Семейные тайны (1/2)

je suivrai tes pas jusqu'au milieu des flammes,

je t'en supplie, ne me laisse pas,

je suis dans le noir depuis que t'es partie,

j&#039;t&#039;en supplie, ne me laisse pas… ne me laisse pas.</p>

Тюя не имел привычки шариться по чужим вещам и закромам своей квартиры, не говоря уже о чужих. Нет, конечно, когда он был ребёнком, попытаться отыскать подарки на день рождения или новый год — святое дело, но вот спустя два раза удачи с не очень хорошим заметанием следов отец стал прятать подарки где-то явно не дома, да и Тюя, вообще-то, израстал от этой дурной привычки.

Сейчас, когда юноша отмотал уж шестнадцатый год, ему и вовсе не пристало докапываться до каких-то сверхсекретных истин, особенно если он и так знает слишком много. В конце концов, когда твой отец — мафиози, когда ты сам — подрастающее поколение родителю на смену, когда ты уже бывал там, где подросткам бывать не положено, и когда ты свою судьбу не слишком-то и выбирал, просто в один момент всё узнав, узнавать дальше ничего не хочется. Тюе гораздо интереснее сейчас то, что интересует подростков в его возрасте: крутая музыка, крутые мотоциклы, крутая одежда и ещё немного учёба в школе, которую хотелось бы закончить если не с отличием, то хорошо. Гормоны, в конце концов! Хочется ныкаться по углам гаражных кооперативов с алкоголем и сигаретами, хочется зависать с друзьями допоздна, хочется внимания девочек.

Но иногда то, чего ты не хотел и не мог знать, догоняет тебя само, и ты стоишь и не знаешь, что с этим делать. Вернее, ты даже не предполагал, что такое может случиться, и ты теперь как в воду опущенный ходишь, не имея ни малейшего понятия о дальнейших действиях. Болезненность таких внезапных фактов заключается ещё и в том, что спросить толком некого. Можно было бы отца, но…

Обо всём по порядку.

Тюе тогда позарез нужна была какая-то вещь, которая по уверениям отца на том конце телефона могла быть в его столе. Не то чтобы Рандо слишком что-то скрывал от своего сына в собственном столе, нет; то, что нужно скрыть как следует, дома он и не хранил. Ну, что, казалось бы, можно найти в отцовском кабинете? Про коллекцию дорогих вин Тюя и так в курсе, этот незапретный стеклянный стеллаж его уже и не интересует особо, только в-пап-я-пойду-гулять-с-парнями-моменты. Портсигар? Тюя не стремится к сигарам, а про сигареты отец и так осведомлён, хоть и ни был слишком рад. Пистолет или какое-нибудь холодное оружие? Тюя не дурак, чтобы хватать такие вещи без разрешения, а Артюр n&#039;est pas idiot aussi, чтобы держать такое дома, особенно если ты можешь защититься и без всякого оружия. Ну… что ещё? Неприличные журналы? На такое способны подростки, Дазай вот, например. (Хотя, учитывая, как он себя ведёт, ему явно нужны не неприличные журналы с обнажёнными женскими телами.) Да и вообще это прошлый век! Утончённый Артюр таким заниматься не может. Важные бумаги и договоры? Тюя их и трогать не станет, не то что читать — скукота. А настолько важные бумаги и договоры Артюр — опять же — дома держать не станет. Вот где-то на этом список догадок о внутренностях кабинетного стола родителя у Тюи заканчивался. В любом случае ему только взять то, что нужно, и закрыть обратно, не вдаваясь в рассматривание убранства. Кажется, ему нужна была зажигалка, что ли… Или дырокол. Не важно.

