Сочинение (2/2)

Очаровательно. Коё даже улыбнулась краешком губ, но по окончании прочтения она всё-таки вспомнила про то, какого труда ей стоило через переводчик проверить это чудо-эссе. И когда Тюя-кун наконец-то научится писать всё с большой буквы? Нет, естественно, переписывать это всё необходимо. Хотя бы не полностью, хотя бы выбросить эти жуткие разоблачающие абзацы со способностями и «неизвестно откуда» раненым отцом! А главное, ребёнок ведь не поймёт, почему его заставляют переписать то, что он писал от души. Озаки вздохнула, поменяла закинутую на ногу ногу, растёрла пальцами уголки глаз и отложила тетрадь юного Накахары к тетрадям Накаджимы и Акутагавы. Осталось самое… кхм, вкусное, если можно так выразиться. Все прочтённые до этого сочинения были лишь собирательным образом того, что можно было встретить в тетради Дазая. Не по годам умный, он не знал, куда деть весь свой заточенный на остроты интеллект, и вовсю использовал его на своём окружении и, естественно, в письменных высказываниях. Если с его младшим братом было куда более понятна ситуация, а именно та, в которой Акутагава писать и выворачиваться в эпитеты и метафоры не особо любил и потому ограничивался пороговым минимумом едва ли точно не по количеству символов, ставя твёрдую и уверенную точку на середине страницы, то Дазай не брезговал занять четыре листа.

Не страницы.

Листа.

Но читать, сказать в защиту, было интересно. Ребёнок с нестандартным мышлением изъяснялся порой крайне занятно, хоть и казалось, что писал не пятиклассник, а взрослый студент — по количеству иронии так точно. Единственное, что выдавало всё ещё детский неустановившийся почерк — наклон влево, вправо или его полное отсутствие в разных местах текста от того, что мальчишка писал обеими руками, когда уставала одна или даже обе, а мысль не заканчивалась.

Вот только читать его мнение о прочитанном рассказе — одно, а знать, что тебя ждёт в сочинении о себе и своей семье — другое, и Озаки с содроганием вздыхает, решив отвлечься на кофе. Ей, в конце концов, проверять ещё стопку тетрадей, которые уж точно не потягаются перлами с этой четвёркой будущих писателей-фантастов. Может, вот он, плюс заурядности? Никаких претензий, никаких вопросов, получил оценку — и свободен. А акулы пера — вон, будут следующим вечером под диктовку родителей переписывать в более-менее удобоваримый вариант. Под диктовку родителей, которые, конечно, узнают, что их любимые чада понаписали и о себе, и о них самих.

«Сочинение обо мне любимом и, конечно, о моей семье, хотя это не очень интересно.</p>

В образце говорилось, что мы должны написать свои имя-фамилию, возраст, дату рождения и что-то ещё, я не записывал, буду честным, а дома просить у брата я не хотел, мне было немного лень. Меня зовут Осаму, мне двадцать восемь, я родился в октябре тридцать второго числа и не понимаю, зачем это писать, если на итоговую оценку это никак не повлияет, поэтому надеюсь, что всем всё равно на эту информацию. Даже Вам, Коё-сан! :)

Что я могу о себе рассказать? Я красивый. Жуть какой красивый, мне отец такое говорит, а значит, что это правда в последней инстанции. А ещё высокий, поэтому меня порой путают с восьмым классом. На самом деле, мне до сих пор интересно, что будет, если я затеряюсь среди старших классов и приду к ним на урок. Заметят ли? Кто знает. Скажу, что я новый ученик и всё такое. А на то, что я не понимаю алгоритмы решений, теоремы и какие-нибудь правила, я скажу, что я плохо учился — в Африке довольно низкий уровень образования, знаете ли. Откуда им знать, что я не оттуда? Я, может, мотаюсь по странам, как неприкаянный, это не их дело.

