Саламандра (1/2)

Мори Огай, дата рождения — 17.02.##, водолей. Первое убийство совершил [данные удалены]

Способность: [<s>зачёркнуто, далее — в скобках, от руки</s>] (нужно назвать её получше… пусть пока будет Элис)</p>

Противная, несносная девчонка! Вечно мешалась под ногами, когда не надо, а когда надо — не дозовёшься, хоть ты руками обмахайся, как волшебник. Все вокруг твердят, что она и пользу приносит, просто, видите ли, ещё не научился с нею обращаться, а ведь с ней нужно аккуратно, без всяких обзываний и проклятий в её адрес. Она была нормальной лишь в присутствии Юкичи, который долго думал, что вовсе без способности, а потом выяснилось, что его сила как таковая незрима, и это отнюдь не его педагогический талант усмирять противных детей — это его способность умеет подавлять другие в радиусе скольки-то метров, он ещё не выяснил расстояние. Находиться рядом с ним — одно удовольствие! Потому что в тишине и без всяких подлянок от собственной силы, которая, иной раз казалось, живёт собственной жизнью в независимости от носителя. Противная, несносная Элис! Избавиться бы от неё… Мори хотел, честно. Просто без одарённости в руководители не берут, вот и приходится мириться. По крайней мере, ему это сказали когда-то в отрочестве, а спросить снова — проявить полную некомпетентность. Да и ладно, на самом деле, с возрастом то ли она стала поспокойнее, то ли Огай чрезвычайно остро реагировать перестал. В присутствии Юкичи вовсе не появлялась или только где-нибудь за спиной, дёргая за рукав и намекая наклониться, потому что ей срочно нужно что-то сказать на ухо. Хоть не кусает, как бывало раньше.

— Она мне надоела! — мальчишка в шортах до колен, рубашке и жилете сверху, топая ногой, отворачивался, скрестив руки на груди, и обиженно дулся. — А он мне не помогает!

— Я и не обязан! — второй мальчишка в тёмно-зелёном ханьфу, которое, кажется, было ему великовато, хмурил светлые брови. — Не я же виноват, что ты не можешь справиться с ней.

— Она вообще отдельно от меня живёт, я ничего не могу с ней сделать, — Мори хмурил чёрные бровки и злобно смотрел на юного напарника. — От тебя пользы столько же, сколько от неё.

— Можно подумать, я сильно хотел становиться к тебе в пару, — Фукудзава указал в сторону Мори пальцем. — Я вообще не против, чтобы ты рядом был, но ты постоянно толкаешься.

— Чем я к тебе ближе, тем она спокойнее! — мальчишка готов был рычать.

— Так твоя же способность, ты и успокой!

— Довольно! — прервал их третий голос, и оба тут же замолкли, сначала посмотрев в сторону голоса, а затем отвернувшись друг от друга. — Сколько вам лет, молодые люди, чтобы так ругаться, как дети?

— Он первый начал, — Юкичи ещё и глаза закрыл.

— Я не начинал! — Огай тут же возмутился, а затем с немой просьбой на лице, ища поддержки, взглянул на учителя: — Нацумэ-сенсей, я ничего не делал, это он начал.

— Юноши! — сенсей стукнул тростью в пол, подходя ближе. — Ваше поведение абсолютно не подобает тому, кто вы есть.

— Я, может, и не хочу становиться тем, кто я есть, — Мори, шмыгнув носом, уселся на край кресла. — Мне только одиннадцать, я ещё могу всё исправить.

— А я не выбирал его к себе в напарники, — Юкичи бросил через плечо в сторону Огая злобный взгляд светлых глаз. — Я бы лучше вообще один был.

— И слышать ничего похожего впредь больше не хочу, — Нацумэ-сенсей вновь стукнул палкой по кафелю, но уже громче, и мальчишки притихли. Наставник никогда не повышал голоса, но всегда звучал чертовски убедительно. — Сели вместе. Сейчас же.

— Но Нацумэ-се-

— Я сказал сесть, а не начать говорить, Огай, — от взгляда на себя Мори перестал встать на пол.