Важно, что за нежеланием искать ключ от верхнего ящика по долгим указаниям отца, которые можно кратко суммировать в «пойди туда, не знаю куда, и найди там, где я точно не помню, ключ», Тюя взял отмычку, когда-то давно подаренную ему Осаму, и открыл ящик за минуту сам. Правда, Тюя не учёл, что из-за открытия ящика отмычкой, а не непосредственным ключом, произойдёт какой-то дополнительный щелчок, и у ящика внезапно приподнимется двойное дно. Вот здесь Тюя от неожиданности даже осмотрелся по сторонам, подозревая наличие скрытых камер или чего-нибудь ещё, что последует открываться по цепочке. Но — ничего. Юноша нахмурился. С одной стороны, отец действительно не держит дома ничего опасного или изобличающего, да и Тюя ему доверяет. С другой… любопытство отчаянно борется со здравым смыслом. А вдруг там будет что-то, что навсегда перевернёт его мир? «Да нет, бред, — Тюя встряхнул головой, думая про себя и сверля взглядом приоткрывшееся двойное дно. Ну что там может быть? Какая-нибудь бумажка? Или свидетельство о том, что я приёмный? Ну… да нет… не стал бы папа этого скрывать, я уже взрослый. Да и… — мальчишка нервно сглатывает, оборачивается на стеклянный винный стеллаж, задняя стенка у которого зеркальна, и долго, с минуту, смотрит на своё лицо, повернувшись в профиль и анфас. — Да нет, похож. Волосы если только отрастить… и покрасить… а так, ну, не зря же папа говорит, что вылитый… Господь, о чём ты думаешь? Посмотри — и всё! Не может там быть ничего страшного! Просто положишь на место и сделаешь вид, что ничего не было».

Тюя фыркнул, кивнув собственным мыслям, и уверенно повернулся к ящику, пальцами подцепляя край двойного дна и приподнимая его, чувствуя, как колотится сердце. Всё-таки не хотелось бы оказаться приёмным или вообще каким-нибудь генномодифицированным кроликом…

Под тонким дном-обманкой лежала обычная фотография на полароид. Лежала белой рубашкой вверх, демонстрируя немного выцветшую каллиграфическую надпись чёрной ручкой с характерными французскими завитками: «P.-M.V., J.-N.A.R. & notre petit Chuya». За своё имя Тюя зацепился сразу, а также — за то, что почерк хоть и был похож на отцовский, но всё-таки ему не принадлежал. У отца завитки и линии уходят преимущественно вниз, а здесь — вверх. Да и буквы, если присмотреться, более округлые. И эту французскую заглавную R Артюр пишет по-другому… Тюя поджал губы, аккуратно поднимая фотографию в руке и перечитывая надпись снова. Подождите, а A.R. — не инициалы ли отца? Тюю осознанием как молнией ударило. Артюр — это ведь короткое его имя? Он ведь Жан-Николя сначала, а уже потом и Артюр, и Рэмбо. Тогда чьи инициалы самые первые? Тюя навскидку поподбирал знакомые имена, но ни одно не подошло. Чувствуя себя некомфортно и оглядевшись ещё раз, будто боясь, что за ним всё-таки могут следить, — в собственном-то доме! — парень перевернул фотографию, глядя, что же на ней всё-таки запечатлено.

Ой, это точно маленький он! Совсем мелкий. Тюя даже поморщился, щуря глаз. Сколько ему здесь? Год? Может, даже меньше. О, а вот отец. Не сказать, что он прямо-таки сильно отличается от себя нынешнего, но волосы явно короче, чем сейчас, и лицо не такое… уставшее и бледное. Как всё-таки ощущается возраст! А ведь для Тюи он всегда был одинаков. Только вот он не в своей шляпе, в которой всегда ходит.

В шляпе отца стоит незнакомый Тюе мужчина с длинными светлыми волосами, убранными в небрежную косу, и в белом плаще поверх тёмного жилета — ниже не видно. Собственно, на руках незнакомца и сидит маленький Тюя, которому, видимо, отец не просто доверяет.

От лицезрения этой фотографии было не по себе. Нет, не то чтобы страшно, или жутко, или неудобно, или что-нибудь ещё… Как бы Тюя не напрягал голову, вспомнить незнакомца он не мог. Видимо, тот пропал с радаров задолго до того, как голова ребёнка начала нормально соображать, чтобы запоминать ранние события жизни. Должен ли был Тюя знать об этом мужчине? В любой другой ситуации Накахара и думать бы об этом не стал, но на этой фотографии, чёрт возьми, юный повелитель гравитации сидит на его руках, на голове блондина — шляпа отца, с которой он вообще не расстаётся, ещё и спрятана эта фотография так, что без случая Тюя никогда бы её не нашёл. Если отец хранит, значит, эта фотография ему дорога. Из этого выплывает очевидный и ещё более сверлящий голову вопрос: кто этот P.-M.V.?

