Изолятор для несовершеннолетних правонарушителей (1/2)

Звуковое сопровождение в подобных местах, конечно, просто конфетка: пьяная ругань, угрозы высшими чинами родителей, прикрикивание органов власти, шёпот, переговоры, стуки и бесконечные нервные шаги туда-сюда. Дазай сидел на жёсткой лавочке, вздыхая и подперев голову ладонями, упёршись локтями в колени. Ничего необычного, у него просто порвана коленка на брюках и немного запачкана белая рубашка с рукавами до локтей. Ну, и ещё то, что он сидит за решёткой в центре временного содержания несовершеннолетних правонарушителей. Один.

Но вскоре обезьянник затихает, когда распахиваются двери, и изолятор встречает новых гостей: здоровый сотрудник в форме, с написанным на бейдже «майор Санда» и с крайне уставшим, недовольным лицом в одной руке тащил за чёрный капюшон ногами по полу худощавого подростка, скрестившего руки на груди и выглядящего так же недовольно, как и тот, кто его поймал; во второй руке полицейский держал за шкирку, как кота, парня в белой безрукавке, полосатой на капюшоне, который поджал ноги и даже не касался ими пола, и глаза у него были испуганные-испуганные, а сам он был какой-то помятый, но не то чтобы побитый, а будто провалился в овраг с терновником, шиповником и другими колючками. Дверь отсека спешно открылась другим сотрудником, посмазливее и послабже, и тот, что покрупнее и притащил «добычу», затащил внутрь сначала того, что отказывался идти и взглядом серых глаз явно проклинал, а затем швырнул, поставив на ноги, того, который не издал и звука за всё время затаски в это злачное место, словно его лишили движения, как кота, схваченного за шкирку. «И чтоб ни писка!» — грозно пробасил страж закона, с грохотом запирая дверь на замок и уходя. Дазай, усмехнувшись, выпрямился, хлопнув ладонями по коленям.

— Ну, вот мы и встретились! — воскликнул он, глядя, как Рюноскэ, по-прежнему хмурясь и источая чёрную ауру ненависти с двумя горящими красным глазами Расёмона на спине, с размаху пинает стену и садится на край лавочки. Атсуши же, нервно сглотнув, с паникой в глазах огляделся, подошёл к решётке, поглядел на обстановку и горестно покачал головой, медленно оседая прямо на пол. — Поймали всё-таки, да?

— Нет, тебе кажется, — угрюмо бросил брат, цыкнув. — Что за тупые вопросы?

— Ну-у, я же по вам соскучился! — Осаму улыбнулся, вытянув длинные ноги-шпалы вперёд. — Рассказывайте, где вас прижучили. И где Тюя?

— Не знаю, — Акутагава отрицательно качнул головой, убрав руки в карманы и подобрав одну ногу на лавку рядом с собой, согнув её в колене. Ей-богу, сядь он на корточки — и издалека покажется, что это не малолетний правонарушитель, а нотр-дамская горгулья. — Меня схватили за толстовку.

— Ц-ц-ц, любовь к вещам тебя сгубила, братец, — Акутагава на это только злобно рыкнул, бросив на Дазая взгляд исподлобья, но Осаму даже внимания на этот взгляд не обратил. — А ты, Атсуши-кун? Я же видел, как вы с Тюей рванули в разные стороны, как сайгаки.

— М-меня зажали в переулке, — Накаджима едва не заикался, признаваясь, и смотрел всё в пол, обхватив одной рукой ноги, согнутые в коленях, а второй почёсывая затылок. — А если бы я обратился Зверем… в общем, отец говорит, что лишний раз лучше не светиться.

