Весы Анубиса (1/2)

encore une fois, j’ai dû disparaître

des fois, je t’aime, des fois, je te hais

pour ne pas dire que j’ai tout donné

j’ai donné tout autant que toi</p>

— Да нет, мне не было сложно, — Мори смотрел в окно кабинета, сидя в своём кресле, упёршись локтем в подлокотник и подперев щёку кулаком в белой перчатке. — Пусть почувствуют себя взрослыми.

— Как бы они потом не подумали, что слишком мозговитые, чтобы по-настоящему взламывать охранные системы, — Шибусава, убравший волосы в хвост, стоял, прислонившись к стене и скрестив руки на груди. Если присмотреться, можно было заметить, как на его боку под одеждой прямо сейчас затягивается рана, шевеля ткань.

— Лучше уж пускай они узнают о себе то, что им можно знать, чем я, или ты, или Рандо будет рассказывать им всю их историю, — Огай медленно моргает, протирая пальцами свободной руки глаза. — Нет, я не настаиваю, но мне будет проще так. Ты или Рандо — как хотите. Хотя насчёт него… Я сомневаюсь, что он даже припёртым к стене расскажет абсолютно всё.

— Не сказал бы, что у нас с тобой ситуации легче, но если сравнивать с его сыном, то да, нам проще.

— Всё равно, — Огай качает головой, хрипло и как-то вымотанно усмехнувшись, задрав голову кверху, закрыв глаза. — Никогда… — он держит теперь руки на коленях, сцепив пальцы в замок. — Никогда я им по доброй воле не расскажу, что они мне ds levftnt? z nfr ghjcnj dfv crf; e& rfr, s yt nfr? z jxtym pfufljxysq! Благо что их возраст позволяет им ничего не помнить. Узнают, может, когда повзрослеют.

Тацухико не отвечает. Мори с запрокинутой к потолку головой слышит лишь тихий шелест чешуи, прежде чем глянуть вверх одним глазом и увидеть над своей головой склонившуюся большую и красную голову дракона, глядящего на него большими жёлтыми глазами с чёрными щёлками зрачков. Чешуя поблёскивает в закатных красках, один из золотых рогов несколько короче другого, тёмно-красная длинная грива вместо спинного хребта свисает до пола с его головы и выгнутой шеи, закрывая кресло и рабочий стол от света из окна, как занавесом. В этих глазах переливаются все оттенки жидкого золота. Мори знает, что длинное змеиное тело оборотня свалено узлами за его спиной по всему кабинету, а задние лапы вовсе стоят — или сидят — где-то далеко у двери, не говоря уже о том, что длинный хвост с кисточкой вовсе огибает весь кабинет. Дракон слегка приоткрывает пасть, и из-за спинки кресла показывается его не менее огромная красная лапа с чёрными когтями, в которой из воздуха концентрируется красный драгоценный камень.

«А̵т̸с̸у̴ш̴и̵ ̸-̶ ̷м̵о̷ё̵ ̷с̸а̵м̵о̷е̵ ̷д̴р̴а̵г̴о̶ц̵е̸н̶н̴о̷е̷ ̷с̶о̷к̵р̸о̴в̵и̶щ̷е̴, — звучит глубокий, низкий, отдающий эхом голос существа в голове, пока он смотрит в глаза, а Мори и взгляда не изменил. Дракон при этом не шевелит приоткрытой пастью. — И̵ ̷я̸ ̷с̴а̸м̵ ̸н̷и̴ ̷з̶а̷ ̷ч̸т̵о̴ ̸н̵е̷ ̵р̷а̷с̷с̶к̷а̵ж̶у̶ ̵е̴м̷у̷, ̵ ̴ч̴͖͌т̸̼̔о̸̱͌ ̶͓̆з̵͈͝а̷̳͌б̷̪̔р̶̗̓а̷̛͎л̴̱̕ ̶̜̀ё̷͚́г̶͚̀ӧ̶̼́ ̸͍̅и̶̭̽з̵̨̍ ̷̺͘т̷͉̇о̵̢̆г̵̮̏о̵̧͌ ̴͍̉ў̸̬̟̗͆͠ж̴͕̉͗̓а̴̨͖̬̔̄с̸͎͕̓͛̓н̶̦̖̓ӧ̵̹̪́̿г̶̰̪͔͗̌о̶̖̰̜̐̈̐ ̷̧̧͊̈́̈́м̶͉̓е̷͖̇͘с̴̢̏т̶͔͓̑̓а̶͉̹̺͐.̷͈̲̮̉̅».