В тишине квартиры как-то некомфортно. Тюе кажется, что за ним словно наблюдают, да и вообще ему неудобно лазать по секретам отца, пусть он и не понимает, что в этом такого секретного. По первой мысли юноша хочет убрать фотографию туда, откуда взял, всё закрыть и сделать вид, что ничего не было; а по второй… он бежит до своей комнаты, быстро фотографируя тайную фотографию и убирая её в её хранилище, захлопнув дно и захлопнув ящик, вовсе позабыв о том, за чем лез к отцу в стол. Зачем сфотографировал? Это было каким-то порывом, подсказывающим, что просто так это оставить ну никак нельзя — любопытство не позволит. И теперь с этим предстояло что-то делать…

Когда отец пришёл вечером и даже не поздно, Тюя не решился задать ему этот вопрос прямо с порога. Во-первых, это означало то, что Тюя не следовал инструкциям и что хоть и случайно, но пошарился в чужих вещах, а это неприлично и Тюе не пристало таким заниматься; во-вторых, что он должен вообще спросить? «Папа, я нашёл фотографию, где на фотографии с маленьким мной и молодым тобой есть третий мужчина, кто это?» Ну бред же. Мало ли, кто это может быть! Может, Тюя придаёт этому какое-то большое значение, а это вовсе того не стоит. Но ведь фотография была спрятана… Вряд ли Артюр когда-то давно положил её в тайник и забыл — там ведь не было пыли. Хорошенько подумав, Тюя поздно вечером подошёл к отцу, присев на край дивана, пока тот сидел в кресле под светом напольной лампы и читал одну из книг на своём родном. Тюя пытался их когда-то прочесть, но знаний языка ещё не хватало.

— Пап, — Артюр тут же поднял взгляд, глядя на сына вопросительно. — А вот… У меня к тебе вопрос.

— что такое? — Рэмбо склонил голову к плечу и положил книгу нужным разворотом себе на ногу под бежевым пледом.

— Ну, в общем, — Тюя откашлялся и вытянул ноги, по-прежнему не смотря в сторону родителя. — Вот ты общаешься с Мори-саном и Шибусавой-саном, да? Вы друзья, да? И коллеги по работе, да?

— конечно, — Артюр, если честно, ожидал каких-то вопросов по учёбе или по поводу денег на какие-нибудь нужды вроде тюнинга мотоцикла или нового телефона, поэтому от таких вопросов потерял нить возможной логики.

— А вот вы прямо давно общаетесь же, да?

— верно, — Рэмбо кивает. — мы были знакомы ещё до того, как вы все у нас появились. наверное, вы четверо сблизили нас ещё больше.

— Это хорошо, — Тюя неловко усмехнулся, потирая шею. — А вот… А у тебя есть ещё, с кем ты также хорошо общаешься? Такие же друзья, только на родине, например. Ну, то есть, во Франции. Или говорящие по-французски?

Рандо нахмурился. Не то задумался, не то понял, к чему сын клонит. Тюя бросил на отца мельком взгляд: нужно аккуратнее ходить по тонкому льду, а если что не так — тут же давать заднюю. Мало ли, в какие темы он влезает? Вдруг это вообще что-то, о чём он не должен был знать?.. Лицо родителя сначала говорит будто о том, что он недоволен, и Тюя уже готов идти на попятную, мол, да просто интересно, да ничего такого, да я ничего не знаю и ничего не видел, а затем лицо Рандо на мгновение приобретает… очень нехороший оттенок. Нет, не злой и не гневный. Накахаре, может, показалось, потому что он смотрел искоса, да и в комнате царил полумрак, но лицо отца будто на мгновение стало очень печальным. Он словно вспомнил что-то, о чём вспоминать не хотел. Или что-то, что очень долго в себе давил и глушил, а мальчишка раз — и разбередил былое. Упс! Тюя так и знал, что не нужно было идти вот так, напрямую.

— нет, mon chéri, — Артюр покачал головой, снова поднимая в руки книгу, и от этого ответа Тюя невольно вскинул голову, удивлённо смотря на отца. — когда-то были, когда я был в твоём возрасте и немного старше. а сейчас нет.

Вот оно как. Прекратили общение? Или… Или что ещё хуже?

— Ладно, спасибо, что ответил, — Тюя уходит к себе в комнату, чувствуя, как отец провожает его взглядом. Может, он догадался, к чему юноша клонит, и съехал с темы? Или наоборот, просто не стал вдаваться в подробности? Может, в этой фотографии и нет никакого секрета, просто Тюе необязательно об этом знать?

Но Тюя всё равно остался каким-то неудовлетворённым полученной информацией. Зато он понял, что отец на эту тему разговаривать не хочет.

Но ничего страшного. У него есть другие источники.

