8 (2/2)
— Тогда почему я слышу: «Боюсь до дрожи»? — интимный шепот.
Тайсун сцепил зубы, стоило пальцу проникнуть внутрь.
— Иди на хуй!
Д’Аккуза провел губами по позвоночнику альфы, чувствуя все его напряжение. Что же такого в этом заурядном на первый взгляд человеке? Хотелось бы знать…
Пряжка ремня щелкнула, и этот звук впился в мозг ледяной иглой, запугивая. Апория дернулся что было силы, перевернулся на бок и успел садануть альфу ногой в грудь, а потом удар ноги прилетел в левую скулу и наконец прямой ступней в лицо Бьянконэ. Из носа последнего хлынула кровь, но Д’Аккуза даже бровью не повел, размазав рукавом своего элитного пиджака кровь под носом. Тайсун предпринял попытку добраться до схрона с оружием, но не успел. В спину прилетел торшер, сбивая мужчину с ног, а затем еще один замах и торшер впечатался в лицо, ломая носовую перегородку. Послышался мерзкий хлюпающий звук, и прокурор сплюнул кровью. Стук торшера о пол прокатился по комнате, как пророчество.
Этих секунд замешательства Бьянконэ хватило, чтоб повернуть мужчину на бок и резко толкнуться. Без смазки и подготовки болевым спазмом прошило обоих мужчин. Апория закричал, давясь хлынувшей в горло кровью, а Бьянконэ зарычал, зажмурившись. Его повело.
— Тайсун, — выдохнул Бьянконэ, — ты мне сейчас член сломаешь, — облизывая губы, пробуя на вкус собственную кровь. Завтра лицо наследника дома Д’Аккуза будет красоваться созревшими синяками.
— Ох, блядь… — стон. — Ааааа… Ааах! Стой… Хватит… — вдох сопроводил хлюпающий звук из разбитого носа.
Сопротивление прокурора было сломлено, Тайсун ощутил себя проткнутым металлической трубой в области поясницы, тело свело судорогами, дыхание сперло, из глаз покатились слезы, которые он спрятал, накрывшись рукой и не переставая сжимать до скрежета зубы, душа постыдные стоны.
— Больно… Аааах… Вытащи!
— Рано, Тайсун… Рано… — склонившись, он провел широким мазком языка по испачканным в крови губам свой жертвы, прихватывая нижнюю. Альфа под ним протестующе зарычал, стараясь отстраниться.
Д’Аккуза удовлетворенно выдохнул, вытер кровь под носом предплечьем и толкнулся глубже, едва мышцы чуточку поддались, фиксируя колени мужчине цепкими капканами из пальцев. Войти на всю длину не получалось, прокурор зажимался, причиняя скорее боль, чем удовольствие Бьянконэ. Но альфа готов был потерпеть, потому что выражения, преображающие лицо прокурора, были удивительны.
Тайсуну казалось, что у него отнимаются ноги, он чувствовал себя распяленным, как на дыбе, поза также не способствовала облегчению болевых ощущений. Альфы не омеги, они не принимают свой вид также легко. Проклятая физиология! Он бы и хотел выползти из-под альфы, да не мог, придавленный тяжелым телом.
Наследник «I.D.Zen» просунул руку между ног мужчины и сжал вялый член. Тайсун дернулся, схватил Бьянконэ за руку, пытаясь оторвать от себя, показывая перекошенное мукой лицо, но ладонь не исчезла, наоборот, мужчина начал надрачивать Апорие. Боль сзади притупилась ощущениями спереди, прокурор растерянно застонал, понимая, что член крепнет. Осознание. Стыд. Злость. Бьянконэ срывал маску за маской с мужчины, вынуждая последнего кончить. Позорно-беззащитный, беспомощно-предательский стон прокатился по комнате, словно эхо. Сперма толчками пачкала руку Д’Аккуза, а Апория тщетно пытался спрятать лицо в сгибе локтя, сбитый с ног волной нахлынувшего оргазма.