Мори держит зрительный контакт ровно до того момента, пока дракон не сжимает лапу, разбивая красный камень на мириады исчезнувших в воздухе осколков, а сам не поднимает голову и не уходит за спинку кресла. Огай зевнул, разворачиваясь в кресле, и Тацухико вновь стоит как ни в чём не бывало, только теперь у окна. В последнее мгновение можно заметить, как с его скул уходят остатки красной чешуи и как он, моргнув, убирает чересчур яркую желтизну глаз и змеиный зрачок.

— Именно поэтому я и переработал их информацию, — Мори пожимает плечами.

— Именно поэтому я тебе и благодарен.

— Надеюсь, они ничего не заметили, — Огай жмурится и качает головой, намекая на то, что второпях за несколько дней переделывал практически всю систему, вынося на передний план нужные детям статьи о знакомых людях и себе самих, удаляя в режиме редактирования все подозрительные заметки о них и неаккуратно, наспех вставляя сцепленные с другими статьями ссылки, а также второпях придумывая наипростейший пароль, вбивая первое, что пришло в голову. Теперь нужно будет всё это восстанавливать… нет, там ничего такого, ну, страшного, просто детям этого знать необязательно. — Пусть думают, что так всё и работает. По крайней мере, прятались они хорошо, когда я заходил.

— Стратеги из них, конечно, пока ещё не блеск. Интересоваться о таких вещах у нас, зная, что в итоге всё выданное нами сходится в одной точке, — Тацухико встряхнул головой, убирая одну руку в карман брюк, а другой потирая шею. — А что насчёт уровней? Их ты не убрал.

— Они и так ничего не поймут.

— И спрашивать не будут, потому что мы якобы не знаем.

— Да, мы не знаем, помни об этом, — Огай с ухмылкой приложил палец к губам в жесте тишины, а затем вздохнул, отведя взгляд в сторону. — И Рандо не знает тоже.

— Я удивлён, на самом деле, что ты разрешил им всё это провернуть, — оборотень склоняет голову к плечу, смотря на коллегу, не моргая. Так смотрят змеи. — Я знаю, что ты уверен в том, что они сделают всё так, как ты и просчитал, но ведь сам знаешь своего старшего. Он может и сойти с пути.

— Слишком мало вменяемых вариантов, на которые он может сойти и завлечь за собой остальных, так что всё будет в порядке, — Огай махнул рукой, вставая на ноги. — В конце концов, они ведь залезали в базы не для того, чтобы узнать, что они за звери. Если утрировать, конечно. Это так, побочный… квест, как у них принято сейчас говорить.

— Я понимаю, — Шибусава подходит ближе, — но дело ведь не в том, узнают они что-то или нет. Дело в Рандо.

Теперь сразу не ответил Мори. Он слегка нахмурился, заложив руки за спину и посмотрев куда-то вперёд себя, и чём-то думая.

— Ты прекрасно помнишь, что тогда произошло и как это отразилось на нём. Если у мальчишек ничего не выйдет, Артур об этом и не узнает, а если и выйдет, то, может, они хотя бы поговорят.

Шибусава, задумавшись о чём-то, усмехнулся и прикрыл рот рукой.