Делиться секретом с ребятами не очень хотелось. Нет, вернее, насчёт Рюноскэ и Атсуши Тюя не сомневался, они-то унесут с собой любые тайны в могилу. А вот Осаму… Он, конечно, не крыса, чтобы разбалтывать секреты, но высмеять может, потому что он придурок. Но выхода не оставалось! Накахара думал так: они всё равно все связаны, а учитывая, что Артюр занимается своим тёмным делом далеко не первый десяток лет, значит, и на момент появления в его жизни Тюи он тоже в этом варился, а если он общался тогда и с Мори-саном, и с Шибусавой-саном, значит, они могли знать, а если знают старшие, значит, могут узнать и младшие. Что они, котятки слепые, что ли, чтобы ничего не понимать и ничего не уметь? Выяснят!

Нет, не то чтобы Накахара, зацепившись за какую-то неважную деталь, хотел узнать всё до последней крупинки информации, просто потому что ему любопытно и нечем заняться. Нет, вовсе нет! Просто… Просто ему было интересно, кем являлся лично ему этот незнакомый человек, которому Артюр спокойно отдавал маленького ребёнка на руки. Да, именно так — «кем являлся», учитывая, что шляпа, с которой отец сейчас не расстаётся, принадлежит явно этому незнакомцу. Ну, принадлежала. И эта надпись! Не «сын Артюра», не «Артюр и его сын», а именно «наш»? Чем больше Тюя об этом думал, тем больше чувствовал себя не в своей тарелке. Может, он роет совершенно не туда? И зачем вообще рыть… Как будто ему в жизни проблем не хватает. Вот, контрольная по биологии намечается на следующей неделе, а он в биологии ни в зуб ногой. А ещё самостоятельная по химии… А он за фотографию зацепился. Тьфу. Как маленький, ей-богу: ему сказали интересное ему слово, а он в него вцепился и не отпускает.

В школе Тюя ходил как в воду опущенный. Нет, он поддерживал разговоры, но как-то неохотно. Голова его была занята увиденным вчера. Атсуши, в котором подростковые гормоны играли совершенно по-иному, чем в обычных детях, уже несколько месяцев обескураживал своей несколько бесполезной способностью резко обострившегося животного чутья на запахи тех явлений, которые никак не могут пахнуть: Дазай называл его неправильным ассоциативным синестетиком, слушая, что для оборотня пахнут цвета и людские настроения. Яркий красный цвет пах для него жгуче-сладким перцем, а человеческий гнев щипал и сдавливал носоглотку, как отравляющий газ. Собственно, Атсуши первым почуял этот тягучий запах задумчивости товарища, не в силах описать словами, потому что внутренний голос Зверя подсказывал какой-то бред: «Так пахнет холодная библиотека ранним зимним утром, в которой давно никто не протирал пыль между книгами». Накаджима обошёлся одним лишь: «Мне кажется, Тюя-кун чем-то сильно озадачен». Рюноскэ добавил, что Накахара весь день пялится в свой телефон, хотя обычно достаточно редко его достаёт. Дазай пожал плечами и в первый раз попытался заглянуть через плечо со своей задней парты, но Накахара вовремя выключил экран и одарил любопытную Варвару гневным взглядом. Во второй раз Дазай решил действовать, как нормальные люди, то есть словами через рот, и спросил, мол, что за проблемы у маленьких людей, но чуть не схлопотал в нос. Тюя, на самом деле, и не особо целился, а если б и попал, то даже не разбил бы. И, естественно, не ответил, просто отмахнулся. Атсуши предположил, что это из-за грядущих контрольных, на что Акутагава нахмурился, в очередной раз глянул на молчаливого Тюю и подозвал к себе рукой брата.

Расёмон, проползший тонкой чёрной змеёй по полу и стене, точным ударом выбил телефон из рук Тюи вверх, а пока Тюя соображал, что только что произошло, Осаму уже был на подхвате, в прыжке хватая телефон Накахары и скорее глядя в экран, пока ему глаза не выкололи за такие шутки. Накахара не знал, чем он был возмущён больше: наглостью Дазая, предательством Акутагавы или пособничеством всему этому делу Накаджимы. Телефон Тюя отобрал тут же, но, конечно, Осаму уже успел рассмотреть фотографию.

— Ого, Тюя, — Дазай заблаговременно отходит на безопасное расстояние, спрятавшись за оборотнем на всякий случай, — ты что, реальный человек, а не генномодифицированная морковка?