Я должен доверить Вам секрет! Дело в том, что… у меня есть младший брат. М-л-а-д-ш-и-й. Я выделяю это слово, потому что его бесит, когда его так называют. Люблю его бесить. Его зовут Рюноскэ, он напоминает выпавшего из гнезда птенца вороны с последней стадией голодания и цветом глаз, когда кончается краска в принтере при печати яркой картинки. Его очень легко подбить на «слабо», а ещё он очень любит бить мне лицо, потому что я, видите ли, порой его раздражаю. Подумаешь, дотрагиваюсь до него, когда он своей способностью в виде длинной чёрной ящерицы несёт себе кружку чая в комнату! Да, я тоже немножко особенный, но не в плане интеллектуального развития, к сожалению, и даже не в плане физического превосходства, как у одного рыжего коротконожки, о котором чуть позже. Однако у меня всё ещё есть преимущество! Они теряют всё своё могущество при одном моём касании. Обожаю обнулять их силы. Они так забавно теряются или злятся. :)

Но, вынужден признаться, Рюноскэ я люблю. Как брата или как собаку. Классно, да, гуляешь с ним, завтракаете-обедаете-ужинаете в одно время, делишься с ним едой и другими штуками, а вот как накосячит — так влетает обоим. В случае с собакой так не бывает. Не нравится, младших братьев как явление я не рекомендую. Но, когда они всё-таки неизбежны… В общем, ужиться возможно. Где-то в глубине души я его (немного) люблю и даже могу за него убить. Ну, вернее, сначала оскорблю и унижу, а потом убью. Но всё это будет, если он не убьёт меня первым. Только ему не говорите, хорошо?

Теперь о двух других. Раз уж упомянул его первым, то и расскажу про него первого — Накахара-коротышка-Тюя собственной персоной. Вы, возможно, его замечаете порой, когда он проносится на уровне Ваших колен или постоянно вертится на месте. С ростом его вообще обделило, но Вы и сами знаете. Зато волосы — огонь в обоих смыслах. Я одно время думал, что он красится вырвиглазным оранжевым или вовсе гуашью, а оказалось, что он натуральный рыжий. Удивительно, учитывая, что его отец вообще далеко не с таким цветом волос, но я не генетик, чтоб разбираться за его родословную. Он буйный — ужас, заводится с полтычка в буквальном смысле: ткнёшь — и его кулак уже летит в моё лицо. Да, одно время мне казалось, что его имя я только потому и запомнил, что знаю его по кулаку на моём лице! Оказалось, он просто одним своим видом надолго откладывается в памяти. Но, говоря начистоту, он хороший. Да, резковат и постоянно грубит, но мне даже нравится. Мне кажется, дай ему повод — и он убьёт за нас всех просто за то, что кто-то косо на нас посмотрел. А потом пойдёт убивать нас, потому что мы неосторожны. И ещё он умеет посылать к чёрту гравитацию. Законы физики — вообще не про него, зато он очень смешно ругается, когда падает с потолка после моего прикосновения.

А ещё он часто разговаривает на французском, потому что у него отец — француз, и я понятия не имею, что он говорит. Я понимаю, что это какое-то оскорбление, когда после очень недоброго французского тоном рычащего шпица он готов выбросить меня в окно, но я быстрее. Да, он научил меня мгновенной реакции. Люблю его. Классный парень, только когда не дерётся. :)

Теперь о коте в нашей компании (и, когда я называю его котом, я ни капли не преувеличиваю) — Атсуши. Накаджима Атсуши — самый настоящий домашний кош, который не ест фиалки на подоконнике, а похожей фиалкой и является. Он, правда, больше самого обычного кота, потому что он по породе немного panthera tigris bengalensi. Выражаясь по-нашему — белый тигр. У него такие классные и мягкие подушечки! Серьёзно, на них можно спать. Или использовать их, как антистресс. Когтями, конечно, можно убивать вместо ножей, но не суть. Он забавно обращается тигром, когда пугается. И забавно владеет кошачьими повадками, когда испытывает сильные эмоции навроде страха или злости. А ещё он много ест, но про таких, как он, в журналах говорят, что ест и не толстеет. Серьёзно, там нечему толстеть, хотя ест он постоянно. От него всегда так пахнет очаровательно — выпечкой. Если не поешь вовремя, его прямо-таки ненавидишь, но это так, не говоря ему в глаза, конечно. Образно.