— Это нече-

— Сесть, Юкичи, — кошачьи глаза учителя нехорошо сверкнули, и мальчишка замолк, — а не открывать рот и пытаться мне перечить.

Мальчишки взглянули друг на друга сначала растерянно, а потом, хмурясь, вжались по разные стороны кресла: Мори — справа, где и сидел, Фукудзава — слева. Никто друг на друга не смотрел.

— И взялись за руки.

— Что?! — удивление получилось синхронным, и оба едва не вздрогнули.

— В качестве примирения, — Нацумэ-сенсей стоял напротив с прямой спиной и не спускал глаз с обоих. — Если кто-то попробует сломать второму руку — увеличу время тренировок на час.

— Но-

— На два.

Почему Нацумэ-сенсей всегда чертовски убедителен? Он никогда не отрекается от своих слов. Если он сказал так — значит, так и будет. Лучше не нарываться. Мальчишки глядят друг на друга в нерешительности, как вдруг между ними с сиреневым свечением и милым девчачьим смешком появляется маленькая белокурая девочка с блестящими голубыми глазами и в красном платье, гаденько улыбается, взяв в каждую руку по запястью мальчишек, и сцепляет их пальцы, вынуждая взяться за руки. Мори в растерянности и ужасе дар речи теряет, а вот девчонка, усмехнувшись, села между парнями, свесив ноги в аккуратных чёрных туфельках и покачивая ими, не доставая до пола. Юкичи, наблюдая за этим, только глаза закатывает.

— Я- я не- я ничего не делал! — Мори хотел бы отдёрнуть руку, но Элис держит крепко, повернув к «хозяину» голову и смотря прямо в глаза с широкой улыбкой. — Уйди! Я тебя не вызывал.

— Ну как же, как же не вызывал, Ринтаро-о? — девчачий голос зазвучал звонкой трелью, словно канарейка заговорила. — Я лучше знаю, когда мне появляться.

— Хватит меня так звать! — в любой другой момент Огай соскочил бы с места, но рядом с Нацумэ-сенсеем, нависающим осуждающей тенью, он боится сдвинуться. Мори смотрит на учителя, тяжко вздыхает и подпирает свободной рукой подбородок, упираясь локтем в подлокотник. — Противная.

— Я не делаю ничего, чего ты бы не хотел, — девчонка довольно жмурится, качая ногами, и на это уже голову поворачивает Юкичи, выглядя не меньше возмущённым.

— Я же здесь, — он намекает, что рядом с ним силы абсолютно любых людей подавляются во вседозволенности, если их обладатель из ещё не «приручил».

— Вот и я про то. Она абсолютно неуправляема, я устал с ней таскаться.

— Она абсолютно управляема, друг мой, — сенсей, подойдя ближе, потрепал мальчишку по чёрной голове. — Просто ты ещё не совсем понимаешь, как она работает.

— Вот слушай-слушай, дурачок, — Элис хихикает и резво вскакивает на ноги, а Огай, взглянув на неё с поджатыми губами, со злости махнул рукой — и девочка исчезла, растворившись в воздухе.

— Тц, — Мори хмурится, смотря на свою ладонь. — А в любой другой раз не исчезла бы так легко…

— Тебе благодарить меня надо, а не ругаться со мной, — Юкичи опустил голову, совсем мрачный. — Сейчас бы она тебя укусила и убежала, протяни ты к ней руку.

— Вот поэтому я стараюсь быть ближе к тебе.

— Но не толкаться же и не наступать мне на пятки?

— Я случайно.

— Я знаю.

Когда мальчишки замолчали, Нацумэ-сенсей только покачал головой. Он ведь зарекался брать на воспитание кого-то младше шестнадцати лет? Зарекался. И теперь у него на попечении два одиннадцатилетних ребёнка, которые ссорятся из-за мелочей и толком не умеют управляться со своими дáрами. В таком возрасте ещё не отдаёшь отчёта, что у определённых действий бывают не только те следствия, которые происходят моментально — иногда есть цепочка, которую взрослый видит как на ладони, а ребёнок считает абсолютно не связными событиями.