— Нам тоже, не парься, — Дазай махнул рукой. Вдруг в конце коридора раздался шум, и заскрипела, открываясь, дверь, перемежаясь с выкриками: «Успокойся уже! Во имя твоего же блага, щенок, если не хочешь получить отягчающим сопротивление органам власти!» Все трое переглянулись между собой, и Атсуши поднялся на ноги, Рюноскэ ради интереса выглянул со своего края лавочки, а Осаму подлетел к решётке, взявшись за неё руками. — Я ставлю сотку йен, что это…

Да, он был прав. Это был их огонёк-огниво, мистер Гравитация и просто Накахара Тюя собственной персоной. Только если все трое до этого даже не пытались сопротивляться — Дазая чуть ли не на руках занесли внутрь и положили на лавку, потому что он талантливо состроил оглушённого машиной, Акутагаву тащили за капюшон по земле всю дорогу, а Накаджиму подняли за шкирку, как кота, — то Накахара бился, как птичка в силке, из последних сил: размахивал руками, вырываясь из хватки, рычал сквозь зубы и отбивался ногами от тех, кто бежал коллеге-полицейскому на помощь: одному он, кажется, ногой вдарил по челюсти, а второго укусил, пока его хорошенько не встряхнули, чтоб хотя бы на секунду угомонился.

— Само очарование, — Дазай мечтательно вздохнул, упираясь локтем в горизонтальную перекладину и с улыбкой наблюдая, как группа полицейских ломанулась вперёд по коридору, когда Тюя, внезапно описав в воздухе сальто и оттолкнувшись ногами от своего ловца, таки вырвался и побежал дальше мимо множества решёток, наполненных «посетителями». Осаму словно смотрел фильм, подперев подбородок ладонью и напевая себе под нос: — …сидел долго взаперти, а вырвавшись, творил бедлам, сметал всё на своём пути! Он ураган.

— Ну-ну, только наш ураган не в ту сторону бежит, — Акутагава вскинул куцую бровь, покачав головой и взявшись рукой за железный прут. — Там стена со столом надзирателя и тупик.

— Р-разве там не должно быть окна? — Накаджима с удивлением и даже некой надеждой поглядел на товарища, но взгляд Рюноскэ говорил о том, что надежды тут нет и быть её не может.

— Оно маленькое. И закрыто решёткой. Тюе-куну понадобится время, чтобы вылезти наружу, а у него даже секунды лишней нет.

— Но ведь чисто в теории… — Атсуши глядит в сторону, в которую убежали полицейские и Тюя, слыша лишь шум и ругань. — Он может и стену пробить, не останавливаясь?

— Может, — Дазай на это пожал плечами. — Но, во-первых, он сейчас дико паникует, раз так себя ведёт, а во-вторых, он прекрасно понимает, что его отцу так и так придётся восполнять ущерб, поэтому… раз, два, три…

На счёт «три», как и предсказал Осаму, из-за угла, в который в попытке побега свернул Тюя, показался сам беглец, перемахнувший через голову одного из полицейских, и ломанулся, как заяц, в обратную сторону — на секунду взгляды троих его товарищей пересеклись с его взглядом, но всего лишь на секунду. В этот раз Накахара, стукнувшийся плечом в дверь, с ужасом обнаружил, что она заперта и простым рывком её не открыть. «Беги, Тюя, беги!» — проскандировал Дазай из-за решётки, и на его знакомый голос Накахара моментально среагировал, повернув голову. Правда, обзор тут же закрыла толпа полицейских, и дальше Осаму не видел; успел заметить лишь, как Тюя вжался спиной в дверь и пригнулся, чуть ли не садясь на корточки. Складывалось ощущение, что он готов вздыбиться и зашипеть, как кот, но нет — ни слова не проронил.

Два крепких полицейских схватили буйного парнишу за плечи, отрывая ногами от земли и практически кидая в открытую дверь изолятора, которую заблаговременно открыли другие — троица, уже «отбывавшая срок», только и успела пригнуться, когда четвёртый пролетел над их головами, светясь красным, оттолкнулся ногами от стены и перевернулся в воздухе через голову, буквально на секунду не успевая вылететь в щель закрывающейся решётки с поворачивающимся замком в замочной скважине. Прутья сотряслись от нескольких ударов кулаками, прежде чем снаружи по этим же прутьям прилетело полосатой, как хвост Атсуши, дубинкой, и от внезапного стука Тюя отскочил назад, злобно смотря на тяжело дышащего полицейского.

