Беды с зоопарком (2/2)

— Что, собрата признал?

— Дазай, серьёзно? Загон для лам? — Накахара недоверчиво, не сводя с неспящей животины глаз, выпутался из кустов и аккуратно обошёл копытное стороной, пока Дазай даже не взглянул на зверя. — Чтоб я ещё раз доверился тебе в твоих коротких путях.

— Да брось, не съедят, — Осаму отряхнул одежду от листьев и подошёл ближе, оглядываясь на Рюноскэ: тот, появившись следом и столкнувшись лицом к лицу с жующей ламой, ни капли не изменился в лице, зато резко появившийся из-за его плеча Расёмон злобно рыкнул и щёлкнул зубами — копытное с несчастным блеющим звуком испуганно отскочило. — Я сказал, что никто никого не съест! — Дазай поморщился, закрыв ладонью лицо. — К тебе это тоже относится.

— Заткнись, — Акутагава с силой дёрнул ногу, зацепившуюся за ветку, и только тогда высвободился, приближаясь к парням.

— Ну вот и славненько. Идём, полдела сделано, — Дазай с улыбкой направился к ограждениям вольеров, едва не присвистывая, Акутагава молча двинулся за ним, Накахара лишь недоверчиво оглянулся на ламу, переставшую жевать от испуга, и поспешил не отставать.

Зоопарк был необычайно тих. Если днём тут всегда куча людей, детей и голосов обеспокоенных животных, то сейчас здесь тишина и спокойствие, изредка перебивающаяся голосами ночных зверей и птиц. Небо совсем потемнело, территория уже как час закрыта, мрак разбивается лишь о мелькающий вдалеке фонарь сторожа и блестящие глаза животных. Накахара как-то даже нервно сглотнул, оглядываясь — всё-таки не каждый день он ночью в зоопарках шарится, — и невольно вздрогнул, когда взгляд случайно упал на два горящих глаза, смотрящих на него из-за решётки. Твою мать… Хорошо, что люди заводят в домах кошек и собак, а не этих проклятых обезьян, палящихся на тебя из вольера. Мартышка с угуканьем умчалась по ветке вверх, оставляя юношу в полном одиночестве, но стоило повернуть голову в сторону — и Тюя вздрагивает снова: два горящих белым глаза чересчур близкого лица не менее неожиданны, чем дурацкая обезьяна.

— Фак! — Накахара вцепился руками в ограждение между тротуаром и вольерами, переводя дух под хохот Дазая, убравшего от своих глаз два телефона с включёнными фонарями на задней панели. Акутагава рядом, закатив глаза, отбирает свой, убирая в карман брюк и оправляя толстовку обратно. — Дазай, твою же мать!

— Видел бы ты своё лицо! — Осаму утирает слезу, глубоко вздыхая. — Я даже не знал, что тебя так легко испугать, домосед.

— Сейчас ты узнаешь, как легко ломаются кости, если такие шутки зачастят, — Накахара рычит сквозь зубы, хмурясь и сжимая руки в кулаки с хрустом костяшек, толкая Осаму в плечо. — Я тебя в вольер ко львам брошу, идиот.

— Да бога ради, — Дазай тяжело вдыхает снова, и Тюя хватает его за воротник, встряхивая. Осаму, даже не обращая внимания, согнул ноги, чтобы быть с товарищем на одном уровне. — Давай, покажи, на что ты способен. Кто выпустил из клетки злую гиену?

— Я тебя этим гиенам и скормлю!

— Тихо! — голос Рюноскэ резко вклинился в разговор, а их обоих внезапно утянуло в сторону, пряча за мусорными баками — в ту же секунду фонарь заинтересованного в шуме сторожа прошёлся жёлтой полосой по тому месту, где они только что стояли, и обезьяны в вольере всполошились, копошась и угукая., реагируя на свет. Акутагава стоял на полусогнутых ногах, осторожно выглядывая и следя за светом, пока оторопевшие спорщики сидели на асфальте, притихнув. Стоило шагам сторожа удалиться, Рюноскэ злобно прошипел: — Можно решать все свои вопросы, когда мы спасём Атсуши-куна и уйдём отсюда? — Тюя и Осаму переглянулись и снова посмотрели на Акутагаву. Тот оглянулся по сторонам ещё раз и тихо, словно прислушиваясь к каждому звуку, пошёл по левой тропе вольеров, поманив рукой: — За мной.