— Что? — Тюя только бровь вскинул удивлённо, пряча телефон в карман и будучи немного обескураженным таким вопросом.

— Что? — удивился даже Рюноскэ, обернувшись на брата через плечо.

— Фто? — Атсуши, жующий булочку из столовой, сам повернулся к Осаму. — Морковка?

— Ц, — Осаму только отмахнулся, состроив обиженное лицо. — А вы что, ждали шутку про то, что с того возраста наш король гравитации ни на сантиметр не вырос?

— Ах ты убл-

— Там что, твоя фотография? — Акутагава теперь с подозрением смотрит на Тюю.

— Фто фа фотогфафия? — Атсуши глотает последний кусок послезавтрака-недообеда.

Ну, вот Тюя и попал. Ладно, сам виноват. Возможно, подсознательно он и хотел поделиться этим с кем-нибудь, вот эти «кто-нибудь» в размере трёх штук по одному ценнику и пришли на безмолвный зов о помощи. Он огляделся по сторонам и поманил рукой за собой, уходя в конец коридора. Всё равно до начала литературы ещё десять минут.

— Пока адекватное большинство из вас ещё ничего не видело, начну издалека. Вот чисто логически, — слова Тюи были явно обращены к Акутагаве и Накаджиме, пока Дазай плёлся позади, — если допустить, что вы бы вдруг в супертайном и сверхсекретном тайнике ваших отцов нашли внезапную фотографию, на которой ваш отец, вы совсем маленькие и некто третий, что бы вы подумали?

— Что это сделка с покупкой ребёнка у цыган.

— Дазай, заткнись.

— Не отражай на других свои детские травмы, — Рюноскэ щурит глаза, глядя на брата.

— У-у-у, меня хотя бы купили, тебя так вовсе на свалке нашли.

— Во-первых, отец не уточнял, кого именно из нас купили у цыган, а кого нашли на свалке, — Акутагава наморщил нос, хмыкнув. — А во-вторых, вряд ли тебя бы купили, тебя скорее хотели поскорее продать. Ещё и доплачивали, чтоб взяли.

— А мне отец говорил, что меня аист принёс… — Атсуши втянул голову в плечи. Все трое, даже Тюя, на него обернулись после этого, и парень поспешил исправиться, показывая раскрытые ладони: — Нет-нет, это когда я маленьким был! Сейчас-то я- ну- то есть мы… знаем же, да?..

— Ага, — Дазай довольно щурит глаза, как хитрый лис, убрав руки в карманы брюк. — Атсуши принёс большой оборотень-аист с размахом крыльев как у самолёта, меня — цыгане, Рюноскэ — свалка, а Тюю — француженка-блондинка в шляпе.

Все трое резко обернулись на Осаму. Серые глаза брата и цветные — оборотня выражали одно и то же «Что?», а вот голубые глаза Тюи — «Заткнись». Благо что Накахара уже и так приготовился колоться, доставая с рычащим вздохом телефон и открывая заветную фотографию, задерживая на ней взгляд. С левого и правого плечей в его телефон смотрят Рюноскэ и Атсуши, Осаму же наклоняется сверху. Змей-искуситель, мать его.

— Ну, если бы это была женщина, я бы предположил, что это твоя покойная мать, — хрипит Акутагава, вскинув куцую бровь.

— Интересно, все французы отращивают длинные волосы?.. — как бы между делом задаёт вопрос Атсуши, а затем смотрит Тюе в глаза: — Подожди, а ты уверен, что это француз?

— На обратной стороне была подпись на французском, — Тюя поджал губы, хмуря рыжие брови.

— Непереводимый французский юмор? — Дазай усмехается, выпрямившись.

— Конечно, блядь, сборник анекдотов из Парижа, — Накахара почти рычит снова, сжав свободную руку в кулак, но быстро приходит в себя — смысла гневаться нет. — Там инициалы этого блондина и моего отца. И полностью упомянут я.

— Ты тут такой крошка, к слову, — Осаму улыбнулся, и Тюе кажется, что он это даже искренне делает. Ну, давай, пошути про рост ещё раз, человек-анекдот! — Совсем не такой опасный, как сейчас.

— Ты зато как был остряком, так и остался.

— Так, ребята, я всё понял, — Дазай вскинул руками, обнимая тут же правой Атсуши за шею, а левой — Рюноскэ и Тюю, будто не боялся, что его могут укусить. — Тюя в замешательстве, потому что он очень хочет отыскать свою мать, но не знает как.