— Если всё сложится наилучшим образом, Тюя-кун будет в очень, очень ироничном положении. Если ты понимаешь, о чём я.

Оборотень, встретившись со взглядом Мори, засмеялся. Огай фыркнул и закатил глаза.

— Так смеёшься, будто нас с тобой это не касается.

— Я не в праве указывать своему ребёнку в таких вещах, я могу лишь наставить. Но одно дело — я или ты, а другое — Рандо, — Шибусава с улыбкой покачал головой, последовав за Мори вон из кабинета. — А ведь он, бедный, даже в обморок упал, когда Тюя признался. Интересно, это было просто искренним потрясением, или его прошлое сыграло роль?

— В любом случае спросить об этом прямо не сможем, пока ничего не решится. Мы пообещали больше никогда об это не вспоминать, а парни ничего не обещали, — Мори запирает кабинет на ключ, стоя во мраке коридора. — Может, у них и получится.

Действительно. Мальчики взаправду ничего и никому не обещали в этом плане. Они и не могут знать о таких деталях, учитывая, что никто им ничего не рассказывал.

Верлен — первоклассный убийца и не менее хороший наставник. Может быть, даже получится вновь нанять его на службу. Вернее, на обучение юного поколения некоторым приёмам, которые явно очень сильно помогут им в жизни. Только бы у мальчишек всё не пошло наперекосяк.

***</p>

Тюя проснулся от будильника, внезапно сработавшего сильно раньше положенного. Парень даже не сообразил, что случилось, подскочив на месте и на автомате потянувшись к телефону, чтобы отключить мерзкую мелодию. Ночь прошла потрясающе быстро, семь часов пролетели как три или четыре… Погодите. Накахара, сидя на постели с ногами в позе лотоса, сонно щурится одним глазом, второй растирая рукой. На часах на стене — четыре утра, а будильник — вовсе не будильник, а входящий звонок с неизвестного номера. Что, кто… зачем? Тюя первую секунду злится в намерении сбросить звонок и завалиться дальше досыпать законные три часа сна, но номер кажется смутно знакомым. Нет, не весь номер, а код региона, с которого звонят.

И код этот — тридцать три.

Тюя, шумно сглотнув на сухое горло, принимает звонок и медленно прислоняет телефон к уху, хрипло спрашивая: «Да?»

— О, прошу простить, это Тюя? Накахара Тюя? — голос в трубке был незнаком, ещё и говорил с сильным акцентом — характерно картавила Р в фамилии юноши. Накахара крепко зажмурился и провёл ладонью по лицу, чтобы хоть немного проснуться и начать соображать.

— Да, — Тюя сдвинулся к краю постели, хватая бутылку с водой со стола и делая жадный глоток, чтобы хоть чуть-чуть смочить горло.

— Это чудо, право… Это Поль Верлен, и я хотел бы поговорить.

Вся вода изо рта полетела в противоположную стену, и Тюя закашлялся, чуть не поперхнувшись. Это кто?! Бутылка воды ставится на самый край стола, а Накахара встряхивает головой, спустив ноги на пол.

— Извини, всё в порядке? — интересуется голос в трубке, очевидно слыша странные звуки и кашель, и Тюя спешит прийти в себя, прочистив горло и откашлявшись в кулак. Голос больше не хрипит.

— Порядок, — парень опустил вторую руку на край постели. — Я… Что Вы хотели?

По началу Тюя, конечно, удивился, откуда коренной француз знает японский. Нет, его отец тоже вполне себе хорошо разговаривает на здешнем языке, но он и живёт здесь уже свыше пятнадцати лет, если не больше, а этот Поль наверняка живёт во Франции или где-нибудь в Европе, никак не контактируя с Японией. Прежние связи?

— Я… ох, господь, я даже не знаю, с чего начать… Тебе твой папа обо мне рассказал?

