31 (1/2)

— Мисс, с вами все в порядке? — добродушное лицо тучного волшебника участливо смотрело на распластанную на лавочке девушку, которая, несмело цепляясь за столик перед ней, пыталась поймать равновесие. Холодная капля пота, очертив худую шею с затылка, спустилась ниже, дугой переходя на точеные ключицы, и скрылась под льняным воротом белой рубашки.

— Да, все хорошо, — она подалась вперед и, не обращая внимания на обеспокоенные взгляды посетителей кафе, сжала ладонями виски, прикрыв глаза. — Немного голова кружится.

— Воды! — крикнул кто-то из толпы. Секунда — и на столешнице появилась наполненная до краев кружка.

— Да, погода сегодня просто удушающая, — сочувственно сказала пожилая дама, посмотрев на окно, за которым солнце, нагревая брусчатку, вынуждало прятаться всех и вся. — Это у вас тепловой удар. Пейте.

— Со мной такое впервые, — схватив салфетку возле тарелки с недоеденным обедом, девушка начала обмахиваться. — Словно вся жизнь перед глазами пролетела.

— Сью, ты как? — сидящая за соседним столиком женщина обратилась к своей восьмилетней дочке, которая с интересом смотрела, как двери в кафе самостоятельно открылись и закрылись. — Доченька?

— А, все нормально, мам, — повернувшись обратно к лимонаду, Сьюзан прихватила соломинку губами и улыбнулась.

Придерживая над головой ткань мантии-невидимки, проскакивая от одной тени магазина к другой, Гарри, слившись с толпой покупателей, зашел в «Сладкое королевство». Не задерживаясь между пестрящими красками конфет, он тут же спустился в подвал магазинчика, где, бесшумно отодвинув деревянный ящик, нырнул в скрывавшийся под ним люк.

Оказавшись в сырой прохладе, Гарри скинул с себя мантию и постарался отдышаться. Голова все ещё ослабленно кружилась, но тоннельная свежесть возвращала способность мыслить яснее.

— Lumos, — яркий свет пронзил темноту, и Гарри, посмотрев под ноги, продолжил путь в сторону Хогвартса. За неделю, что он ходил до Хогсмида и обратно, само собой, выучил дорогу почти наизусть.

Уже под конец пути свет от палочки еле заметным ореолом выглядывал из-за правой штанины при каждом маятникообразном движении, вызывая из памяти рваные воспоминания людей, которых Гарри даже не знал, но чьи воспоминания успел увидеть.

Дойдя до спальни, он равномерно разбросал по комнате снятую с себя влажную от летней жары одежду и направился в душ. Капли прохладной воды прозрачными струями стекали по разгоряченной коже, давая телу возможность взбодриться, но разлитые пульсации в голове заставляли раз за разом жмуриться от боли. В попытке сосредоточиться Гарри прислонился лбом к настенному кафелю. За последние дни к подобным побочным эффектам от легилименции он привык, но оттого, что не знал, как можно избавиться от подобного рода дискомфорта, просто терпел. Если он просматривал воспоминания достаточно долго, то по возвращении к реальности боли в голове приобретали окольцовывающий характер, похожий на мигрень, избавиться от которой Гарри мог, только выпив доступное ему зелье сна без сновидений. Запасов зелья было не так много, поэтому в те дни, когда он не проникал в чужое сознание, мог себе позволить не прибегать к дополнительной помощи.

Почти каждую ночь, гонимые волной пережитого и увиденного, сквозь призму усталости на поверхность сознания выходили сны, беспорядочно сменяющие друг друга, после которых поутру Гарри было очень тяжело определить, что было именно его воспоминанием, а не больным сновидением, или вовсе, возможно, чем-то, пережитым другим человеком.

* * *

— Но почему нельзя? — с нескрываемой досадой в голосе сказал Гарри. — Я могу и тут её почитать, под вашим контролем. Нам же всегда говорили, что материалы из Запретной секции можно читать, если не выносить их за пределы библиотеки и с разрешения преподавателя. Мне-то всего и нужна одна книга.

Гарри уже минут десять уговаривал мадам Пинс дать ему книгу по ментальным заклятиям, о которой он услышал на одном из уроков Флитвика в прошлом году, вскользь упомянувшем о ней, как о хорошем подспорье об особенностях невербальных боев.

— Поттер, вы знаете, что нет, — библиотекарь, стоя на мобильной лестнице, острым взглядом смотрела на книжные стеллажи, сверяясь со своими записями в руках. — Книги Генриха Пустого — запрещенная для школьного ознакомления литература. Всю литературу Запретной секции, как всегда, вы можете взять только с письменного разрешения одного из профессоров Хогвартса.

— Я понимаю, — угрюмо сказал Гарри, прикусывая губу, понимая, что если бы не случайно увиденная им сцена, где Флитвик накладывает дополнительные заклинания на Запретную секцию, то сегодняшнего разговора точно бы не было.

— Вот и славно, — подцепив кончиком пальца корешок одной из многочисленных книг, она потянула ее на себя.

— Хорошо, спасибо, мадам Пинс, — сунув руки в карманы, Гарри направился к выходу. Рассматривая стык между каменной кладкой, он придумывал всевозможные варианты добычи нужной ему книги, как вдруг ему в лоб что-то врезалось, невольно заставив сделать шаг назад. — Ой!

— Как ты, Гарри? — сказала нависающая над ним в воздухе груда учебников голосом профессора Флитвика.