Бьянконэ схватил альфу за щиколотку, натягивая на себя, приподнимая, закидывая ногу себе на плечо, проникая глубже. Тайсун вскрикнул, голову будто насадили на копье вместо позвоночника. После оргазма мышцы поддались, впуская твердую плоть альфы. Рука мешала разглядеть выражение лица Апории, но открывала взору цепочку с аккуратным небольшим колечком на ней. Это раздражало. Он хотел видеть то, что прокурор прятал от него, желал найти ответ, почему из всех его взгляд обратился именно к нему? Бьянконэ толкнулся несколько раз, отмечая кривящуюся линию рта, испачканную кровью, и отнял руку от лица мужчины, сжав до боли запястье, отводя в сторону.
Тайсун зло смотрел на него, но где-то там, на самом дне штормовых глаз страх выстраивал из мелких ракушек свой зиккурат. Д’Аккуза перехватил альфу удобнее, удерживая дополнительно за руку. Он натягивал мужчину под самый корень ритмичными и сильными толчками. Дыхание было хлюпающе-свистящим из-за разбитой носовой перегородки, Апория периодически сплевывал скапливающуюся во рту кровь. Но стоны так или иначе просачивались даже сквозь стиснутые зубы.
— Давай быстрее!.. Ааах! Ааах… Кончай!.. Пож…пожалуйста!.. Мммммнн… Мммм… Нннгххх… Аааай… Кончай! Кончай уже… — молил Апория, задыхаясь, страстно желая, чтобы все закончилось как можно скорее.
Бьянконэ толкнулся особенно глубоко, сдавил в ладони полуэрегированный член Тайсуна и кончил, в наслаждении приоткрыв губы, выпуская стон на свободу. Из глаз прокурора скатывались растерянные слезы, хотелось задушить ублюдка, но тело ломило от тупой ноющей боли и шевелиться было смерти подобно.
Бьянконэ Д’Аккуза отстранился, властно проведя ладонью по бедру мужчины.
— Извини, Тайсун, я забыл надеть презерватив, — притворное сожаление в голосе добило прокурора.
Бьянконэ говорил так, словно они любовники. Словно то, что произошло, не является насилием. Ложь. Фальшь. Обман.
— У тебя есть три минуты убраться из моего дома, ублюдок, — приподнимаясь на дрожащих руках. — Или клянусь, я выкину тебя из окна.
— Кому ты клянешься, Тайсун? Тому, кому на тебя плевать? Тому, кто позволил мне увидеть тебя таким? Забрал твоего омегу? А теперь позволяет отобрать у тебя сына? — альфа обхватил Апорию за шею сзади, притягивая к себе. — Не клянитесь напрасно, прокурор, — глаза в глаза.
Апория сдавил пальцами кисть Бьянконэ, отстраняя от себя. Губы Д’Аккуза растянулись в снисходительной улыбке, он выдернул руку и выпрямился перед стоящим на коленях мужчиной. Рана на ноге кровоточила, пропитав повязку, выбитое колено все еще не стояло на месте, перемазанное кровью лицо и отвратительные красные потеки на когда-то белой футболке, сперма на бедрах и полу бледно-розового цвета, подтверждающая акт совершенного насилия и болтающееся на шее обручальное кольцо.
Альфа поправил одежду, также перепачканную кровью, выудил из кармана тонкую пластиковую карточку. Черный пластик упал на пол, прямо под ноги Бьянконэ.
— Страховые выплаты за причинённый ущерб, — молодой альфа семьи Д’Аккуза развернулся и направился к выходу. — Я заберу? — по дороге он подхватил желтый шарф Апории и, не дожидаясь ответа, вышел.
Щелчок дверного замка поставил точку в истории этого мучительно длинного дня. Стрелки часов перевалили за полночь, следовало дотащить тело до ванной комнаты и постараться привести себя в порядок, но сил хватило лишь на то, чтобы вправить колено и свернуться на полу, как брошенный хозяевами кот. Тишина помещения стремительно завоевывала территории, впуская прячущееся до этого по углам одиночество. Опустошение. Тотальное. Губительное. Тайсун Апория прикрыл глаза спрашивая себя: а стоит ли просыпаться завтра?