— Нет, — Тюя в такт словам отрицательно качает головой, вставая на ноги и закрывая приоткрытую в комнату дверь, чтобы Рэмбо не услышал и не проснулся. — Я нашёл фотографию с Вами и моим отцом в его столе.

— Ту самую?.. — на этом вопросе, судя по интонации, Верлен был удивлён сам, потому ненадолго замолчал. Наверное, да, та самая. Или нет. Кто знает? — Ты на ней такой маленький. Не знал, что твой папа сохранил её, — здесь Поль ненадолго замолкает, а Тюя не знает, что сказать, потому безучастно смотрит в окно. Ночь-полночь, луна светит. — Тебе же сейчас около шестнадцати, верно?

— Не около, а шестнадцать было в апреле, — Накахара запрыгивает на подоконник, расположенный максимально далеко от двери, и говорит приглушённым голосом: — А правда, что Вы с моим отцом последний раз виделись шестнадцать лет назад?

Верлен молчит, но слышен его вздох. Собирается с ответом?

— Четырнадцать, если быть точным. Тебе было два года.

— Очень интересно, — Тюя хмурится. — А объяснения будут? Вы вообще моему отцу кто?

— А я гляжу, ты хочешь знать всё и сейчас, — неожиданно усмехается Верлен на том конце. Ну, по крайней мере, в том, что это точно Верлен, сомнений уже не осталось. — Понимаешь, это не телефонный разговор.

— Чудесно. Зачем тогда звоните?

— Ох, извини, я не сказал сразу. Во-первых, хотел услышать твой голос, большой мальчик, — Накахара на этой фразе подозрительно щурится, понимая, что Поль-то явно не в курсе его роста и всего того обилия шуток насчёт этой темы. — Всё-таки я видел тебя последний раз очень давно. А во-вторых, хотел узнать, всё ли хорошо у Артюра.

— Всё с ним хорошо. Ну, если не считать того, что он охраняет меня всю жизнь, как зеницу ока, и что избегает тем о своих французских друзьях. Вы же друзья, да? — Накахара упирается спиной в стену подоконника, поставив на него одну ногу согнутую в колене. — Или братья? Родственники?

— Родственники… — Поль усмехнулся. — Нет. Считай, что мы старые друзья.

— Поссорились и разъехались по разным странам?

— Что? Нет, — Тюя готов поклясться, что Верлен на том конце качает головой. — Мы не ссорились.

— А тогда почему? Папа же почему-то избегает говорить о Вас вплоть до того, что нам приходилось взламывать базы данных, чтобы узнать о Вас хоть что-нибудь! — в голосе подростка слышатся рычащие нотки. Если бы рядом был кто-нибудь и наблюдал его разговор, можно было бы сказать, что Накахара злится и… ну, как бы это попроще сказать… В общем, Дазай бы сказал, что полуторка включила бычку. Литературно — начал обороняться.

— Тише, тише. Извини, Тюя, но я не могу рассказать об этом сейчас, — голос у Поля красивый, мелодичный, омрачает лишь сильный акцент и коверкание некоторых звуков в речи. Оно и понятно: столько времени на чужом языке не говорить! Тюя, слушая, сопит носом, но смягчается. — Твой папа сейчас не рядом?

— Он спит, как и все нормальные люди здесь, — Накахара вновь говорит вполголоса, бесшумно спрыгнув с подоконника на пол. — Сейчас же четыре утра.

— Боже! — Верлен внезапно едва не воскликнул, и Тюя невольно отодвинул трубку от уха на секунду. Поль что-то быстро заговорил на французском, и юноша на сонную голову успел разобрать лишь «проклятые часовые пояса» и «я совсем забыл».

— Я всё понимаю, если что, — вкрадчиво произнёс юноша на французском, когда Верлен сделал паузу в своём словесном потоке.

— А? Папа учил тебя французскому? Прелестно, — Тюя хмурится, потому что ему кажется, что в голосе Верлена проскакивает искренность. — Извини, что разбудил тебя.