Ни Мори, ни Фукудзава ругаться не хотели, но помириться, как взрослым, это нужно гордости на горло наступить, а дети так умеют редко. Тем более их темперамент, когда один — будущий глава, а о второго все эмоции разбиваются, как волна о камень. Вот Элис и явилась, зная, как способность со своим разумом, что будет дальше, а для Огая она всё ещё помеха. Да, способность Мори специфична, и она действительно обладает своим капризным характером под стать возрасту хозяина, но ещё не известны миру врождённые способности, которые вредили бы своим носителям и уничтожали бы себя сами.

С возрастом Огая менялась и Элис. Она со временем стала такой обыденной частью жизни, что Мори как-то даже и не задумывался, каково это, когда донимающей тебя способности в виде назойливой девочки нет поблизости. Безусловно, Огай уже не так остро реагировал на все капризы, став, как минимум, сильнее, для того чтобы убирать нежелательную силу с одного взмаха рукой, но контролировать её появление он всё ещё не мог: Элис появлялась сама и могла как разбудить вовремя, если будильник не звенел, так и разлить чашку кофе на чёрные брюки и хихикать в сторонке, пока Мори в ужасе старается убрать пятно со штанин. Проще было самому сходить до автомата! В подполье она, бесспорно, была хорошим подспорьем в случаях форс-мажоров, как и на поле боя, пусть иногда и капризничала, что кровь забрызгала её платье или она не хочет касаться грязных тел своими руками, пусть Ринтаро сам.

Огай — перспективный наследник. Высокий интеллект, стратегический склад ума, хитрость, скрытность, тяга к медицине, а главное — потенциально сильная способность, которую осталось только воспитать под себя, как служебную собаку. Правда, тяга к медицине у юноши была даже, казалось, больше тяги к будущему посту, да и характер был несколько скверным — ему в слушатели и собеседники пророчить только немых, глухих, трупов или Фукудзаву, который спорить, как и разглагольствовать, не любил (хотя было подозрение, что он просто пропускал мимо ушей половину болтовни), потому и стал его телохранителем. Хотел ли он? Не особо. Он и не скрывал, что ему с детства просто нравилось обращаться с оружием, и он с большой вероятностью предпочтёт тренировку на кукле или сразу на поле боя с живыми противниками, чем беседу с кем-нибудь. Собственно, так и порешали: соединили мудрого для своего возраста, но неразговорчивого воина, без лишних вопросов исполняющего приказы, если не видел в них второго дна, и хирурга-эгоиста с противным-не-пытайся-меня-переспорить-я-всё-равно-знаю-лучше-характером и привыкшего вести разговоры только с клиентами морга.

— У меня здесь мириады бумаг и отчётности, которую я периодически «теряю», сжигая в печи вместе с телами, — Мори сидел за столом поздней ночью, подпирая голову ладонью в лоб и смотря на ручку в руке одним открытым глазом, — а что будет там — я даже представлять не хочу.

— Согласен.

— Ещё и ждать столько… — Огай наконец откинул голову, бросая ручку на стол и закрывая руками глаза. — Мне лет сорок исполнится, когда я только вступлю в обязанности! Проще сбежать и основать свою империю, пока… — Мори раздвинул пальцы, замолкнув и осмотревшись на наличие подслушивающих и следящих устройств. Всегда так делал, говоря что-то компрометирующее. — Пока этот старик концы отдаст или добровольно передаст пост мне.

— Да.

— К чёрту, — Мори вздыхает, прикрывая рукой рот в зевке, и откидывается спиной на спинку стула, свесив руки книзу. — Открою свою больницу… Или сразу похоронное бюро, чтобы избежать радостных лиц. А ты со мной, а? Охранять от того, чтобы я пачкал руки, ну, или от оживших мертвецов… Юкичи!

— А? — Фукудзава, всё это время сидевший у двери на табуретке и клевавший носом, закрыв глаза и скрестив руки на груди, от резкого окрика вздрогнул и вскинул голову, часто моргая. — Что?