— Ого. Братец ведёт нас по вынюханному следу, — Дазай встал, отряхнувшись и подавая Накахаре руку. — Не зря его дрессировал.

— Себя выдрессируй, — Тюя оскалился. — Он просто знает, куда идти.

— Да ну? И откуда же? Неужто у моего младшего брата, — на «младшем» был сделан акцент, — открылась тайная способность блестящей ориентации в пространстве?

Но рука идущего впереди Рюноскэ в чёрном рукаве лишь молча указала куда-то в сторону, и оба глянули в нужном направлении.

— Пока вы спорили, я всего лишь догадался посмотреть на указатель, — Акутагава остановился и, обернувшись, устало и прищуренно поглядел на товарищей. — Теперь мы можем идти туда, куда нам нужно?

Накахара и Дазай синхронно пожали плечами, переглянувшись снова. Рюноскэ явно зря времени не тратил…

Позиции сменились: хоть и лидировал по-прежнему Акутагава во всём чёрном, как ожившая тень, в середину поспешил встать Тюя, запустив руки в карманы и поглядывая по сторонам из-под капюшона, а замыкал Дазай, закинувший руки за голову. Он, кажется, единственный притормозил у открытого пруда, обнесённого лишь небольшим ограждением, и, заприметив чёрного лебедя в лунном свете, остановился, опёршись руками на перекладину, созерцая. Эстетика одинокой и элегантной птицы в холодном пруду завораживала, если бы не была прервана внезапным и портящим идиллию… щипком за зад. Осаму невольно вздрогнул, тут же опуская взгляд вниз — высунувшаяся на длинной шее голова не пойми откуда взявшегося гуся из-за ограждения настойчиво держала за штанину. Кажется, парень своим приближением к пруду потревожил одного из обитателей вольера, и этот обитатель был крайне недоволен. Конечно, это попытка защиты территории, но, когда защищаешь от Осаму, лучше всего просто его проигнорировать — мало ли, что ему взбредёт в голову… Гусь явно не ожидал, что ночной раздражитель, прищурившись, наклонится к нему.

Накахаре пришлось с неудовольствием вернуться и оттащить товарища за шкирку в сторону, пока тот вычищал с языка серые перья, а гусь возмущённо гоготал за перегородкой. Если бы Тюя не был знаком с Осаму, он бы и подозревать не мог, что где-то в мире существует придурок, который в ответ на щипок гуся укусит птицу сам.

Троица жалась ближе к ограждениям, смотря в оба: Рюноскэ шёл спереди, весь в чёрном, внимательно следя, чтобы свет фонаря сторожа не появился вдалеке, Накахара замыкал, шагая фактически спиной вперёд, чтобы сзади их не заметили, Осаму посередине периодически шёпотом оглашал, вольеры каких зверей они прошли, чтоб не промахнуться. Когда Акутагава резко остановился, выставляя руку вперёд, и отступил назад, едва не наступая брату на ногу, Накахара и Дазай свесились сбоку, заглядывая за угол на перекрёстке у указателя — сразу два фонаря приближались в двух сторон, и перебежать уже нельзя было, а сзади никаких укрытий. Другие бы запаниковали, но Расёмон тут же взвился кверху, цепляясь за верх вольера и утягивая хозяина, схватившего брата за спину футболки, за собой. И всё бы хорошо, но Накахара встал, как вкопанный, и лишь в испуге отшагивал назад, чтоб не попасть под свет фонарей.

— Ты чего застыл? — сверху послышался надрывающийся шёпот Осаму. — Пока дома сидел, разучился силой пользоваться? Давай сюда быстрее.

— Я… я не… — сердце билось с оглушительной быстротой, и Тюя в панике глядел на свои руки. Он хотел бы сейчас просто зашагать вверх, наплевав на гравитацию, но перед глазами секунду за секундой всплывали картины разрушенного в пыль и прах подвала и покалеченные и взрослые, и дети. Он не мог.