Он немного труслив, но это ничего. Атсуши умеет прикольно мурлыкать и отпускать хвост или уши, когда он человек, и я до сих пор не знаю, специально он это или нет. К слову, насчёт того, что по волосам Тюя с его отцом не похожи и я не генетик — как раз-таки Атсуши с его отцом одно лицо: оба белые, оба оборотни. Только один тигр, а второй дракон. Я ещё ни разу не видел Шибусаву-доно в истинном образе, но я бы посмотрел. Вообще, это иронично, учитывая, что по легендам тигр и дракон — вечные противники. Но это детали, жизнь-то всегда интереснее всяких сказаний!

Так, по списку друзей прошёлся, по брату тоже, теперь можно и о семье. Много тут особо не напишешь — у меня один отец, но Вы наверняка уже прочитали это ранее у Рюноскэ. Да, не сложно догадаться, что его шедевр вы прочли ранее, там читать-то нечего. Я предлагал ему помочь, но он сказал, что сам… Сам так сам, мне же меньше делать. В общем, у меня один отец: как писали гении отечественной литературы, он всегда ходит в чёрном пальто, носит белые перчатки, у него «коричневые» (в кавычках, потому что это цитата) глаза, работает он врачом. Да, это действительно так, он по специальности абдоминальный хирург. Зовут, кстати, Огай. Он рассудительный, в меру спокойный и решает все воспитательные проблемы путём одного-единственного подзатыльника на каждую из двух наших с братом голов вместо долгих нравоучительных бесед. Мы однажды пытались погладить нашу одежду и сожгли шторы. После подзатыльника я запомнил, что огонь нужно тушить, а не смотреть на него.

Но папа у нас классный. В своих белых больничных халатах с окровавленными полами он выглядит довольно угрожающе, и, когда я смотрю на него в этом виде — кровь на одежде, на лице кровавые брызги, скальпель в запёкшейся крови, усталость, — я думаю о том, мол, как круто, что он мой, типа, отец! А не враг или некто, кого я встречу ночью в подворотне. Я знаю, что он любит нас обоих (надеюсь, меня больше) и заботится о том, чтобы мы были сытыми, одетыми, ни в чём не нуждающимися. Он мастерски делает вид, что пулевые и ножевые ранения — это просто порезы под бинтами! Полный восторг, я тоже хочу быть таким артистом.

(Так, что бы ещё такого написать, если всё равно заставите переписывать по какой-нибудь причине?.. Терять-то нечего!)

Самое классное в его работе — огромная, здоровая, тёмная, как в фильмах ужасов, стерильная с холодным светом и пустынная подпольная АПТЕКА! Это целая фармацевтическая база, если бы фармацевтическая база по-настоящему была осязаемой базой! Она находится в подвале того огромного здания с окнами в пол, в котором он работает, и я подозреваю, что это здание полностью принадлежит ему, хотя он этого не говорит. В этой аптеке пахнет спиртом, кварцевыми лампами и мокрым камнем, когда помоют полы. Наборчик аховый, знаю, но если абстрагироваться от того, что пахнет, как в больнице, то вполне сносно. Там столько всяких лекарств! Зуб даю, там есть и те, которые не отпускаются без рецепта или которые с наркотическим эффектом. Папа раньше о ней только рассказывал, а однажды показал мне эту сокровищницу, разрешив спуститься с ним, но с условием, что я ничего не буду трогать, только смотреть. Когда он отвернулся, я что-то смешал и выпил. Сначала папа был в ужасе, а потом посмотрел на бутыльки и успокоился, махнув рукой. Вот только выставил за дверь и больше не разрешал заходить. Он потом сказал, что я выпил валерьянку, смешанную с пустырником, и пригрозил, что в следующий раз подсунет мне смешать несколько видов слабительных. Я расстроился и стащил баночку таблеток. Оказалось, что это не крысиный яд, а аскорбинки. Папа ничего опасного не держит на нижних полках. Я расстроился ещё больше.