— Кого отыскать?!

Рано или поздно это должно было случиться. Дазай влетел в кабинет со звонком первым, со смехом прикрывая голову руками, за ним в дверной проём, упираясь руками и ногами, влетел Атсуши, сдерживая ломящегося следом за Осаму разозлившегося Тюю, а вот самым последним и не так чтобы расторопно заходил Рюноскэ, прикрывая ладонью рот и Расёмоном обвивая Накахару, отодвигая в сторону и ставя на место тогда, когда уже оказался в кабинете. Смертоубийства не произошло, потому что в кабинет зашла Коё-сан. Спасительница!

На следующей перемене вся четвёрка собралась в укромном уголке мужского туалета, потому что это самое, нахрен, надёжное место в школе. Дазай как ни разу не физически преобладающая, но интеллектуальная сторона выдал сразу то, о чём днями ранее думал Накахара, только в более собранной и логичной форме: вряд ли люди, варящиеся в котле изнаночной стороны законодательства, заводят тесные знакомства с людьми, которые никакого отношения не имеют к деятельности первых, а учитывая, что Рэмбо, Шибусава и Мори давно работают бок о бок, значит, о связях преступных гнёзд в других странах тоже должны знать. Ну, или если не знать, то хотя бы иметь общую базу данных…

— А может, сначала узнаем у отцов? — Атсуши, потирающий плечо, старался максимально сгладить последствия того, что Осаму задумал, хоть и понимал, что всего лишь оттягивает неизбежное.

— Я спрашивал у своего, — Тюя пожал плечами, смотря в сторону. — Он съехал с темы. Сказал, что никого у него сейчас во Франции нет.

— Ну, так это ж круг просто сузился, всего-то, — Осаму улыбнулся, в дружественно-дружелюбно-братском объятии стиснув Рюноскэ рукой за шею сбоку, но тот, оскалившись, будто был готов укусить туда, куда дотянется. — У-у-у, мы вот с любимым братом вдвоём разузнаем про французские синдикаты, а ты, Атсуши, — Дазай отпускает Акутагаву, который уже был намерен вцепиться зубами ему в пальцы, и кладёт руку на плечо Накаджиме всё с той же улыбкой, — а ты, мой пушистый друг, разведай у своего драконоотца, что там у них по базам данных и как они работают. Входят ли в них данные о европейских содружествах, об их сотрудниках, где эти данные… окей?

— Эй, а я не при делах? — Тюя бросил на Осаму взгляд исподлобья.

— Конечно же нет, как я тебя без работы оставлю, — Дазай треплет Накахару рукой по волосам, игнорируя, что тот отдёрнул голову. — Узнай о биометрических системах верификации в хранилищах информации. Ну, нужно ли там кому-нибудь выковырять глаз или отрубить руку, чтоб пройти… И, если да, ты за это и будешь отвечать.

— Ну спасибо.

— Обращайся! Если что узнаешь без нас у своего отца, дай нам знать.

— Вам необязательно мне помогать, — Тюя, спешась, вздохнул и посмотрел в пол. — Это всё-таки мои проблемы, а у вас и свои дела есть.

— Брось, Тюя, — вдруг хрипло заговорил Рюноскэ, и на плечо Накахаре, огибая его со спины, ложится дружелюбная чёрная морда Расёмона, светясь алым из приоткрытой осклабившейся пасти. — В конце концов, когда-нибудь появилась бы причина, когда нам нужно стало бы вторгаться в базы данных.

— Боже, Рю, — Тюя вдруг усмехнулся, глянув в серые глаза рядом, — ты начинаешь мыслить, как твой брат, — и кивает на Осаму. Расёмон, чувствуя состояние хозяина, от услышанного вздыбился, как кот, и издал шипение, поднявшись в воздух и чересчур резко исчезнув в рукаве рубашки Акутагавы — того даже столкнуло немного в сторону. Дазай засмеялся.

— Вот, вот! Это семейное!

— Я всё ещё искренне надеюсь, что ты приёмный, — Рюноскэ щурится, демонстративно отвернувшись. — Или я. Это обоюдно исключает наше родство.

— А может быть так, что, если этот человек жив, он может знать про… ну, настоящую мать, — внезапно негромким голосом предполагает Атсуши, о чём-то всё это время думающий, и Тюя невольно задержал на товарище удивлённый взгляд. — Или, может, про это есть в базах данных? Про… ну, всех нас.