— Тюя! — Дазай едва голос не повысил, поджав ноги. — Быстрее! Нас же увидят!

— Я н-не могу… — Накахара нервно сглотнул, чувствуя, как теряется, но неведомая сила вдруг обхватила его под руками и резко дёрнула наверх в тот момент, когда фонари готовы были засветить в его лицо.

Рыжий повис на кольце из чёрной ленты драконьей морды, показавшейся над Рюноскэ и, кажется, даже осклабившейся, и резко поджал ноги, замирая и наблюдая за тем, как в двух метрах под ними проходят два, поздоровавшиеся друг с другом и перекинувшиеся парой слов, сторожа. Все трое молча провожали охранников взглядами, затаив дыхание, и, когда свет исчез за поворотом с обеих сторон, Дазай тут же повернулся к Накахаре, выглядя максимально непонимающим.

— Это что такое было?

— Я… — договорить не дали: Акутагава аккуратно спускает обоих на ноги, вставая на две свои сам и убирая Расёмона обратно в узор чёрного дракона на спине. Серые глаза странно посмотрели на Накахару, но сам Рюноскэ ничего не сказал. — Я потом объясню.

— Из-за тебя у нас всё коту под хвост могло пойти, — Дазай презрительно прищурился, и под его взглядом Накахара отвёл свой, пряча руки глубже в карманы и хмурясь. — Я скажу Атсуши-куну при следующей с ним встрече в зоопарке, что он остался жить здесь благодаря одному из его друзей.

— Замолчите оба, — Рюноскэ снова шикнул, стоя уже в пару метров от них. — Все вопросы решите потом. Зона хищников уже рядом.

Тюя на этот раз поспешил за Акутагавой первым, пряча за капюшоном лицо. Дазай проводил удаляющуюся фигуру взглядом, качая головой.

— И где же тот Тюя, который был с нами до его недельного заточения? — его слова уже никто не услышал, но, наверное, это и не нужно было.

Дазай не особо торопился, но, поняв, что товарищей он больше не видит в темноте, он встал истуканом на перепутье и стал ворочать головой из стороны в сторону. Позвать — никак, его могут услышать охранники и не услышать Рюноскэ и Тюя, если те уже далеко. Раньше он хоть по рыжей макушке мог ориентироваться, а теперь чёрта с два. Признать честно, это не слишком его тревожило, он просто шёл мимо вольеров, читая таблички рядом: «Panthera leo», «Panthera pardus», «Acinonyx jubatus», «Panthera uncia»… До «Panthera tigris» дело не дошло — смотря вверх и не смотря вперёд, он наткнулся на брата, слившегося с темнотой, и тот по инерции толкнул вбок стоящего рядом Накахару — тот удержался только благодаря резкой хватке за ограждение. Оба смотрели на растяпу осуждающе, пока тот невинно пожал плечами, разведя руки в стороны.

— Под ноги смотреть надо, а не ворон считать, придурок, — Тюя зашипел сквозь зубы, пока Осаму не вклинился между ними.

— Не беспокойся, ты уже выше моей коленки, я тебя замечу, — Рюноскэ только глаза закатил, когда брат получил локтем под рёбра. — Жестокий Тю-юя…

— Я тебя сейчас к ним сброшу.

— Ц-ц-ц, повторяешься. Ты говорил, что сбросишь меня ко львам.

— Замуруй свой поганый рот.

— Да замуруйте вы их оба! — честное слово, будь Акутагава коброй, он бы сейчас гневно расправил свой капюшон, шипя и брызжа ядом. — Мы пришли сюда за тигром, ещё раз напоминаю.

— Скучный ты, — Осаму фыркнул, потирая ушибленный бок рукой и вглядевшись в тёмный вольер ещё раз. — Ну… смотреть в пустой вольер, конечно, интересно, но что-то мне подсказывает, что все тигры сейчас должны спать.