— Угомонились все четверо! — разгневанно рявкнул представитель закона, особенно хмуро смотря на Тюю, но рыжий растрёпанный подросток не менее агрессивно выдерживал его взгляд. — С вами тремя мы разберёмся, а с тобой, щенок, — Накахара на этом моменте скрипнул зубами, оскалившись, как волчонок, — будет отдельный разговор!

Из других камер хлопали, пару раз присвистнув. Дубинка ещё раз с чувством ударила по прутьям, и полицейский, злобно прикрикнув на остальных и оглядевшись, ушёл. Дазай молча проводил его в спину взглядом, а затем присвистнул, глядя, как Тюя, источая ещё большую ауру злости, чем его младший брат, стоит у запертой решётки с кулаком на ней, опустив голову и шумно дыша.

— Ты мой кумир, — Осаму улыбнулся, подойдя и положив руку на плечо Тюе. — Вынужден признать, ты весьма эффектно сражался до последнего.

Накахара ничего не ответил. Он сначала дёрнул плечом, а потом, резко развернувшись, схватил рукой Дазая за запястье, сжимая чуть ли не до хруста, и весьма угрожающе глядя в карие глаза напротив — лицо Осаму не выражало ничего, кроме спокойствия, а вот Тюя готов был разорвать кое-кого на куски.

— Это всё из-за тебя, ублюдок! — Накаджима испуганно глядел на то, как дрожит кисть Дазая, но испуг был в том, что дрожит она далеко не потому, что Осаму хочет её высвободить — нервные окончания были сдавлены настолько, что от крепкого сжатия рукой Тюи рука Осаму сама начала дрожать. — Чтоб я ещё раз согласился на херню, которая вылетает из твоего поганого рта!

— Ну-ну, я припомню тебе эти слова в следующий раз, — Накахара, казалось, готов был впиться Дазаю зубами в шею, но, ещё немного поиспепеляя его взглядом, Тюя отпустил, и Осаму без особого энтузиазма, но прищурив глаз, растёр потемневшее от синяка запястье. — И всё равно убегал ты красиво.

— Тц, — рыжий злобно цыкнул языком, скрестив руки на груди и отвернувшись. — Мы все здесь из-за тебя.

— Потому что вы меня любите, — на это смелое заявление Тюя обернулся, злобно сверкая глазами, Рюноскэ медленно повернул голову, хмурясь, а Атсуши поглядел в сторону, максимально стараясь быть непричастным. Осаму только драматично хныкнул, ожидая реакции хоть от кого-нибудь: — Э-эй, ну что вы, совсем-совсем не любите меня?

— Свернуть шею тебе мало, — бросил Накахара.

— Надеюсь, ты упадёшь со своего второго яруса и сломаешь позвоночник, — прошипел Акутагава.

— Ну, если честно, это — последнее место, где я хотел бы оказаться, — Накаджима сел на пол спиной в прутья решётки, вздыхая и пряча взгляд. — Как есть-то хочется…

Остальным что-то не хотелось. Не время.

Прошло около получаса, прежде чем дверь в коридор с изолятором распахнулась вновь. Уже другой полицейский, более статный и молодой, поискал глазами тех, за кем пришёл, подошёл к решётке с четырьмя сидящими по лавкам подростками и, прежде чем вставить ключ в замок, сказал:

— Ваше благо, что вы несовершеннолетние, — он отпер дверь, но не открыл её нараспашку. — Кто-то один — на выход. Телефон в приёмной, звоните своим родителям, если они у вас таких есть.

Мобильные телефоны у всех «посетителей» отбирают на входе. Мало ли, какие им соседи по камере достанутся?

— Пф, обижаете, господин полицейский, — Дазай первым подорвался с места, поднимаясь на ноги, но никто и не спешил его опережать. — Что ж, видимо, я первый.

— И без шуточек, — остальные трое не двинулись в попытке попасть на свободу, и самый высокий подросток среди всех задержанных вышел первым. — Иди, тебя встретят за дверью.

— Надеюсь, ты споткнёшься о порог и разобьёшь себе лицо, — сквозь зубы бросил Тюя, закинув ногу на ногу и смотря в угол. Полицейский на это шикнул, мол, тише.

— Если кто и разобьёт моё прекрасное лицо, так это ты, Тюя! — усмехнулся Осаму, шагая по коридору. Тюя в ответ лишь глаза закатил.