— Ты что, не слышал меня?

— Слышал.

— И о чём я говорил? — Огай нахмурился, сев на своём стуле под белым светом настольной лампы боком, сложив на спинку руки.

— О том, что, когда станешь боссом, подашься в хирурги городских больниц, — Фукудзава, потягиваясь, едва увернулся, наклонившись вбок, когда увидел, как в него летит какая-то толстая папка с бумагами.

— Ты не слушал меня!

— Слушал.

— Нет, не слушал!

— Но суть ведь уловил.

— Ничего ты не уловил! — когда за спиной Мори появилась Элис, стукнув его по плечу и обращая внимание на себя, тот в гневе развернулся на стуле, а девочка со смехом спрыгнула со стола и отбежала в сторону. — Тебе-то что не нравится?

— Не обижай Волка! — она улыбалась, присев на второй стул рядом с Юкичи, и тот с удивлением в глазах посмотрел на способность хирурга. Мори оскалился, отвернувшись к ним обоим спиной.

— Предательница.

…Но в тот злополучный день, когда Йокогама уже несколько дней была опустошена от людей, которые словно сквозь землю провалились, и окутана густым туманом, больше напоминая злачный городишко Тихие Холмы, она пропала. Зная, что в последнее время одарённых убивали их же способности, Мори был, мягко говоря, обеспокоен и готов к нападению взбесившейся девчонки, но нет — она просто исчезла, как в воду канула. Всё здание Портовой Мафии, пребывая в осадном положении и никого не впуская, никого не выпуская, высилось чёрным клыком среди всего Туманного Альбиона, а сам Огай забаррикадировался в своей подпольной больнице в подвале, предпочитая общество трупов в холодном морге, чем таких же одарённых, как он.

Эта аномалия не была неожиданностью: от такого же окутывающего тумана пострадал уже ни один город, ни одна страна. Аномалия, потому что во время неё из виду пропадали все гражданские, как и связь с внешним миром, а все эсперы оставались, и отмечалось практикой, что в живых, а главное — со способностями при себе оставались единицы. Процентов десять от всего наличия одарённых в городах. Ещё двадцать навсегда их лишались, не в силах вернуть, и все выжившие наперебой говорили о том, что их способности отделились от них и атаковали, а также в олицетворениях их сил были красные кристаллы на человекоподобных лицах. Остальные… Ну, если завуалированно, являлись клиентами больничных моргов. Это было опытом с первых двух аномалий, когда к третьей удалось установить некоторые закономерности, чтобы мочь избежать вновь рекордного количества жертв. К сожалению, единственным выходом из этого всего было просто переждать, не показывая носа наружу.

И нет, этот туман не был чем-то вроде Самосбора. Этот туман, появившийся впервые два года назад в Китае, был ничем иным, как самой настоящей способностью могущественного одарённого, на уровне секретных служб прозванного Коллекционером, а туман его был назван Драконьим Дыханием. Огонь, дым, само появление силуэта мифической твари… ну, понятно. Коллекционер никогда не появлялся у кого-то на глазах, никто не видел, как он выглядит и кем является, а главное — откуда появляется ночной дракон, но жил этот Коллекционер в самопоявляющейся Башне Коллекционера, иглой возвышающейся над густым туманным облаком города-жертвы. Если в полнолунную ночь ты, одарённый, увидел, как змеиный, извивающийся силуэт перекрывал собой лунный диск, а от оглушающего рёва зазвенело в ушах и помутнел рассудок, будь уверен — со следующего утра начнётся игра на выживание. Закончится она тогда, когда Коллекционер пресытится.