— Если мы здесь просто так простоим, мы ничего не добьёмся, — Рюноскэ поглядел вверх и по сторонам. — Нам нужно внутрь.

— А ты прямо-таки в курсе, когда их кормили?

— Причём тут это?

— Я к тому, что с удовольствием посмотрю, как какой-нибудь тигр обедает тобой.

Накахара даже немного был счастлив от того, что Дазай вовлёк в унижательную беседу не его, и сам под шумок резко перемахнул через ограждение, оказываясь вплотную к прутьям. Зверей действительно не было видно, хоть Тюя и рассчитывал, что белая шкура будет хорошо контрастировать с темнотой. Нечасто всё-таки встретишь альбиносов среди обыкновенных бенгальских тигров… ну, наверное. Дазай действительно продолжал препираться с братом, пока Тюя, не оборачиваясь на них, прервал их:

— Рюноскэ, подкинь меня. Я пойду первым.

— Хмм? — Дазай подал голос первым, с ухмылкой упираясь руками в ограждение. — Обедом для тигров решил стать Тюя-кун? Как доблестно.

— Обедом для них станешь ты, если не заткнёшься. Рюноскэ, идём со мной.

— Почему бы тебе не использовать свою способность? Что случилось? — Осаму не унимается. — За то время, что ты пребывал дома, ты стал бояться высоты?

— Моя сила яркая, — Тюя раздражённо закатывает глаза, на трезвый разум без паники придумав, как ему думалось, охренительную отмазку. Логично же! — Меня легко заметят издалека, а Расёмон чёрный. Или ты хочешь, чтобы мы бежали с тигром в руках наперевес, пока за нами гонится полиция?

Осаму, подумав, пожал плечами: справедливо. Акутагава и слова не сказал, одной лапой дракона из спины цепляясь за верх вольера, а второй подхватывая товарища и поднимая следом за собой. Вдвоём им будет сподручнее.

— Эй, а как же я? — Дазай словно резко очнулся. — Я вам не нужен?

Накахара рад бы ответить, но они уже слишком высоко, чтобы шептать. Сидя на узком верху вольера, он быстро пишет сообщение по телефону и с помощью Расёмона проваливается в темноту зоны хищников. Дазай с недовольной миной читает сообщение: «Стой на шухере. Если увидишь охрану, кинь в вольер что-нибудь, а сам прячься в мусорном баке». Да, Тюя-кун, замечательно ты придумал, учитывая, что ближайший мусорный бак в трёх вольерах отсюда.

Находиться на территории спящих тигров — такое себе развлечение, даже если учитывать тот факт, что один из этих тигров вам друг. Это вам не проникновение в оцеплённое вооружёнными террористами здание! Людей можно вырубить с одного удара, а пачка людей выносится с одного брошенного в них стола; а тут целая стая здоровых тигров! Мало ли, вдруг среди сородичей он одичал? Оба решили не отходить далеко друг от друга, стоя спина к спине, и прислушивались к каждому шороху: отбиваться от настоящего тигра — это не тот бой, который происходит с Атсуши-куном. Словом, не особо-то и хочется… Они будто попали в джунгли под открытым небом. Рюноскэ, оглянувшись на одинокую фигурку брата сверху, оборачивается обратно и, дёрнув Тюю за плечо, молча указывает на тигриное логово — там виднеются спящие звери с мерно вздымающимися боками. Оба переглянулись между собой, молча друг другу кивнули и медленно, стараясь не шуметь, продвинулись вперёд. Удручало лишь то, что все шкуры были рыжими и ни одной белой…

