21 (2/2)

— Если Ти Ан позволит, объявляйте его в розыск. Самое страшное, что может произойти — это суд Линча, — повисла всеобщая пауза. — Если он узнал, кто проник в дом… — наводящее на определенные мысли замечание.

— Я к Ти Ану, — один из законников встал с места, принимая решение за всех. — Попробую запросить ордер. — Тилль улыбнулся, согласно кивнув.

Действительно, сегодня был потрясающий день. Все складывалось даже лучше, чем Тилль рассчитывал. Следующим шагом будет расплата за длительное ожидание: агнец божий будет принесен в жертву левиафану на каменном одре, и не защитит его мертвый бог, как и свита его, обращенная в прах. Не поднимет меч на морского змея Гавриил, ведь у пепла развеянного во вселенной нет формы. «Вынимая камешек за камешком из крепостной стены, из высокой башни, я буду ждать твоего падения».

— У тебя никого не останется, Тайсун, — альфа сел в автомобиль, нажимая на кнопку зажигания. — Только я буду держать твою руку, только я.

***</p>

Гильгамеш с командой адвокатов внимательно изучал дело об опеке над несовершеннолетним Дихаром Апория. Пять судебных слушаний и все еще тяжбы. Адвокат-представитель Тайсуна Апории не зря свой хлеб ест, и пусть он не добился положительного результата, но и не слил дело, выигрывая время.

Финансовая сторона играла немаловажную роль в сложившейся ситуации, деньги открывали многие двери и позволяли лоббировать интересы. Деньги, которыми сам Апория не располагал, в отличие от именитых Бореалис.

Но сейчас наследник корпорации «I.D. Zen» требует скорого решения в пользу прокурора Апории. Тот, можно сказать, капитально облажался с делом о проникновении, буквально расписавшись собственной рукой в том, что отец из него ни к черту. Перекрыть «угрозу жизни ребенка» будет непросто, но не невозможно.

На голографическом экране были выведены основные требования и претензии, сторон. Бореалис очень агрессивно гнут свою линию, старательно смешивая альфу с землей, еще больше втаптывая в грязь его имя, выпячивая его альфью несостоятельность. Умелые ублюдки. Гильгамеш хмыкнул.

— Умелые, да не с нами им тягаться. Найдите мне грязное белье этой семейки, да поживее! Чем грязнее, тем лучше. Не найдете — создайте, — четко, безапелляционно. — Не мне вас учить работать. У нас сроку четыре дня. Дата слушания назначена на 24 мая. Харон, сделай так, чтобы слушание перенесли. Выторгуй нам столько, сколько сможешь, но не меньше двух дней. Известите адвоката Кана, Дискорд. Передайте, что дальше делом занимаемся

и это не просьба и даже не предложение о сотрудничестве. Выпишите ему компенсацию с несколькими нулями на кредитке. Янус, Хронос, на вас составление психологического портрета прокурора Апории, пообщайтесь с коллегами, с воспитателями в саду, с омегой-нянькой, Фабио… как-то там. Мор, Дискорд, на вас составление портрета семьи Бореалис. Так, ребятки, все за работу!

Пять дней, плюс-минус два дня на перенос дела. За семь дней он должен состряпать такую картинку, чтобы наследник Д’Аккуза был более чем удовлетворен результатом. Это не тот хищник, который позволит праздно разгуливать по саванне. Пустошь за неприступными стенами городов никто не отменял, как и неприятную смерть в ней. Гильгамеш потянул галстук, что внезапно показался тугим, словно петля. Пять дней. Отсчет пошел.

***</p>

Бьянконэ Д’Аккуза пришел в госпиталь своей семьи, в место, которое он не посещал какое-то время — хоспис. Он стоял в палате неизвестного ему человека, подключенного к приборам жизнеобеспечения, и наблюдал за сменяющимися показателями на мониторе. Скучное размеренное движение жизни, заключенной в медицинской аппаратуре. Альфа перевел взгляд на тело на кушетке. Обтянутые черными перчатками ладони Д’Аккуза были спрятаны в карманы, он ничего не говорил, рассматривая ему одному известные сюжеты в этой унылой палате. Аппарат искусственной вентиляции легких был к альфе ближе всего. Кнопка из положения «on» перешла в «off». Насыщение кислородом крови и внутренних органов стремительно падало, монитор издал жалобный предсмертный писк и перешел в беззвучный режим, сохраняя тишину помещения. Альфа продолжал неподвижно стоять в своем дорогом, черном пальто перед кроватью, впитывая в себя последние минуты активности мозговой деятельности, далее — смерть. Тишина в помещении рисовала узоры на стенах серыми языками теней, спадая с пантеона стоящего посреди помещения мужчины дымчатым саваном.

Бьянконэ вдохнул. Этого было недостаточно. Апория не отвечал, а маячок с сегодняшнего утра молчит, полностью исчезнув с радара. А это могло означать несколько вещей: или Тайсун узнал про чип и избавился от часов, или от часов избавился кто-то другой, но тогда у прокурора серьезные неприятности.

Дверь палаты бесшумно закрылась, человек в черном пальто и таких же перчатках прошел дальше по коридору и свернул в палату с номером «00213».