Это длилось уже несколько дней. И с пропажей Элис, произошедшей впервые за семнадцать лет его жизни, Мори понял, что эта своеобразная Игра не так уж и легка. Либо Коллекционер знает, где прячутся его шахматные фигурки, либо действие его способности не изучено до конца. В любом случае…

Босс, узнав, что способность наследника пропала, пригласил в кабинет и его телохранителя. Вместе с Юкичи Мори в медицинском халате на чёрную футболку с принтом лацкана и галстука на груди, в чёрных брюках и кроссовках столкнулся в дверях и улыбнулся, порадовавшись в душе, что встретил кого-то, с кем можно чувствовать себя спокойно. Фукудзава сам улыбнулся уголком губ, хотя с его вечно спокойным лицом это удивительно; его отросшие волосы убраны в короткий хвост. Во время этого подобия Самосбора все держались особняком, опасаясь и за свои жизни, и за то, что их собственные способности могут начать атаку на окружающих. Но раз уж Элис пропала… В кабинете, прямо на столе начальника, сидел трёхцветный кот, глядя на двоих вошедших янтарными глазами. На логичный вопрос от босса, как так вышло, Огай только плечами пожал: «Вы же знаете, что она обладает своим сознанием и неуправляема, когда я сплю». Босс хмурился, отвернувшись в своём кресле к окнам и смотря на густой туман, обволакивающий дома.

— Не одарённым власть так просто не получить.

— Я знаю, — Мори смотрел в пол, запустив руки в карманы. Да нужно ему, в бумажках копаться постоянно, с кем-то разговаривать… Ему и с трупами комфортнее.

— Ты не понял намёка?

Огай промолчал, хмуря чёрные брови, и шаркнул носком кроссовка по полу.

— Мори, — начальник по-прежнему не поворачивается, и Огай, пользуясь тем, что его не видят, закатывает глаза и морщит лицо, передразнивая. — Пока я жив, на этом посту не будет ни одного человека без дара. Ты сам прекрасно понимаешь ответственность.

— Я могу ему помочь, — внезапно заговорил Юкичи, обычно слова не ронявший, и Мори невольно вздрогнул. — Моя способность всё ещё при мне.

— И рисковать тем, что твоя сила может отделиться от тебя и убить вас обоих?

— Я всё-таки натренирован на ближний бой и, как-никак, охраняю его, — Мори смотрел на Юкичи, слушал, что он говорит, и не понимает, какого чёрта. Жить надоело — высовываться наружу? — Я справлюсь. Или погибну, одно из двух.

— Если погибнешь ты, какова вероятность, что я останусь без наследника?

От этого вопроса босса в кабинете повисла тишина. Мори, конечно, порой безрассуден, но он не самоубийца. А Юкичи-то куда полез? Тишь прекратило тихое мурлыкание трёхцветного кота на столе, на которого уставились все трое людей в офисе. Кот сел, подобрав лапки, и спокойно прищурил глаза, двинув хвостом из стороны в сторону. Далёкая башня, видневшаяся из окна, будто видела, что происходит здесь, словно Око, и ухмылялась. В теории. Метафорически.

Босс хмыкнул, развернувшись к подчинённым в кресле и разведя руками:

— Если Нацумэ-сан уверен, что Вы справитесь, тогда можете идти.

— Нацумэ-сенсей! — Мори нахмурился, с непониманием смотря на учителя. Да, с его способностью обращаться очаровательным котом и следить за всеми из незаметного обличья учишься разговаривать с животными на вполне серьёзные темы. А со стороны посмотреть — точно все с ума посходили.

— Это одобрение, — Фукудзава резко развернулся лицом к выходу, зашагав к нему. — Идём.

— Но… действительно, о чём я беспокоюсь, — Огай с рычанием вздохнул и устал потёр пальцами переносицу. — Волноваться о том, что нас могут запросто убить бесхозные способности в тумане-Самосборе.

Другого выхода, с одной стороны, не было, иначе Мори навсегда бы расстался с Элис и со своим билетиком в руководящие должности в одном лице. С другой — жертвовать собой перед силой неизвестной мощности не хотелось. А были ли варианты? Отнюдь. Разве что гордо уйти в туман, в последний раз засветиться на камерах своего змеиного логова и больше никогда в этих стенах не появиться. Мори крепче сжал скальпель в кармане медицинского халата, надевая маску Чумного Доктора со стёклами на глазах, не желая, чтобы возможный галлюциногенный газ от тумана проник в лёгкие с первым вдохом. Юкичи отмахнулся. Не зарегистрировано — значит, нет. И не нужно лишних телодвижений. Осталось полагаться лишь на самих себя.