Накахаре казалось, что его сердце бьётся так громко, что способно разбудить даже крепко спящего ленивца. Оба справедливо рассудили, что вглубь пещеры-логова пойдёт Тюя — Рюноскэ может разволноваться и задышать громче обычного, а так, если что, Расёмоном он схватит Накахару, чтобы дать дёру. Честное слово, лапы тигров размером с голову… Страшно представить, что будет, если такая с выпущенными когтями приземлится на лицо! Юноша еле-еле вдохнул, передвигаясь на цыпочках и судорожно глядя по сторонам: руки немного тряслись, едва не стучали зубы. Только не проснись, только не проснись… Когда за спинами что-то тихо зашуршало, а один из тигров, что-то прорычав во сне, перевернулся с боку на бок, Накахара замер так, словно с рождения был статуей. Он даже ноги не опустил до земли, периферийным зрением видя, как Рюноскэ, стоя за камнем вне логова, обеими руками закрыл рот. И всё бы ничего, но… завибрировало сообщение в кармане. Твою же мать! Кажется, от этого звука двинувшийся тигр начал открывать глаза. У Тюи перед глазами тут же проносятся все сюжеты столкновения с тигром от откушенной ноги до растерзанного в клочья тела, и ничего лучше, кроме как спеть колыбельную, как бывает в комедиях, в голову не приходит.

— Ч-ч-ч, ч-ч-ч, спят твои соседи белые медведи, — у юноши голос дрожал, но руки быстро гладили большую тигриную голову. — Спи и ты, усни, малыш…

Тигр, дёрнув ухом, зевнул и вновь закрыл глаза. Накахару било крупной дрожью, но он сумел выпрямиться, немо выдыхая и, обернувшись на Рюноскэ, вытерев руки в рыжей шерсти о куртку, дрожащей рукой показав палец вверх. Акутагава, покачав головой, только лицо ладонью накрыл. Видимо, от Дазая эта непонятно как работающая дурость передаётся воздушно-капельным?

В какой-то момент Накахара дёргает от еле расслышанного «Осторожно!» и замирает, так и не опустив ногу, только-только заметив, что аккурат под его кроссовок тигр положил свой хвост. Пронесло.

Тюя, бесшумно сглотнув, замер на пороге логова, вглядываясь в темноту. Когда его взгляд упал на белую шкуру, мирно спящую в углу, от сердца отлегло: наконец-то, их жемчужина! Он тут же высовывается из логова наружу, всем своим видом показывая, что Атсуши здесь, и Рюноскэ, вздрогнув от шороха за спиной вновь, кивнул, выйдя из укрытия и встав так, чтобы хоть немного было видно. Накахара скрывается во мраке вновь — стоит над белым зверем, потирая руки и думая, как бы сделать так, чтобы и его вынести, и живым остаться… Но для начала разбудить, конечно же. Акутагава на периферии зрения весь вытянулся, как струна, стоит на носках и ждёт, когда друг, забранный людьми буквально из его рук, наконец-то вновь окажется рядом с ними и в безопасности; желательно, если безопасной зоной будет считаться квартира.

— Ох и доставил же ты хлопот, — Тюя еле шепчет, поглядывая на Рюноскэ снаружи и одной рукой тряся тигра за плечо. Зверь, медленно раскрыв глаза, тут же поднял голову, лениво глянув на раздражитель. Наверное, всё ещё отходит от снотворного, всаженного ему дротиком в бок. — Вставай, Атсуши-кун, нам нужно-

Где-то на территории вольера послышался шум. Шум, будто что-то вроде мешка, сброшенного в вольер, проехалось по покатом склону от прутьев вниз и грохнулось на траву. Накахара и Акутагава мгновенно замирают, испуганно вытаращив глаза и глянув назад, и Тюе комфортно меньше всех, потому что помимо увиденной реакции Рюноскэ — и она отнюдь не утешительна: парень, побелев за секунду, сжал руки в кулаки и и втянув голову в плечи, выглядя максимально перепуганным, — он ещё и окружён хищниками. Хищниками, тут же поднявшими голову, когда в вольер упали два ярких пятна от фонарей ночной охраны.

В темноте засверкали кошачьи глаза. Пожалуй, их даже слишком много на одну территорию. Дазай, в попытке спасения от попадания на свет пролезший сквозь прутья и рухнувший прямиком на траву, приподнявший голову, чудом не попался — два ярких пятна тут прошлись в метре от него. Юноша правильно посчитал, что испытывать судьбу на ещё одну удачу не стоит, потому тут же вскочил на ноги и как можно тише отошёл назад… хотя о какой тишине может идти речь, когда тигры уже проснулись? Разбуженные звери явно недовольны вторжением, и особенно недоволен Рюноскэ, на которого смотрит один из ближайших к нему тигров. Вот почему он был уверен в том, что всё в какой-то момент с прямой плана слетит в кювет?