— Ничего страшного, — Накахара снова садится на свою кровать. Даже не так — устало плюхается на скомканное одеяло. — Мне всё равно вставать скоро, — врёт для обнадёживания. Чтобы людей не отпугивать.

— В любом случае, я звоню не просто так. У меня есть просьба. Для начала — называй меня на ты и по имени, хорошо? Иначе мне некомфортно.

— Э… ладно, — Тюю сморило сразу же, как только он вновь опустился на мягкую кровать. — Как скажешь, Поль.

— И ещё кое-что. Сама просьба, собственно. Не говори Артюру, что я звонил. Договорились?

— Ладно, не скажу.

— Вот и славно. Спасибо, Тюя. Спокойной ночи. Извини ещё раз, что разбудил.

— Спокойной ночи.

Верлен первым завершает звонок. Накахара ещё какое-то время с непониманием смотрит на экран телефона, шмыгнув носом один раз и постепенно прокручивая в голове произошедшее, как вдруг от голоса в дверях он вздрагивает и едва не подскакивает на месте:

— с кем ты разговаривал?

Сонный Рэмбо стоял в дверях, приоткрыв её вновь, и с удивлением смотрел на сына. Тюя нервно сглотнул, схватившись за сердце, думая, сколько же успел отец услышать.

— А… д-да ни с кем, тут номером ошиблись, — Накахару тянет нервно улыбнуться, но он держится.

— не мошенники?

— Нет, всё хорошо, — Тюя повернул голову, смотря прямо на отца. — Иди спи. Спокойной ночи.

— хорошо… спокойной. закрыть тебе дверь?

— Нет, спасибо.

Тюя слушает тихие шаги в отцовскую комнату и шорох перины, а потом всё стихает. Попялившись в тёмную стену перед собой, парень зевает и заваливается спать обратно, не думая, сколько ему осталось спать. День, который начался вот так, вряд ли сулил что-то хорошее.

С утра отец почему-то решил предложить Тюе довезти его до школы на машине. Тюя как пил чай из кружки, так и замер вместе с ней у лица, косясь на Артюра. Это по какой такой причине, интересно? Нет, иногда Рэмбо так делал, но конкретно сейчас это предложение либо чёртово чудесное совпадение, либо что-то тут не так. Внутренне юноша напрягся, что отец всё слышал, но если и так, то тот не подавал вида. Тюя не дурак — согласился. Всё одно лучше поспать лишних двадцать минут в обдуваемом кондиционером салоне, чем идти пешком или толочься в забитом транспорте, чтоб проехать одну остановку. Разбудило его мягкое касание плеча, и Накахара часто заморгал, сонно глядя на отца. «удачи тебе сегодня», — с улыбкой говорит отец. «Спасибо… тебе тоже», — неловко бросает парень, выходя из машины и аккуратно закрывая дверь, не хлопая ею.

Тюе стыдно за всё то, что он делает наперекор отцу. Сначала он злился и обижался, теперь — стыдился содеянного, хоть и знал, что Артюр наверняка ни о чём не подозревает (или очень тщательно скрывает). Ещё и Верлен нарисовался! Накахара чувствовал, как его поезд мчится без остановки в пиздец, который уже нельзя остановить. Что ж, сам эту машину завёл, самому и…

Атсуши, с которым Тюя столкнулся у гардероба, сначала с улыбкой поздоровался, а затем принюхался. Вчера оборотень, пока оба ждали сигнала, рассказал Накахаре между делом, что Зверь начинает чувствовать запахи того, у чего физически не может быть запахов, и потому Тюя с ухмылкой спрашивает, перцем от него несёт на сей раз, гудроном или пыльной бумагой. Атсуши фыркнул и сказал, что ни тем, ни другим. Пахло сладковатым запахом увядшего, некогда пышного букета цветов — смятение или стыд.

