9 (1/2)

9

— Какого черта произошло, Бьянконэ? — секретарь едва ли не подскочил к мужчине, увидев испачканную кровью одежду.

— Спокойно, Энлиль, — неопределенная улыбка тронула губы альфы. — Я отлично провел время.

— У вас разбито лицо…

— Я заметил. Сделай мне дубликат, — он протянул пластиковую ключ-карту помощнику. — И верни на место до утра.

— Хорошо, — Энлиль взглянул на номер квартиры на пластике: «328»

Тайсун разглядывал лицо в ванной комнате, периодически проводя ладонью по запотевающему зеркалу. Вид был отвратительным: сломанный нос и темные отёки под глазами, насквозь пропитанную кровью повязку с бедра пришлось выкинуть в мусор и смастерить временный бандаж, голова гудела, словно там набатом постоянно звучал колокол.

Он провалялся на полу практически до трех утра. Когда тупая боль наконец утихла, он, кряхтя при каждом движении, добрался до собственной кровати, и провалился в сон без сновидений. «Черт».

***</p>

— Какого, блядь, дьявола?! — Джексон округлил глаза, стоило Апории войти в процедурную. Мужчина резко встал и подошёл ближе, осматривая лицо, аккуратно поворачивая его из стороны в сторону. — Тайсун… Ты не приходил ко мне таким красивым уже много лет. Во что ты влез?

— Джекс… — криво улыбнулся тот. — Честно, я и сам не знаю…

— Садись, — отрезал доктор и придвинул медицинский столик с инструментами. — Есть что-то, о чем мне следует знать? Может, снимешь трусы? — не сводя взгляд с альфы, спросил Кольт.

— Не говори чепухи, — устало. — Сделай что-то с моей рожей. Мне на работу.

Джексон Кольт поджал губы и принялся приводить носовую перегородку в порядок.

— Пару дней поболит, я обколол тебя fc-107. Через два дня сойдёт отёк. Самое быстрое, что могу, друг.

— Спасибо, — Апория поднялся и взглянул в зеркало.

Хорошо ему прилетело торшером, от души, но Джекс сотворил практически чудо. Сразу перед глазами встало недовольное лицо Люфте, и Тайсун вздохнул. Тилль снова будет его доканывать гиперзаботой.

— Тайсун, ты ведь помнишь, что я все еще твой друг? — Кольт смотрел на альфу с беспокойством, тем самым, что они вынесли из дверей приюта. Двое мальчишек, разных, непохожих, протянули друг другу руки и не отпускали до сих пор. Они разделили волнение, беспокойство, поддержку и страхи на двоих. Когда целое делится на кусочки, каждому выпадает лишь часть; так легче, особенно если боишься, что собственных сил может не хватить.

Апория мягко улыбнулся.

— Конечно, помню.

— И ты мне скажешь, правда? Если… что угодно… Я услышу.

— Я знаю, — мужчина положил руку на плечо доктора, легонько сжав. — Я скажу.

Прокурор Апория вышел за дверь кабинета, и Кольт расстроенно стянул с носа очки, складывая в замок руки. «Все становится только хуже…»

***</p>

Тилль Люфте как раз выходил с оперативной группой из дверей здания, как взгляд зацепился за фигуру Апории, что плотно сжав губы, медленно поднимался по ступеням. На носу широкая полоса пластыря, а под глазами цветные синяки явно нового происхождения, ведь ещё вчера их не было. Злость всколыхнулась внутри, и альфа активировал забрало на шлеме, скрывая лицо. «Кто подобрался к тебе настолько близко, Тайсун? Кто смеет протягивать руки к тому, что принадлежит мне? Почему ты это позволил, допустил? Ты всегда был слишком мягок и слишком хорош для этой работы и Идзина…» Следовало успокоиться, он спросит Тайсуна об этом позже. Кто-то окликнул его, и Люфте включился в беседу, словно мимолетной вспышки гнева не было.

***</p>

Тайсун сидел в своём кабинете и разглядывал карту преступлений Голема. Восемнадцать месяцев, как этот человек себя проявил. Двадцать четыре месяца, как Дайки ему больше не улыбается. Пятнадцать, нет, уже шестнадцать трупов. Пять записок, пять серий эмоций. Один город, один почерк, один человек…

Мысли сами собой переползли на ублюдка Д’Аккуза. Ничего бы не произошло, если бы еще пару недель назад суд вынес обвинительный приговор. А теперь… Альфа скривился.

Подвесной мост, на котором стоит прокурор, начал медленно раскачиваться. Чувство тревоги обняло парня за щиколотки. Неопределенное, не имеющее формы, подсознательное. «Блядь». Тайсун опустил взгляд на пластиковую банковскую карточку Бьянконэ, что тот оставил ему, как какой-то шлюхе в качестве оплаты секса. Хотелось сорваться с места и вломиться в кабинет главы корпорации с единственной целью — засунуть этот кусок пластика в холеную задницу придурка.

Выдохнув, Апория приказал себе успокоиться: дело серийного убийцы сейчас было важнее личных счетов. Отсчёт уже начался, у него самое большее — двадцать восемь дней до появления очередного трупа.

Тайсун раскрыл подробности самого первого дела. «Что спровоцировало тебя? Или кто? Почему ты начал именно со «страха»? Что тебя взволновало, напугало и возвело в наивысшую степень эти эмоции? Триггер…» Следовало отыскать триггер, ведь как ни посмотри, это записка, только все еще закодирована.

— Это должна была быть сильная эмоция. Эмоция, что напугала именно тебя…