12 (2/2)

«Сатана?»

— Мальчик будет в безопасности. Я о нем позабочусь до утра, — тихим голосом проговорил Энлиль, глядя в испуганные глаза мужчины. — Ему ничего не угрожает.

Страх Тайсуна ощущался на уровне первобытных инстинктов. Если бы альфа только сумел подняться, драки было бы не избежать.

Энлиль, в отличие от Бьянконэ, понимал, как себя чувствует прокурор, и даже, наверное, немного ему сочувствовал. Эмпатия в нашем мире значит очень много. Возможно, если бы Бьянконэ это осознавал, то не мучил бы прокурора Апория таким образом.

Тайсун так и не смог сдвинуться с места, застонав, глядя на то, как в одну из комнат уносят его спящего сына.

— Давай помогу подняться, Тайсун, — наследник Д’Аккуза с легкостью подхватил похолодевшее от волнения тело мужчины на руки и спокойно поднялся на второй этаж, в спальню.

— Отпусти его, — сжимая воротник рубашки альфы слабыми пальцами. — Отпусти. Молю… — сил на сопротивление не осталось.

Положив мужчину на кровать, Бьянконэ стянул с него едва держащиеся на бедрах шорты и футболку. Апория мгновенно свернулся в позу эмбриона, закрываясь, тихо постанывая.

Альфа отошел к креслу и сел, вытряхнул из пачки сигарету, подкурил. Он внимательным ничего не выражающим взглядом следил за прокурором, разглядывал изогнутую дугой спину, татуировку и муку на лице.

Муку, что напомнила наследнику Д’Аккуза встречу в колумбарии у праха Дайки Апория-Бореалис. Со смерти омеги прошло не более двух месяцев, Бьянконэ был на погребальной церемонии одного из членов семьи Д’Аккуза, имени которого даже не помнил, но правила приличия требовали его непосредственного присутствия, как и дани уважения усопшему. Черный костюм сидел на альфе как влитой, но вот уровень эмпатии оставлял желать лучшего.

Бьянконэ отошел от процессии и совершенно случайно забрел в тот самый колумбарий. Он тихо вошел внутрь и заметил сидящего на полу Тайсуна в траурном костюме, одна нога была согнута в колене и отклонена в сторону, голова опущена, как у оставленной кем-то марионетки, из глаз мужчины текли слезы, соскальзывая на губы и подбородок. Рядом на полу лежал букет белых пионов, явно упавший из ослабевших рук, так как белые лепестки цветов немного осыпались придавая букету потрепанный вид. Пальцы едва сжимали небольшое семейное фото, позволяя ему просто покоиться на полу рядом. Мужчина был раздавлен свалившейся на него ношей, и если бы не слезы, можно было подумать, что он неживой.

Там, в колумбарии, Д’Аккуза не увидел в нем человека, лишь тень. Он стоял и смотрел на мужчину на полу, скрытого от посторонних глаз вуалью скорби. В тот день, Бьянконэ даже имени его не знал, но наблюдая за тем, что должно вызвать сострадание, боль, отклик, не испытывал ничего.

У Бьянконэ не было половых актов уже несколько лет. Примитивный физический акт ему был не интересен, так как дарил только телесное наслаждение, на психическом уровне удовольствие он не приносил. Без колебаний альфа исключил его из своей жизни, решив тратить драгоценное время с большей пользой. Борьба с внутренними демонами отнимала немало времени, как и необходимость подавлять собственную жажду, постоянно подталкивая к поиску, замещению. Минет в ресторане «Lucifer» в исполнении прокурора стал первым после долгого воздержания. А для Тайсуна это был первый опыт с альфой. Наблюдать за ним оказалось куда интереснее, чем Бьянконэ предполагал.

Тайсун, что изо всех сил сейчас старался сохранить от распада свое тело и душу, был невероятно притягательным.

Подготовленный для прокурора коктейль неторопливо растворялся в крови. Ничего особенного — релаксант и афродизиак.

Мужчина больше был не в силах сопротивляться возбуждению, он быстро надрачивал себе, корчась на постели. «Аах!» Апория кончил дважды, но лихорадка не позволяла члену упасть, продолжая наполнять его кровью, желанием. «Ааахнн!» Похоть грызла внутренности Тайсуна, руки, мокрые от спермы, но облегчения нет. Клин. «Ааннн… Мммм…»

— Помоги… — полустон, сердце грохочет в ушах, а дыхание спотыкается на вдохах.

Бьянконэ встал со своего места, раздавил в пепельнице окурок.

— Помоги мне… — сглотнул Апория, щеки, уши и шея горели.

— Попроси меня как следует, — кровать прогнулась под весом альфы, что медленно, как хищник, забирался на нее, нависая над прокурором.

Тайсун дрожащими руками сжимал собственный член и яйца, не переставая поглаживать, но облегчение не наступало. Все зудело внутри, жгло, бурлило, словно в вулкане, но так и не могло найти выхода, лишь распирая замкнутое пространство жерла все сильнее.

— Пожалуйста, сделай хоть что-нибудь, — просяще, пережимая одной рукой член у основания.

На лице Бьянконэ на мгновение показалась улыбка. Он навис над лежащим на боку мужчиной, что сразу же потянулся к нему навстречу, утыкаясь лицом в ключицу.

— Сделай уже что-нибудь…

Бьянконэ Д’Аккуза сжал колени альфы, разводя ноги в стороны. Помутневший, потерянный взгляд, рот, из которого непрерывно вырываются на свободу стоны, и испарина, наполняющая комнату специфическим запахом, вплетались в грозовой пейзаж этого вечера.

Альфа приставил себя ко входу в тело прокурора, толкнулся, преодолевая сопротивление тугих мышц, прижимаясь вплотную бедрами к другому телу. Тайсун скривился от боли, что пронзила тело, вцепился руками в плечи Д’Аккуза, притягивая того к себе, задыхаясь. Бьянконэ быстро набирал ритм, вбивая не соображающего ничего Тайсуна в горизонтальную поверхность. Альфа смотрел на свою жертву не моргая, зарисовывая в память этот просящий образ. Вспомнился секс в гостиной, когда действо поглотило его и он потерял контроль. Все, о чем мечтал Бьянконэ в тот момент- это уничтожить Апорию. Ещё жёстче…ещё сильнее…ещё разрушительнее… «Прекрати!», «Ааааа», «Перестань!», «Черт!» и руки мужчины, сжимающиеся в бессильном сопротивлении.

Тайсун стонал, потерянный, трясущийся, кончающий. Мир вертелся перед глазами, рассыпаясь на кубики от землетрясения. Голова уже не поднималась с подушки, а член все не падал.

— Ещё разок, — Д’Аккуза сильно сдавил щиколотку мужчины, не позволяя тому отползти или закрыться, проникая во влажное, наполненное его семенем нутро.