Звонок на биологию прозвенел, а Мори-младших всё не было. Оба вломились в кабинет спустя пять минут от начала урока, извиняясь перед Йосано-сан — у старших классов она вела и химию, и биологию — и бегом направляясь к своим местам. Тюя не скрывает — он готовился, но не так чтобы блестяще. Так, перечитал параграфы наискось и заострил внимание на парочке совсем непонятных моментов. Ему б хоть на проходное «удовлетворительно» сдать, а дальше — вообще плевать. Выглядел Тюя таким уставшим, что даже опоздавшие Мори-младшие по сравнению с ним казались бодрячками, хотя наверняка просто проспали. Атсуши немного потряхивало, и непонятно было: это он так волнуется, или ему в нос бьёт щиплющий запах страха одноклассников? Так пахло морозным утром, если, будучи в одной майке и трусах со сна, высунуть из окна голову и вдохнуть крепкого январского воздуха.

Все что-то писали, выбирали ответы. Кто-то сразу перешёл на задачи про генетику со звёздочкой, чтобы потом не тратить на них время. Что-то писал Рюноскэ, что-то писал Атсуши впереди, карябал карандашом по бумагу Осаму сзади. А Тюе не хотелось ничего, Тюе хотелось спать и поскорее всё это закончить. Он пробегал вопросы глазами, отвечая на те, в которых хотя бы что-то понимал, да и то не был слишком уверен в выбранных ответах. Там, где верных ответов несколько, вообще не пытался угадать, отсеивал лишь очевидно неверное. Когда в коридоре что-то громыхнуло, Йосано-сан не шелохнулась, зато когда в кабинет влетел Рампо-сан, растрёпанный и с очками в руках, и позвал её помочь, выбора не было, потому было провозглашено грозное: «Если приду и увижу, что списываете — будете вместе со мной до конца года делать мне новые чучела в кабинет». Учитывая, что в её коллекции за стеклянными дверьми стеллажей было от черепа медведя до скелета хомячка, все напряглись.

И, как только она вышла, все тотчас зашептались между собой, наклоняясь друг к другу и шурша учебниками.

А Тюя решил выделиться. У него внезапно зазвонил телефон в кармане, от звонка которого он вздрогнул. И снова код тридцать три!.. Накахара нахмурился, устало выдохнув и принял входящий в надежде быстро сказать, что занят, чтоб убрать телефон подальше и не тащить на следующий день Йосано-сан в кабинет скелет какой-нибудь крысы из подвала.

— Тюя? Извини, что звоню снова! Надеюсь, не мешаю? — зазвенел знакомый теперь голос Верлена, который, казалось, не планировал сегодня спать. По времени Франции у них сейчас… полчетвёртого? — У меня есть один вопрос…

Тюя пропустил его мимо ушей, прикрывая рот рукой, чтоб уж откровенно не наглеть.

— Какие факторы влияют на видообразование живых организмов в природе?

— Что?

— Какие факторы влияют на видообразование? — Тюе уже было нечего терять. Переспросит ещё раз — скажет, что занят, и сбросит, мол, не трать моё время. Но вдруг…

— Если это биология, то, насколько я помню из школьных курсов, естественный отбор, изоляция и мутации.

— Э… — Накахара, растерявшись от ответа, опустил глаза в лист ответов. Действительно, такие варианты были… Он наскоро их отмечает. — Спасибо.

— Тогда ответь мне на один вопрос-

— Нет, подожди! — Тюя невольно повысил голос, от чего на него повернулись Атсуши и Рюноскэ, сидящие спереди и сбоку соответственно. — А ты знаешь… Знаешь, на каком этапе энергетического обмена синтезируются молекулы АТФ?

— На бескислородном? — уверенный тон голоса на том конце трубки не заставил сомневаться в правильности ответа. — Тюя, что происхо-

— А что есть в немембранных органоидах, кроме клеточного центра?

— Хм… Рибосомы, кажется.