Когда дверь закрылась, а полицейский остался с троицей оставшихся, все трое, сидевшие порознь, медленно стеклись в одну кучку: самый мелкий, но самый буйный с рыжими волосами и потёртой, но дорогой кожанке, белой майке под ней, рваных на коленях чёрных узких брюках и чёрно-белых кедах с шипами сел с прямой спиной посрединке, задрав голову; второй в чёрной толстовке и со скрытым капюшоном лицом, с жутко худыми ногами с острыми коленками и чёрных, кажущихся тяжёлыми ботинках сел слева, упёршись спиной в плечо мелкого рыжего и поставив одну ногу на лавку; третий же, выглядящий самым безобидным, в белой безрукавке на замке, светло-синих джинсах с закатанными штанинами и белых кроссовках на толстой воздушной подошве улёгся головой на ноги мелкого рыжего справа и сжался в комок. По сравнению с повседневным контингентом, который тут является чуть ли не постоянными посетителями, эти четверо явно из благополучных семей — они даже выглядят, как кто-то нормальный, наверняка из хорошей школы, да и одежда далеко не дешёвая. Правда, если знать, за что загремели, да ещё и посреди дня, закрадываются сомнения… но мало ли, какие бывают случаи.

Тот, что стоял сейчас в участке среди сидящих за своими столами стражей порядка, уселся на край стула возле проводного телефона, набирая номер кого-то из старших и накручивая на палец провод. На его лице не было никакого волнения; потрясающая нынче пошла молодёжь — никого не боится!

— Пап? Привет! — Дазай улыбался, положив одну руку на стул. — Чем занят? Не потревожил же тебя, нет?

— Осаму? — Мори, знающий, что сыновья почти никогда не звонят ему в середине дня, а если что-то надо — пишут, внутренне напрягся. Да и номер был какой-то… подозрительный, как будто знакомый, но точно не сотовый ребёнка. — У тебя что-то с телефоном случилось? Откуда ты звонишь?

— Да не, пап, тут такое дело… В общем, сядь, если стоишь, — Дазай усмехнулся, совершенно не стесняясь направленных на него взглядов. — Попробуй угадать, где я.

— Я на работе, Осаму, — Мори как-то сразу отвлёкся от всех дел, присев на край своего стола в кабинете и нахмурившись. — У меня нет времени гадать. Выкладывай, что произошло.

— В общем, начинается на «И-», заканчивается на «-золятор для несовершеннолетних».

Повисла тишина.

— Пап?

Тишина прервалась глубоким вздохом. Вот почему номер казался знакомым! Всё, что связано с отделениями полиции в городе, у Огая выписано и зафиксировано, хотя помнит он номер каждого отдела едва не наизусть. Просто до этого момента как-то не заострял внимания на изоляторах для несовершеннолетних — надобности не было.

— Я сделаю вид, что удивлён, молодой человек, — Осаму на это только фыркнул в трубку. — Ну, хорошо, времени у меня много, я могу и отложить свои дела. Рассказывай, как ты умудрился, и поподробнее.

— Ничего необыкновенного, я просто делал домашнее задание по физике.

— Так я тебе и поверил. Что за задание?

— Определение тормозного пути транспорта.

— Что дальше?

— Ну… Эта задача показалась мне достаточно сложной, поэтому я решил провести личный опыт.

— В домашних условиях?

— Пап, я при всём желании не затащу машину в квартиру, — Дазай при этом закатил глаза, будто это его отец сейчас перед ним оправдывается, а не Дазай перед ним. — Конечно же, на улице.

— Не буду ничего предполагать. Что дальше? Что за опыт?

— Ну, как определить скорость тормозного пути самым элементарным способом? Заставить машину резко затормозить.

В ответ ничего. Мори внимательно слушал, с ужасом догадываясь, к чему его сын клонит.

— Вот я и позвал всех остальных проверить со мной!

— Не говори мне, что ты бросился под машину.

— Ладно, не буду говорить.