— Ничего, — поправляя очки, Гарри массировал место удара.

— Извини, не заметил, — плавно расплываясь, книги образовали проход, из которого появился сам профессор, короткими шажками идущий навстречу.

— Да все нормально, — улыбнулся Гарри, понимая, что это его шанс. — Профессор, я тут упражняюсь в невербальных заклинаниях, — начал он, — помните, вы на одном из занятий упомянули, что для лучших результатов было бы хорошо ознакомиться с «Магией невербального контроля» Генриха Пустого. Но книга, как мне только что сообщила мадам Пинс, находится в Запретной секции. Можно будет с вашего разрешения мне её выдать почитать?

Веселый блеск в глазах Флитвика тут же исчез, поглощенный напряженной задумчивостью. Ничего не отвечая, профессор перевел свое внимание на застывшее над ним книжное облако, которое тут же отлевитировал к стойке регистрации.

— Я думаю, что, — развернувшись лицом к Гарри, он улыбнулся, — будет лучше изучить других авторов. Мы сейчас проводим переучет книг из Запретной секции.

— Мне всего одна книга и нужна. Только та, которую вы посоветуете.

— О, поверь, одной не обойдешься. У него достаточное количество трудов. И нам нужно знать точно, какие экземпляры есть в распоряжении школы, — нажим, с которым это было сказано, смягчила только аура доброжелательности, исходившей от улыбки профессора.

— Тогда я могу подойти к вам с этой просьбой в начале учебного года? — понимая, что вести борьбу на измор смысла нет, Гарри решил на время отступить.

— Замечательно, — всплеснул руками Флитвик. — Возможно, я даже вспомню ещё интересную литературу для тебя.

— Спасибо, — на этой ноте, попрощавшись с профессором и библиотекарем, Гарри пошёл на выход.

Подровняв одну из книжных колонн, Флитвик, не отрываясь от созерцания мутных корешков учебников, произнес:

— А были ещё варианты? — со стороны можно было подумать, что он разговаривает сам с собой.

— Получается, что нет, — сверяясь с очередным списком, мадам Пинс водила подушечками пальцев по запылившемуся стеллажу. — Оберегаешь?

— Конечно.

— Себя или его? — шпилька, кинутая мадам Пинс, заставила Флитвика отвлечься от созерцания макулатурных колонн.

— Ирма, — со смиренным тоном сказал он, — ты же сама все понимаешь, что опасно неокрепшему уму давать такие знания, особенно черномагические, коими являются труды Генриха Пустого.

— Ты рекомендовал студентам черномагическую литературу? — наконец библиотекарь отвлеклась от пергамента и с высоты лестничных ступенек посмотрела на Флитвика, который еле доставал до края стола и от этого казался ещё меньше ростом.

— Книга-то действительно хорошая, но в любом случае, Гарри читать такое не рекомендуется. Кто знает, как это может отразиться в будущем. Зачем в такое нестабильное время давать повод?

Вместо ответа мадам Пинс указала палочкой на одну из стопок книг, спрятавшихся под лестницей, и, отлевитировав их, с хлопком поставила на стол. Если бы она шлепнула учебниками на секунду раньше или позже, то где-то в конце библиотеки и она, и профессор смогли бы услышать короткий шорох подошв, будто кто-то споткнулся, но к счастью Гарри этого не произошло.

Крепко сжимая в кулаках ярость, которая вот-вот вырвется наружу, Гарри, сам того не замечая, вихрем несся по этажам школы в сторону выхода. Холодным и тяжелым потоком обида сносила казавшиеся прочными сваи недавно возведенной уверенности, с которых, сорвавшись вниз, сгорая в гневе, летели остатки надежды.

Злость точила сердце, болью из которого отзывалась во всем теле. Гарри сам не заметил, как оказался на берегу озера, зеркальная гладь которого поймала на себе раскрасневшееся, искаженное лицо, зеленые глаза которого метали молнии, а губы до боли сжимались, чтобы ни в коем случае не выпустить крик, разрывающий тугим комком горло изнутри.

Хотелось бросить все и уйти в неизвестном направлении, что отчасти Гарри и сделал, бродя по территории Хогвартса, бездумно пиная кусты или, схватив палку, ударяя ею по стволам деревьев. Когда к концу дня боль в ногах притупила обиду, он отправился на ужин, чтобы после, прихватив немного еды с собой, отправиться в Тайную комнату.

Устало натягивая пижаму, он стоял в спальне Салазара, с равнодушным взглядом разглядывая тусклый серый камин и где-то на задворках сознания задаваясь вопросом, что же он будет говорить, если его хватятся. Не желая отвечать себе на этот вопрос, он положил палочку на прикроватную тумбочку, раскинул руки и ноги на кровати и, прикрыв отяжелевшие веки, решил пустить ситуацию на самотек.

* * *

Выползая из черного тумана, на бархат черного ковра, Гарри направлялся к едва приоткрытой высокой резной деревянной двери, из-за которой выглядывал желтый луч света и слышались голоса, поочередно сменяющие друг друга. Привлеченный, он приблизился и протиснулся в просторное помещение, возможно, кабинет, холодные оттенки готического интерьера которого, казалось, поглощали теплый свет настольной лампы, одиноко скучающей на мраморном столе, расположенном у левой стены. Из высоких открытых окон падал скупой свет, в лучах которого клубился густой дым, местами закручивающийся в рассеянные спирали.