Накахара выделяет пропущенные вопросы и чуть не роняет телефон из рук, когда над плечом у него повисает любопытствующая голова Дазая и спрашивает достаточно громко, чтобы в телефоне было слышно:

— Скажите, о волшебный умный голос, а какие признаки есть у гипервитаминоза Д? — Осаму нагло прислоняется ухом к телефону Тюи, слушая и записывая: — Искривление конечностей, ага… ломкость костей и рахит… ага, понял, спасибо!

На это с удивлением пялились Акутагава с Накаджимой, а затем, переглянувшись, молча развернулись к Накахаре со своими листками заданий, указывая на затрудняющие их вопросы. Тюя диктовал задания, а Поль на том конце трубки давал правильные ответы ровно до тех пор, пока не вернулась Йосано-сан. Накахара резко сбросил, не успев попрощаться, и спешно кинул телефон в сумку, а затем уставился в лист с тестом. Все задачи из второго блока он и так решил сам, а половину теста ему подсказал Поль. Тюя даже толком не сообразил, когда к нему подошла преподавательница, глянула в листок и, просмотрев его, сказала: «Гляжу, усердно готовился? Если сейчас сдашь, я прямо сейчас и проверю». Накахара рассеянно кивнул и протянул Йосано-сан тест, начав медленно собираться со взглядом в никуда. Он всего несколько минут постоял у её стола, прежде чем она, улыбнувшись, поправила очки и негромко спросила: «На золотую медаль идёшь?»

Накахара вышел из кабинета в коридор с «отлично» в журнале и осел у стены на прохладный пол, пялясь в потолок. Это… это как так получается? Он на «удовлетворительно”-то не рассчитывал особо, а тут… Чувствуя пустоту и лёгкость одновременно, парень согнул одну ногу в колене и достал телефон из рюкзака, набирая последний номер из журнала звонков и дожидаясь знакомым голосом: «Да?»

— Поль? — он тихо откашлялся в кулак. — Я… хотел сказать спасибо. Вы- ты мне помог. И не только мне. Спасибо. Мерси.

В ответ только усмехнулись спокойным голосом.

— Не за что, юноша. Я что, позвонил прямо во время контрольной?

— Ну, почти, — Тюя, оглянувшись, всё-таки встал на ноги и поспешил отойти от кабинета, чтобы никто ничего не подслушал и не обнулил его балл.

— Ай-яй-яй, и вам разрешают держать телефоны во время таких работ при себе? А в моё время… Зачем же ты взял? Мог бы отключить звук.

— Да как-то… Не знаю, взял на автомате. Подумал, вдруг обидишься.

— Да что ты? Я же понимаю, что звоню невпопад. Проклятые часовые пояса, — он снова усмехнулся, и Тюя впервые за разговор с Полем улыбается. — Напиши мне время, когда ты в школе или занят, я буду смотреть, чтобы не отвлекать тебя.

— Нет-нет, всё в порядке, спасибо за помощь. Ты что-то спросить хотел?

— А… да, — Верлен ненадолго задумался — кажется, разговор с Накахарой сбил его с темы. — Ты ведь не говорил отцу, что я нашёл твой номер? Вернее, ты нашёл меня.

— Ничего не говорил.

— Это хорошо. Тогда вопрос, который я и хотел задать: когда Артюр свободен? Ну, может, отпуск или выходные.

Тюя остановился. К чему он клонит?

— У него ненормированно, я не знаю. Он давно не брал отпусков, только недавно отгул на пару дней. Видимо, работы не было.

— Не изменился, — на том конце послышался вздох. — Так и знал. Ладно, я понял тебя. Он не болеет, хорошо себя чувствует?

— Хорошо, только устаёт сильно. И ему часто холодно, — Накахара садится на подоконник, на автомате дойдя до кабинета следующего урока, пока ещё прошлый не закончился. — А так всё в порядке. Как всегда.