— Господь, — на этом моменте Мори нажал на отключение динамика со своей стороны, и хорошо, что Осаму не слышал всего того, о чём Огай высказался вслух. Спустя полминуты тишины в трубке снова послышался голос: — Подожди, ты позвал остальных? Не говори мне, что ты попал в изолятор не один.

— Ладно, не скажу!

— О… боже… — динамик снова замолчал, и Дазай в который раз размотал провод на пальце, закручивая его на указательном снова, терпеливо ожидая. — Рюноскэ с тобой?

— А как же, — Осаму даже как-то горделиво усмехнулся. — Извини, позвать не смогу. У нас тут очередь.

— Вот скажи мне, только честно: ты так уверен, что у меня есть вторая жизнь?

— Почему?

— Потому что в этой жизни, похоже, толку я от тебя не добьюсь при всём желании.

— Ты преувеличиваешь, пап, — Дазай хихикнул, закинув ногу на ногу, будто разговаривал не со своим родителем, а с какой-нибудь подружкой со школы. — Ну, что, когда заедешь за нами?

— Никогда, — Дазай не видит, как Мори качает головой и потирает пальцами переносицу. — Сначала дождусь оправданий от твоего брата, а там решу.

— Ладушки, буду ждать! — парень с улыбкой возвращает трубку на базу и встаёт со стула, не обращая внимания на удивлённые взгляды полицейских вокруг. — Я думаю, можно звать следующего. О, о, позовёте рыжего?

— Разберёмся, кого звать, — один из надзирателей открыл дверь, приглашая обратно. — Побыстрее, нечего тележиться.

— Тьфу, как грубо, — Осаму хмыкнул, забросив руки за голову и, посвистывая, возвращаясь к своим пенатам — полицейский у их клетки вздрогнул, увидев кого-то на периферии зрения, и поспешил открыть дверь, запуская юного правонарушителя обратно. — Эй, Тюя, иди следующим!

— Мне ожидать какого-то подвоха? — Тюя бросает на Дазая взгляд исподлобья.

— Молодые люди, поживее, — полицейский махнул рукой, указывая на дверь. — Вас ждут.

— Ц, ладно, — Накахара встаёт, и на его место бесцеремонно приземляется Дазай, обхватив Рюноскэ и приподнявшего Атсуши за плечи руками. Накахара поспешил пройти наружу, опустив голову и сжав руки в кулаки. Уже шёпотом он шепчет сам себе под нос: — Отцу будет… нехорошо.

В участке, увидев, кто пришёл долговязому подростку на смену, напряглись, поспешив закрыть собой двери и окна, а один и вовсе встал рядом с телефонным аппаратом. Накахара, видя, какую группу быстрого реагирования выставили для него одного, напрягся, с нажимом тыча в телефонные кнопки. Только возьми, только возьми… хотя, если не возьмёшь, тебе же будет лучше.

Взял.

— Пап? Это я.

— Тюя? — голос Рандо был удивлённым, а судя по шуму вокруг, отец был в машине на дороге. — ч-что с твоим телефоном? разрядился?

— Нет, я… — голос дрогнул, но нужно было взять себя в руки. Нужно просто… раскаяться. Вдох-выдох. А Рэмбо беспокоился.

— что-то случилось? — в голосе отца звучала тревога, а учитывая, как легко Артюр начинает беспокоиться по мелочам, это не есть хорошо. — ты в порядке? ничего не сломал?

— Пап, нет, послушай, — Накахара снова вдохнул-выдохнул, сжал руку в кулак, твёрдо стоя на ногах, и на одном дыхании, стараясь унять частое сердцебиение, протараторил: — Мы с ребятами попали в изолятор, и я звоню тебе отсюда, чтобы ты приехал и забрал меня.

Послышался резкий вдох. Тюя прямо-таки видеть может, если закроет глаза, как его отец в ужасе закрывает рукой рот, а его лицо вытягивается в немом страхе. Нечасто, чай, сынок-то в такие злачные места попадает…

— что ты сделал? — прозвучало в ответ охрипшим голосом. Ну, самое страшное позади, теперь можно раскаиваться по полной! Только слова бы нужные подобрать.

— Я… сломал одну машину.

— как сломал? — Рандо на этом моменте прокашлялся. — разбил? врезался в неё на мотоцикле?