От такого предположения невольно замолчали все трое, уставившись на оборотня, и, переглянувшись, молчания так и не нарушили, выходя в коридор. Кажется, Накаджима единственный, кто в таких случаях глядит на реальные возможные последствия.

А надо ли… надо ли им знать?</p>

Если раньше задумчивым ходил только Накахара, то теперь в раздумья погрузились остальные. Казалось, не парится только Осаму, хотя он и так известный актёр — по лицу, если Дазаю будет так надо, вообще не поймёшь, о чём он думает сейчас. Хотелось, конечно, просто подойти и прямыми словами спросить, мол, колись, что да как, откуда я такой хороший у тебя, пап, но, учитывая способности, велика вероятность, что информация конфиденциальна и от подростков её запрячут так далеко, что даже в тридцать лет они не смогут её отыскать. А также велика вероятность, что могут соврать во благо — придумать любую легенду с совершенно искренним лицом, чтобы дети поверили и больше эту тему не поднимали. Вслух мальчишки не обсуждали, но мысли у всех сходились на этих моментах примерно одинаково. Тем более что Тюя уже шагнул чересчур близко к той черте, когда по цепной реакции правда может уйти далеко, надолго и навсегда.

Это страшно, на самом деле, думать, что ни ты, ни твой отец — не настоящие люди, а… а просто что-то, наделённое сверхсилами. Дазай часто использует проверенный метод очистить голову и не думать о том, что гложет (хотя, зная его… кто знает, может он уже в одиночку сам обо всём догадался), Акутагава старается занять руки и голову чем-то другим вроде письменной работы, Накахара переключается на другой вид деятельности до изнеможения, абстрагируясь, а вот Накаджима… Накаджима так не умеет. Если его что-то беспокоит, это будет беспокоить его до самого конца.

Тешила лишь мысль, что способность отца похожа на его собственную способность. Чета оборотней, может быть?.. А Тюи и Рандо-сана способности похожи в том, что резко противоположны друг другу: у первого сила направлена на атаку, у другого — на защиту. А вот Мори-сан и Дазай с Акутагавой? Если бы только их силы были похожи, если бы только…

Зачем он вообще влез в это! Снова!

…Конечно, волей-неволей отвлечься пришлось. Когда домой вернулся Мори, к нему с расспросом был подослан Рюноскэ, потому что Осаму отец развернул бы ещё на пороге и сказал, мол, иди, куда шёл, пришёл он трясти пароли от внутренних хранилищ, юный взломщик! А вот Акутагава может поинтересоваться чисто из любопытства как самый молчаливый и редко проявляющий к чему-то интерес, потому и расчёт был именно на это. Но, справедливости ради, у Рюноскэ и вопросы были не прямо-таки разоблачающие весь план сразу, и уставший Огай, параллельно поздно ужиная, сначала подозрительно прищурился, спросив в лоб, не подослал ли младшенького хитрый старший (но хитрый старший не выкрикнул из-за двери, что всё слышит и даже не думал подслушивать, а младший только молча отрицательно качнул головой), а затем, вздохнув и задумавшись, аккуратно сказал, что, естественно, синдикаты есть: и могущественные, и посредственные, и посредники. «Пока вы ещё молоды, чтобы разбираться во всём этом, — Огай зевал, не в силах справиться с утомлением. — Но если навскидку, то Сицилия, Кения, Штаты, Китай. Ещё одно осознание придёт к вам с опытом, но предупрежу лучше сейчас: держитесь на расстоянии от русских. Если большинство действует скрытно, огибая законодательство, то в Сибири идут напролом. Надеюсь, если вы и встретитесь, то только в осознанном возрасте. И да, — Мори задерживает взгляд на глазах сына, — войну успеешь развязать всегда, поэтому старайся искать точки соприкосновения. Сотрудничество всегда выгоднее, всегда, чем потери».

— Угу… — Рюноскэ кивнул, смотря в пол и о чём-то думая. — А остальные места? Ну, там, Англия или Франция. Там нет синдикатов?

— Как бы объяснить, — Огай глянул в потолок, вставая из-за стола. — Такие страны славятся не группировками, там более популярны сотрудничества с частными лицами вроде наёмников. Ассасинов. Их часто берут за неплохие деньги, чтобы тренировать бойцов и дальнего, и ближнего боя. В зависимости от специализации.

— А ты берёшь?