— Холодно… — на этом моменте голос Верлена потерял былой оптимизм.

— А послушайт- послушай, — Тюя ещё терялся в обращениях, привыкнув относиться к старшим на Вы. — А ему всегда было холодно? Ну, ты ведь давно его знаешь, да?

— Не всегда, — Поль отвечает с задержкой и слышит школьный звонок со стороны подростка. — Слышу-слышу, больше не отвлекаю. Звони в любое время, буду рад тебя услышать.

— А… да, и ты тоже звони.

В коридоре стало шумно, и Тюя даже не заметил, как Верлен отключился, минуту слушая тихий телефон. Школьники выходили из коридоров, и Накахара, поглядев в заблокированный уже экран, улыбнулся своим мыслям и зашёл в журнал звонков, нажимая на номер с кодом тридцать три и добавляя его в список контактов.

Товарищи показались из толпы неожиданно. Вернее, Тюю кто-то схватил за колено, пугая, а затем смеясь и садясь на подоконник рядом. Осаму довольно лыбился, игнорируя тычок локтем в бок.

— Когда ты успел обзавестись личным учителем по биологии? — Атсуши, как интересующийся пёс, ей-богу, склоняет голову к плечу, стоя рядом и смотря в глаза. — У тебя что, репетитор есть? У нас с Рю по твёрдому «хорошо»!

На этом моменте Рюноскэ и Атсуши отбились кулаками, но без энтузиазма со стороны оборотня — если ударить сильнее, у Акутагавы потом будут синяки на тонкой коже.

— Я вот присоединяюсь к твоему клубу ботаников со своим «отлично», — Дазай щурит глаза, и Накахара вновь бьёт локтем в его бок, мол, варежку-то прикрой. — Что это за чудо-услуга преподов по вызову, а? Дорогая?

— Молчал бы, юморист, — рыжий фыркнул. — Да так. Это просто так совпало.

Акутагава лишь подозрительно покосился на Накахару, держа ладонь у рта и стоя сбоку, прислонившись спиной к стене. Он видел код региона входящего номера, когда Тюя сбрасывал звонок.

— Тю-юя, не пытайся мне соврать, — Дазай хитро лыбится. — Я-то слышал голос твоего тайного собеседника вчера, уж не мог я его меньше чем за сутки забыть.

— Fils de pute, — только и цыкнул сквозь зубы Накахара, закатив глаза, и Акутагава на это только хмыкает, убедившись в том, что увидел верно, а вот Накаджима искренне удивился. Казалось, у него сейчас уши Зверя от изумления появятся. — Ладно, да. Мне звонил Верлен.

— Он?! — Атсуши вцепился в ноги Тюи, сидящего перед ним, и от резкого давления Накахара чуть не съехал с подоконника на пол. — Правда?

— П-правда, — Накахара упёрся руками в подоконник, глядя оборотню в глаза. — Ты меня сейчас уронишь.

— Ой, извини, — Атсуши также резко отодвинулся, подняв руки. — А как это всё?..

— Давай по порядку! — Осаму наклонился, чтобы смотреть Тюе в глаза. — Выкладывай, как вы с ним сдружились так быстро.

— Если хочешь, конечно, — прохрипел Рюноскэ, и Тюя, глянув на него, кивает. Проницательности не отнять.

— Он мне позвонил сначала в четыре утра, спросив, я ли это в принципе, — Накахара прочистил горло, спрыгивая с подоконника и потянув за собой Дазая — по коридору шёл Куникида-сан, соблюдающий школьный устав и запрещавший сидеть на подоконниках. Мало ли, захотят некоторые поиграть с камикадзе. — Извинился потом, что перепутал часовые пояса. А теперь вот, сейчас.

— Зачем? — Атсуши склонил голову к другому плечу.

— Спрашивал про отца. Сначала про то, всё ли с ним хорошо, а сейчас — когда у него отпуск.