Папу я люблю. Он часто приходит уставшим и очень поздно, но он всегда интересуется, всё ли у нас в порядке, и даже может помочь с уроками, если у нас не решается задача. Правда, при нём лучше никогда не показывать, что ты себя плохо чувствуешь, иначе залечит до смерти. Или вылечит за пару часов, и придётся идти в школу, хотя надеялся пропустить. Но зато халявные справки! Если действительно болеешь, конечно. Обмануть его невозможно, а жаль. Но я всё равно его люблю. И брата люблю. Иногда.

Ладно, я закончу так, как Вы просили в образце! Я люблю свою семью, потому что у меня нет выбора. И ещё я ах какой шутник. :)»</p>

Кофе явно был лишним — тут и без того заряда бодрости на весь оставшийся день. Она ведь почти была согласна на то, чтобы сочинение Дазая оставить таким, какое оно есть, но замечание про подпольную аптеку… Коё покачала головой, набирая номер каждого коллеги по отдельности. Эти тетради она, пожалуй, вернёт хозяевам, пусть оставят у себя, как память о детской наивности. Перечитают потом лет в двадцать и, может быть, покроются мурашками. Или посмеются. Кто знает.

Мори едва не подавился ужином, когда услышал, что вкратце написали о нём его сыночки-корзиночки. Он толком не прожевал даже, зашагав к комнате детей, и одного честного оболтуса он поймал в коридоре, развернув за плечо, а второго нашёл в зале у телевизора. Дазай только бровь вскинул, смотря на отца, Акутагава только голову к плечу склонил, усевшись на свой табурет за столом и упёршись ногами в перекладину между деревянными ножками. «Так, красота моя, достаём двойные листочки, — Мори положил руки на спинку стула, на котором сидел Осаму, поставив на сидушку одну из ног и обхватив её руками, и язвил про то, что у них и дома теперь самостоятельные. — Пишем под диктовку, слово в слово: я, такой-то такойтович, в таком-то возрасте, очень люблю и ценю свою семью и своего брата, а главное — уважаю отца, который работает врачом в больнице и благородно спасает людей…»

Рандо, проснувшись от звонка в кресле, сначала не понял, о чём речь, а затем, попросив помедленнее, ему и умываться холодной водой не пришлось, чтоб взбодриться — от содержания сочинения честного ребёнка волосы на затылке зашевелились. Он укутался в плед, тихо пройдя в комнату Тюи и заглядывая за дверь: ненаглядное чадо лежали вниз головой и ногами на стене на кровати и что-то смотрело на экране компьютера в наушниках. При появлении отца Тюя наушники снял, переворачиваясь на живот, и Артюр, присев на край постели, дрожащей рукой погладил его по голове: «солнце моё, тут, представляешь, твоя преподавательница по языку потеряла ваши тетради с сочинениями… хочешь, помогу написать заново?»

Тацухико только подходил к дому, когда зазвонил телефон. Скорость его шагов, переходящих в бег, была прямо пропорциональна информации, поступающей от Коё. Атсуши от хлопка входной двери подпрыгнул на месте, вздыбившись, и лишь удивлённо смотрел на отца, когда тот, запыхавшись и на ходу снимая пальто, сел за его стол, вздохнул, нашёл взглядом ребёнка за своей спиной и сказал: «Знаешь, твоё сочинение было настолько… удивительным, что мне только что позвонили и сказали, что администрация твоей школы будет не против, если ты напишешь ещё одно, — Накаджима только носом шмыгнул, вставая на ноги. Его сочинение вдруг кому-то понадобилось в двойном экземпляре?.. — Только давай в этот раз напишем вместе? Я послежу заодно за твоей сюжетной мыслью… и пунктуацией».

Честность — это хорошо. Но не настолько!</p>