Мори отвечает не сразу. Он обернулся на юношу через плечо, вглядываясь в его лицо, а затем, так ничего и не сказав, отвлекается от мытья посуды, заглядывая в коридор и что-то высматривая. Вернее, кого-то, это ведь очевидно. Постояв так некоторое время и слушая, он хмурится и уходит в коридор, приоткрыв и так незакрытую дверь в комнату сыновей: его старшенький сидел за столом у окна спиной к нему и пялился в экран ноутбука, надев наушники на голову и даже не оборачиваясь на родителя, постукивая пальцами по столу в такт какой-то музыке. Ладно… Может, и правда они не заодно? Мори также тихо возвращается обратно, вновь включая воду в кране.

— Было дело, — наконец отвечает он, не оборачиваясь на Рюноскэ за своей спиной. — Но больше десяти лет назад. Был близким другом Рандо.

— Был? — Рюноскэ, чуя, что выходит на нужную почву, невольно вскинул куцую бровь и подался вперёд, сидя на стуле. — А что с ним стало?

Вода перестала журчать. Огай, вытирая руки полотенцем, посмотрел на сына и покачал головой, давая понять, что что-то много сын этой темой интересуется.

— И с каких пор ты стал таким любопытным? — Мори хмыкнул, проходя мимо ребёнка в коридор к своему кабинету, по пути огладив ладонью чёрную взъерошенную голову. — Окончишь школу, пойдёшь в университет, начнёшь работать на меня на полставки — получишь доступ ко всему, что тебя интересует. Я и сам тебе расскажу. А сейчас, насколько я помню, тебе к контрольной нужно готовиться? И брату твоему тоже, — намеренно повышает голос Мори, слыша шорох за дверью мальчишеской комнатой. — Или вам помочь с запоминанием процессов во внутреннем мире человека? Как делятся клетки и как аккуратно удаляются почки из тел?

— Справимся, пап, — слышится приглушённый голос Дазая, пойманного на подслушке. Мори только языком поцокал, уходя.

— Вот и хорошо. Поздно уже, завтра не встанете.

— Ладно… — Рюноскэ кашляет, прикрывая рукой рот и вставая на ноги. — Спасибо, что рассказал.

Интересно, Мори уже в курсе, с чего вдруг ребёнок начал интересоваться этой темой, и именно поэтому ушёл с неё, или это просто то, что юному поколению ещё рано знать? Ну хотя бы что-то! Французский ассасин! Интересно, действительно погиб или это просто так отец сказал, что он был?

У Атсуши дела были легче. Строя жалостливые глаза голодного кота, он выудил у Шибусавы, что базы данных, конечно, есть, как и у всех самых обыкновенных рабочих мест в любом уголке планеты, но, естественно, засекреченные на сто замков. «Захочешь связать свою жизнь с моей деятельностью — получишь на руки все бумаги, которые тебе понадобятся, — Тацухико на этом посмотрел в глаза Атсуши, и глаза старшего оборотня на мгновение, казалось, стали ярко-жёлтыми с узкими змеиными зрачками, когда он, по-змеиному слегка покачивая головой, как при гипнозе, продолжил: — Узнаешь даже то, о чём знать не захочешь. Ты, конечно, уже взрослый, но помни, что даже такие взрослые, как я, порой не хотят знать мрачных тайн подобного рода деятельностей». Глаза отца снова нормальные, а Накаджима, чувствуя, как на затылке волосы встают дыбом, нервно сглотнул.

— А правда, что существуют разные степени секретности? — только спустя время испуганно и как бы осторожно спрашивает Накаджима, молясь, как бы с его языка не слетело чего другого изобличающего. — Ну, как в фильмах, когда к одним данным нужен простой пароль, а к другим… не знаю, приложить руку к считывателю и сделать скан сетчатки глаза?

— Любая уважающая себя компания старается скрыть свои данные как можно лучше. И, поверь мне, — Тацухико даже не отвлекался от книги, которую читал, сидя в своём кресле, — если к чему-то у тебя нет доступа, лучше десять раз подумать, нужно ли тебе знать, что там, прежде чем стремиться получить ключ. Особенно — совет на будущее — обходи стороной C-степень, если оно тебя не касается. Поможет сохранить здравый рассудок и не сломаться раньше, учитывая, что информация обновляется в соответствии с реальным временем.

— А анкеты сотрудников там тоже хранятся? — Атсуши старался держать невинный вид, мол, я интересуюсь чисто для общего развития. — Ну, их данные. Всех-всех? Даже рядовых и временных?