— Беги! — только и успел надрывающимся шёпотом выхрипеть Акутагава, чёрной лентой хватая брата за шкирку и одним мощным прыжком на чёрных лапах дракона, избегая света, перемахнуть через вольер в другую сторону — у него не было выбора просто потому, что два зверя, мгновенно приняв охотничьи позы, были готовы на них прыгнуть. Накахару не прельщало быть укушенным тигром или застигнутым врасплох охраной — пришлось срочно разрабатывать план Б, который, конечно же, до этого на случай случившегося пиздеца разработан не был.

И будь, что будет.

— Извини, Атсуши-кун, по-другому никак, — он быстро бросает это, задирая рукава и, засветившись алым, хватает тигра за спину, поднимая над головой и в один прыжок вылетая из логова хищников. Разбуженные и не очень довольные звери рычат, и Накахару, резко затормозившего прямо в воздухе и отлетевшего назад, чтоб не попасться под свет фонаря, чуть не цапает за ногу один из тигров, оттолкнувшись лапами от земли. Тюя невольно приземляется сверху логова, уже готовый перемахнуть через верх, как Рюноскэ, но растерявшийся от громкого свистка и ударившего света в лицо.

Что ж, терять во всяком случае нечего. Рыжий, испуганно несколько секунд смотрит издалека на изумлённые лица охранников, явно не ожидавших, что кто-то посреди ночи проникнет в вольер к диким тиграм, чтобы украсть одного из зверей голыми руками, но и проверять он не хочет, что они будут делать в такой ситуации — он тут же, окутанный алым светом, прыгает вверх, отталкивается от края вольера и скрывается в темноте, унося белого зверя с собой.

Тюе казалось, что он уже вечность свои способности не использовал. Руки тряслись; он понятия не имел, куда исчезли Рюноскэ с Осаму, но останавливаться и разглядывать дороги времени не было — за спиной гудели свистки охраны. Ну почему всё снова случилось вот так?! Тигр, кажется, был в полном шоке от полёта в небо на человеческих руках, потому даже не двинулся, когда рыжий, стянув капюшон с головы, приземлился в одном из нишевых вольеров, пережидая свет наверху. И всё бы хорошо, если бы вокруг не послушалось утробное клокотание, а вольер не оказался загоном для аллигаторов. Испытывать, будут ли крокодилы кушать мясо тигра, не хотелось — Накахара в панике, подлезая под Атсуши-куна и поднимая его руками под живот, инстинктивно отпрыгивает от раскрывшейся рядом с ним крокодильей пасти, отскакивает в сторону на другую крокодилью голову и наконец, аннулируя гравитацию своего тела, взмывает вверх. От вспышки красного света аллигаторы зарычали, уходя под воду, и, когда по болоту проскользили два ярких пятна от фонарей, по плесневелой воде шла лишь рябь.

Накахара не рискнул больше пытаться прятаться в вольерах, мало ли, ещё к медведям приземлится. С тигром над головой он оказался за воротами, тяжело дыша и судорожно оглядываясь по сторонам, пока вдруг вокруг него не обвилась чёрная лента и не дёрнула в заросли возле дыры в заборе. Тюя, едва отдышавшись, рухнув с тигром прямо в кусты, уже чисто на автомате готов был начать отбиваться, но, когда два знакомых лица свесились над ним, приложив палец к губам, Накахара даже подниматься с земли не захотел. Да и к чему это?.. Звуки свистков и взволнованные голоса слышатся у ворот, за спиной — свет фонарей, а Дазай улыбается, как ни в чем не бывало, треплет вздыбленного тигра по голове. Один Акутагава, как Тюя успел заметить, с подозрением косится то на них обоих, то на зверя.

— С каких пор ты отращиваешь волосы, красавица?  — Осаму, ехидно улыбаясь, и Накахару потрепал по рыжей встрёпанной голове, на что получил неодобрительный взгляд. — Если бы можно было только заснять, как ты скачешь по верхам с тигром на руках, видео вышло бы в тренды. Ты был неподражаем.

