котором словно акварелью были выведены голубые линии тонких вен, неровными дорожками растекающихся по вискам и векам. От бледных губ осталась лишь еле заметная полоска, скрываемая тенью горбатого носа, и лишь черные волосы, небрежно раскиданные по подушке, словно размазанная по холсту клякса, выделялись на общем мертвенно-бледном фоне.

Не решаясь подойти, Гарри стоял, не зная, что делать, как испуганная мышь прислушиваясь то к шорохам коридоров, то к дыханию профессора, которое он не всегда улавливал, а когда от долгого бездействия, колкий морозец начал пощипывать щиколотки, решился подойти ближе.

Сев аккуратно на краю кровати, он всмотрелся в лицо профессора, словно боялся нарушить его покой, хотя в глубине души именно этого и хотел. Превозмогая внутреннее волнение, Гарри просунул свою взмокшую руку под одеяло и коснулся кисти профессора, обнаружив, что та еле теплая. Когда страх быть обнаруженным резко перерос в тревогу за жизнь Снейпа, он уже смелее прошелся по рукаву плотной хлопковой рубахи, которая, казалось, была натянута на манекен.

— Профессор, — тряся Снейпа за плечо, позвал Гарри, но тело перед ним оставалось лежать неподвижно. — Профессор.

Поджав губы, Гарри развернулся и еще раз посмотрел вдаль помещения; убедившись, что никого нет, он встал, наложил вокруг ширмы заглушающее и вернулся обратно.

Не снимая с себя мантии-невидимки, он откинул одеяло, сел на кровать и, пальцами взяв в кольцо кисти профессора, отодвинул вверх расстегнутые манжеты черной рубашки. Сосредоточившись, он как можно аккуратней направил свою магию, вперед, вливая её в истощенные потоки профессора, которые не сразу ощутились.

Когда, спустя время, разжав пальцы, Гарри внимательно прошелся горячей ладонью по плечу Снейпа, то обнаружил, что оно до сих пор той же температуры, и со злостью осознал, что всё это время он словно пытался провести фрегаты по высохшей речке, которые, цепляясь килем за каменистое дно, накренялись и, разлетаясь магическими осколками, вылетали из берегов, оседая на мятой кровати, до этого создав иллюзию успешного шествия.

Попытка. И вновь потеря времени и сил. Сжав одеяло в кулаки, Гарри до боли стиснул челюсти. Опаляя грудь, тихая злость разливалась по венам, истекая на пол. Упершись взглядом на изобилие склянок, захваченные в штатив, стоящий на прикроватной тумбочке, он размышлял, как же можно внести энергию в тело Снейпа в большом количестве и не потерять при этом её впустую.

«Ведь мадам Помфри делала то же самое, — размышлял Гарри, нервно дергая носком ботинка. — Как же она тогда вкачивала энергию в него?»

Вспоминая увиденное, он попытался сесть так, как ему казалось, сидела колдомедик: развернувшись к профессору, он взял его запястья в свои руки, но ничего нового не произошло. Стараясь не подаваться унынию, которое то и дело накатывало, он попытался сосредоточиться на деталях.

— Точно, — от озарения Гарри широко распахнул глаза, покосился на профессора, а потом близко наклонился к его груди.

Откуда-то из глубины он почувствовал отголоски знакомой магии, которая потухшим огнем тлела в области сердца. Улыбка облегчения невольно тронула рот Гарри, и тот придвинулся ещё ближе, пытаясь ощутить хоть какое-то тепло, скрытое под черной рубашкой.

Вытянув шею, Гарри через ширму посмотрел на часы, висевшие у входа. Пять пятнадцать. Он перебирал знания о способах передачи энергии, и в голове крутилось не так много идей, но, если среди них сделать поправку на время, которого уже начинало не хватать, Гарри принял решение в пользу самого, по его мнению, действенного.

Встав с кровати, он стянул с себя мантию-невидимку, а за ней и свитер. Убеждая себя в том, что эта мера является вынужденной, Гарри стянул с себя майку. Сев на матрац, он прислонился грудью к груди Снейпа и дрожащими руками поднырнув под спину профессора, притянул того ближе. Зарывшись носом в смоляные волосы, Гарри прикрыл глаза и прислушался, молясь всем богам, и новым, и старым, чтобы никто не зашел в этот момент в помещение.

Вдох, — и из груди и рук Гарри к сердцу Снейпа потекла магия, чтобы потом сконцентрироваться в области солнечного сплетения. Спустя время, отпрянув, Гарри спустился пальцами по позвоночнику профессора, проверяя, осела ли хоть часть энергии, и удостоверившись, что всё получилось, уткнулся носом в воротник, продолжая начатое. На каждый глубокий выдох, срываясь с горячей кожи, через черную хлопчатую ткань, наполняя собой ослабевшее тело, магия проникала всё глубже, вместе с кровью теплом разливаясь по венам.

Когда мышцы спины то ли от усталости, то ли от холода и рук начали дрожать, Гарри приподнялся, посмотрел на лицо Снейпа и измученно улыбнулся: кожа профессора вместо мертвенно-землистого вновь приобрела знакомый бледный оттенок. Собравшись с силами, он принял вертикальное положение, но, подавшись вперед, согнулся пополам, когда в глазах резко потемнело, а к горлу начала подступать тошнота. Зажмурившись, он схватился за матрац в поисках точки опоры, а когда головокружение потихоньку отступило, Гарри позволил себе открыть глаза и посмотреть вперед. Ровно шесть.

Встав на ноги, он вяло натянул холодные одежды, свинцовыми ногами сделал несколько пробных шагов и, убедившись, что стоит уверенно, вернул одеяло на прежнее место, обернулся мантией-невидимкой и покинул Больничное крыло.