Город действительно напоминал оплот вымершей цивилизации, в котором из естественных шумов лишь ветер периодически трепал отвалившиеся рекламные листы с билбордов и гонял лёгкий мусор по асфальту; на каждый шорох приходилось нервно оборачиваться, но отпускало всякий раз, стоило увидеть пожухлые листья на тротуаре. Правительству и секретным службам ещё не было известно, что происходит с обыкновенными гражданскими во время «недо-Самосбора»: попадают ли они в параллельный мир, или время останавливалось только для одарённых, вынужденных играть на выживание? Выбраться из города тоже не было возможностей: дороги извне заканчивались страшными обрывами, отрубая пути к отступлению и напрямую бросая вызов. Не было и городских птиц, не было бродячих собак и котов — видимо, они тоже пропадали вместе с обыкновенным людьми. Царила гробовая тишина, и лишь шаги по асфальту эхом раздавались на пустынных улицах с брошенными машинами и заколоченными витринами магазинов. Мори периодически оборачивался на Юкичи, чтобы убедиться, что он всё ещё рядом — всё-таки, в тумане оставаться одному было в высшей степени некомфортно. Почему не на машине? Да, так быстрее, но шум привлечёт непрошеных гостей, и ни Огай, ни Фукудзава в высшей степени не хотели бы встретиться с тем, что в этом тумане обитает. Мало ли, что тут, кроме оживших бесхозных способностей… Доказательств присутствия кого-то ещё не было, но и первооткрывателем быть не хотелось.

Высокой башни отсюда, с земли, видно не было. Огай в какой-то момент, засмотревшись вверх, потерял из вида Юкичи, но тот показался из восточного переулка, махнув рукой за собой. Ну, знать город по картам и знать его же на живой местности — разные вещи, и Мори доверял Фукудзаве хотя бы уже потому, что тот чаще бывает на улице, чем он сам. Хотелось, конечно, спросить, уверен ли Волк в том, куда идти, но ещё больше хотелось сохранить тишину. Огай периодически оборачивался через плечо и осматривался, но преследования не было.

Кого он хотел увидеть? Озверевшую Элис, решившую продемонстрировать всю свою силу во всей красе?

…Возможно.

Так Мори хотя бы мог убедиться, что воспитывает свою своенравную способность под себя не зазря.

Тихая Йокогама объяла гробовым молчанием. Всю дорогу создавалось неприятное ощущение, что за ними… следили, пускай никто никого и не видел. Огай не спрашивал, но понимал, что Юкичи тоже это чувствует: их… ждут? Казалось, что начало темнеть, прежде чем двое вышли к пустырю на окраине города — и там, где должны простираться холмы к лесополосе, стояла она: высоченная, архитектурно-невозможная, будто полностью из хрусталя башня. Тумана, как ни странно, рядом с ней было меньше всего, хотя ранее думалось, что как раз-таки возле башни-рассадника он будет виться непроглядными клубами. Высоко в тёмно-сером небе дул ветер, и Мори снял маску за клюв, вдыхая свежий воздух и смотря наконец на окружение не через стёкла глазниц.

— Я надеюсь, мы оба понимаем, что это чистой воды самоубийство, — Мори смотрит на Юкичи, впервые за столько времени заговорив. — Мы даже не знаем, кто там или что.

— Узнаем, — Фукудзава пожимает плечами, двинувшись вперёд.

— На нас никто не напал, что странно, не находишь? — Огай убирает руки в карманы медицинского халата. — Либо мы первые, кто вообще додумался лезть прямиком в логово, либо эта схема отработана у… ну, того, кто или что бы там ни сидело.

— Именно.

— Твоя многословность порой меня убивает.

— Сегодня может ещё и башня.

— Ого, Юкичи, это что, проблеск чувства юмора?

— Идём.