— Даже не думай меня задобрить, — Тюя рыкнул сквозь зубы, вставая, опираясь на склоненную голову белого тигра. Тот только заворчал, резко её поднимая, но рыжий не обратил на это внимания. — Это что вообще было? Ты какого чёрта пролез сквозь прутья? Нельзя было поаккуратнее как-то, а не перебудив весь зоопарк?

— Начинается, — Осаму также шепчет в ответ, запустив руки в карманы и фыркнув. — Один мне уже всё высказал одним своим взглядом, теперь второй. Я виноват, что ли, что вы, два остолопа, ни к камням, которые я в вас старательно кидаю, не прислушиваетесь, ни сообщения не читаете? Сами же сказали мне делать это в случае охраны!

Накахара с Акутагавой переглянулись, пожимая плечами. Что ж, а Дазай-то прав.

— Знаешь, когда ты в вольере спящих тигров, которые ещё неизвестно, сыты или нет, нам как-то было не до этого, — Тюя потёр затылок, резко обернувшись через плечо и, свесившись в бок, чтоб тигр не закрывал обзор, сквозь листву посмотрел на то, как пост охраны куда-то звонит. Очевидно, в полицию. — Ладно, извини, наша вина, но нам бы поскорее убираться отсюда.

— Посмотрите на него, крошка Тюя извиняется.

— То, что я извинился, не означает то, что я не врежу тебе сейчас под дых, если ты не заткнёшься.

— Злюка.

— Хватит, — Рюноскэ резко всех прервал своим змеиными шипением, махнув обеими руками, и, обойдя Накахару и поглядев на освещённый фонарным столбом ореол у ворот. Он с минуту молча наблюдал за сторожами, ненадолго отвлёкшись на тигра и о чём-то задумавшись. — А вам не кажется, что… — но тут же осёкся, покачав головой и отвернувшись. — Нет, ничего. Забудьте.

Дазай и Накахара только удивлённо посмотрели друг на друга, положив тигру ладони на шею. Атсуши почему-то, ворча, весь напрягся, уставившись куда-то в одну сторону, и его клыки щёлкнули по пустому месту — голова любопытной ламы, высунувшейся из дыры в ограждении, даже не пострадала, — когда его резко подняли в воздух снова и куда-то быстро понесли, стоило прозвучать глухому «пошли-пошли-пошли!»

Пребывая на нервах, никто даже и не думал отпустить Атсуши-куна на землю, чтобы он шёл сам. Накахара, высоко подняв зверя над головой, бежал вперёд, не оборачиваясь, покуда впереди него бежал Дазай, умудряясь резко разворачиваться и бежать спиной вперёд, смотря, нет ли погони и не отстаёт ли брат. Акутагава бегал из рук вон плохо, задыхаясь уже метров через десять быстрого передвижения, и потом Тюя, остановившись в какой-то момент, поставил изумлённого от столь быстрых событий тигра на асфальт в тени домов, дождался Рюноскэ, усадил его на Атсуши-куна сверху, подняв под руками, и вновь поднял зверя над головой, продолжив путь. Лучше потерпеть груз, светясь алым, чем потерять соратника в ночном городе и, отыскав одного, огрести из-за пропажи другого. Паника подстёгивала настолько, что Осаму сам не заметил, как они из центра за полчаса, не сбавляя ходу, пробежали по пустующему мосту с одной набережной на другую, пока не врезался спиной и затылком в фонарный столб. Накахара, всё ещё подгоняемый возможной погоней, даже не сразу заметил, что и второй из братьев остался позади, потому, не сбавляя шага, вернулся обратно, за шкирку закинул ошеломлённого встречей с фонарём Дазая сверху тигра куда-то к Акутагаве и, чтобы не шастать зигзагами по переулкам, свернул в тёмную подворотню, засветился ярче обычного и оттолкнулся ногами от земли, прыгая в воздух. Лучше пусть в новостях будут крутить быструю строку с обнаруженным красным НЛО, чем с тигром на улицах города.