— Нет, пап, нет, мотоцикл тут не при чём, — Накахара нервничает, потирая глаза указательным и большим пальцами. — Мы после школы с ребятами собирались делать опыт для домашнего задания по физике по определению тормозного пути транспорта, и на дороге Дазай вызвался испытуемым и бросился под машину на красный, и я как-то не подумал, что она остановится, и побежал вперёд, и…

В трубке молчание — Рандо ждёт. Тюя нервно сглотнул, чувствуя, что ему всё-таки полегче, и продолжил:

— И выставил руку вперёд. В общем, бампер и капот того мерседеса всмятку.

На том конце послышался вроде как даже облегчённый выдох. Видимо, Артюр ожидал какой-то серьёзной аварии, но нет: всё гораздо проще.

— bien, bien, я тебя понял. скажи адрес, я скоро заберу тебя, только пожалуйста, не натвори никаких катастроф!

Тюя выдохнул тоже. Ладно, могло было быть и хуже.

Следующим был Рюноскэ. Когда он уходил, его место занял Тюя: в изоляторе оказалось несколько холодно, и если Атсуши пригрелся на одном месте, даже, кажется, задремал, скрестив руки на груди и лёжа на ноге Дазая, то Накахара, поёжившись, упёрся спиной в плечо Осаму — тот сам попросил, мол, пока был Акутагава, его грели с двух сторон, а теперь одно место освободилось и ему холодно. Накахара не возразил, сев на лавку с ногами, вытянув одну, и убрав руки в карманы кожанки. На его голову Осаму сложил свою, о чём-то думая, прикрыв один глаз.

Рюноскэ выглядит нелюдимым и больше всех из компании юных дебоширов смахивающим на местный контингент: злобный, худой (а значит юркий и изворотливый!), бледный и постоянно то хрипящий, то кашляющий. Из детского дома очень часто поступают те, кто хронически болен чем-то вроде сезонных простуд наподобие бронхитов или беспрестанного насморка, поэтому в участке даже не напрягались; наоборот, все расслабились, когда мелкий, но буйный рыжий вернулся в коридор с камерами и не попытался разнести тут всё к чёртовой матери, вынуждая играть в казаков-разбойников. Сотрудник, сидящий ближе всего к телефону, замечает, что подросток набирает примерно тот же номер, что набирал и самый первый, долговязый и абсолютно никого не стесняющийся. Или ему показалось?

— Пап, это я, — после прочистки горла Мори, ожидавший этого звонка, и без особого труда понимает, кто звонит. — Ты, наверное, знаешь, где я?

— Брат твой рассказал, но я не знаю, к счастью это или к сожалению, — Мори сидел в кресле, закинув ногу на ногу и нервно покачивая носком ноги. Говорил он несколько быстрее обычного и с нажимом — этот разговор явно заставил отца понервничать. — Ладно Осаму, он может броситься под машину и застопорить всё движение, но ты-то что сделал, Рюноскэ? Уж потрудись мне внятно объяснить.

— Ну… — Акутагава перемялся с ноги на ногу, прокашлялся и заговорил: — Нам задали по физике задание на выбор на группу, Дазай выбрал задачу про тормозной путь транспорта. Я не знал, что он решит броситься под машину, честно!

— Странно, что ты не знал, учитывая, что с братом ты практически двадцать четыре на семь на протяжении вашей жизни.

— Ну, может и знал, просто во мне ещё теплится надежда, что он не настолько отбитый.

— Ладно, я понял тебя. Что произошло дальше? Он действительно бросился под машину?

— Он-то? А как же, — Рюноскэ усмехнулся, прокашлявшись в кулак. — Тюя-кун рванул за ним, потому что, видимо, подумал, что машина не затормозит, и одной ладонью сложил ей капот гармошкой, а потом, испугавшись, крикнул мне, чтобы я задержал людей. Ну, то есть, чтобы не подходили ближе и не мешали…

— И?

— Я и задержал.

— Как?

— Задержал Рашамоном, но твой вопрос неправильный. Нужно было спрашивать, кого задержал.

— Ну и?

— Я не видел, что это были сотрудники полиции.