Наверх башни, если заглянуть внутрь, вела тёмная, с крошечными светлыми окошечками в стенах винтовая лестница без конца и края, с овальными высокими потолками. Если обученный физически Юкичи шёл, не сбавляя шага, то Мори потерял всякое дыхание ещё на середине. По ощущениям — он прошёл вверх этажей двенадцать, а впереди ещё около двадцати лестничных пролётов. Фукудзава в какой-то момент остановился, вздохнул, вернулся назад и потащил Мори сначала за руку, а потом и вовсе на себе, предложив сесть на спину. Каждый шаг отдавался гулким эхом, и с каждым шагом Мори понимал, что всё больше отдаляется от реальности. Может, в этом Дыхании Дракона действительно какой-то галлюциноген? Он ведь даже не протестировал образцы! Нужно будет, если останется живым.

Огаю казалось, что лестница действительно бесконечна. Тот, кто её сделал или для кого она принадлежит, точно не человек: он либо никогда ею не пользуется, потому что может спокойно левитировать или что-то в этом роде, либо и малейшего понятия не имеет об устройстве человеческой физики. Чем выше, тем мрак сгущался, но вместе с этим всё вокруг будто ещё и постепенно краснело от далёкого источника света. Когда надежда осталась умирать на лестнице далеко внизу, а тьма стала тёмно-багровой, перед двумя юношами внезапно возник чёрный провал в стене — и усталость как рукой сняло. Огай встал на ноги, удивлённо хлопая глазами. Это был проход, арка, не провал, а внутри… Источник алого света.

— Ударь меня, — шепчет Огай, не спуская глаз с увиденного.

— Что?

— Ударь, — после тычка локтем вбок Мори поморщился. — Не так сильно!

— Ты сам просил.

— Ц… Зато теперь я уверен, что мне не чудится. Ты ведь тоже это видишь?

— Вижу.

— Невероятно.

Кровавая темнота, клубами выплывающая на винтовую лестницу, расступалась перед ярким алым свечением — та самая верхушка башни, кажущаяся конструктивно-невозможной для такого тонкого основания, была едва не доверху завалена причудливыми красными кристаллами одинаковой ромбической формы. Мори сравнил бы это с кристаллизированной кровью, нагромождённой целыми грудами меж высоких колонн, подпирающих остроконечный потолок. Там, за стенами, совершенно обыкновенный человеческой город, а здесь… Словно сон. Жутко реальный и тревожный, но сон. Юкичи назвал бы это сокровищницей, но жанра фантастики он не любил, поэтому это было окрещено в его сознании свалкой — свалкой способностей всех тех, кто не ожидал ножа в спину от собственных сил. Фантастику не любил и Мори, предпочитая науку всяким волшебным сказкам, но пришедшая на ум «сокровищница» сильно напрягала. А напрягала она тем, что оповещающий о начале аномалии змееподобный Дракон был фольклорно напрямую связан с горами камней и золота, а причудливая винтовая лестница с округлыми стенами и высоким потолком намекала, для кого этот ход создан.

Либо этот Коллекционер приручил мифическую тварь, являющуюся его способностью, либо Коллекционер сам был этой мифической тварью, и непонятно, что хуже.

Кристаллы были разброшены по всей земле. Не отрывая взгляда от красных гор, Мори, нервно сглотнув, почти на цыпочках прошёл вглубь. Юкичи, вытащивший катану из ножен, преградил было ему путь, но Огай отмахнулся, прижав палец к губам. Высота потолков действительно поражала, и впору было закружиться голове, если продолжать смотреть вверх. Ещё и казалось, что башня от ветра качается… Мори не собирался идти далеко, Мори заприметил кристаллы, лежащие поблизости, и аккуратно, присев на колено, подобрал два камня. При ближайшем рассмотрении один из них в крохотной серединке светился нежным голубым, а второй — смоляным чёрным. Было бы неплохо забрать на анализ, узнать, что за горная порода и поддастся ли биосинтезу… Фукудзава бесшумно подходит ближе, не отрывая взгляда от сокровищ и держа наготове оружие, пока Огай убирает подобранные камни за пазуху халата. Если это — кристаллизированные способности, возможно, их можно оттуда вынуть? Раскрыть?