Тюя по привычке едва не свернул к своему дому, но вовремя одумался и из последних сил рванул в точно противоположную, тормозя на краю крыши. Осаму что-то выкрикнул ему сверху, но сердце в ушах от бега гудело так, что он просто не разобрал. Накахара не нашёлся ни в чём другом, кроме как наклониться с края крыши прямо вперёд, и все трое, смотря вниз, нервно сглотнули: тигр, вздыбившись, вцепился в Тюю всеми лапами, за его уши зацепился Рюноскэ, и в падении красивую дугу в воздухе описал Осаму, выглядя самым счастливым человеком на земле и еле-еле держась за тигриный хвост.

Накахара немного не рассчитал, что масса зверя запросто пробьёт окно, и с треском, как громом среди ясного неба, в комнату Атсуши-куна ввалились три ребёнка и здоровая дикая кошка, перекувыркнувшись через голову и вписавшись спиной и вниз головой в закрытую дверь. Покачивалась люстра от ночного ветра. Тюя, раскрыв глаза и смотря в потолок, лёжа на полу в окружении разбитого стекла и раскинув руки в сторону, медленно и глубоко дышал, даже не думая вставать и двигаться — он не чувствовал ног. Встряска была настолько громоздкой, что всё мироощущение внутри переворачивалось с ног на голову и обратно, и прошедшая неделя в изоляции казалась вечностью. Рыжий отстранённо поглядел на свои ладони, вместо красных змей обнаруживая на ней лишь кучу белой шерсти. Рюноскэ, вписавшийся спиной в дверной косяк рядом с тигром, упал рядом с ним, не рискуя поднимать гудящую голову; Дазай, свесив ноги со шкафа и покачивая ими, наблюдал за всем этим со стороны, вдруг засмеявшись. Идеальная тишина была нарушена, и Тюя нахмурился.

— Заткнись, ради всего святого, — прорычал он сквозь зубы, не поднимаясь с места. — И так из-за тебя сил никаких нет.

— Причём тут опять я? — Осаму утёр слезу, широко улыбаясь. — У нас всё получилось, а ты снова злишься.

— Ничему не нужно было бы случаться, если бы ты не заверил Атсуши-куна в том, что ты развоплотишь его.

— А ты в курсе, что злопамятность — плохо?

— Эй, парни… — но вкрадчивый голос Рюноскэ потонул в очередной ссоре.

— Обнадёживать попусту и молоть языком — вот это плохо, ты, дитя осла, — Тюя, кряхтя, приподнялся на руках, стряхивая с рукавов осколки и обнаруживая, что чудом не поранился. Всё-таки существует воздаяние за содеянное и в положительном ключе. — Если из-за тебя случится снова что-то такое, вызволять кого-то из зоопарка или научной лаборатории пойдёшь один.

— Ой, подумаешь, всего лишь небольшая пробежка, — Осаму пожимает плечами. — Это тебе разминка за все те дни, что ты прохлаждался.

— У меня вообще-то была веская причина.

— Все так говорят, когда хотят прогулять.

— Ребята, — голос Рюноскэ снова раздался, но уже более настойчиво. — Эй…

— Не прогуливал я!

— А вот и прогуливал.

— Нет! Заткнись!

— Про-гу-ли-вал.

— Парни! — Акутагава захрипел так громко, что обоим пришлось прерваться: вместе с хрипом Акутагавы зарычал и Атсуши. Белый тигр, осмотревшись в комнате и недобро глядя на Рюноскэ, лежащего рядом с ним на локтях, медленно приоткрывал пасть, едва не капая слюной на лицо мальчишки. Это… нормальное поведение или они что-то упустили?

Рюноскэ только и успел прищуриться, когда сбоку в тигра прилетела табуретка. Тюя просто не нашёл ничего другого под рукой, а на табуретку зверь хотя бы отвлёкся: зарычав и оскалившись, он мгновенно, как стрела, кинулся на Накахару, чудом не задев здоровыми лапами Акутагаву, но рыжий, видимо, ещё толком не вышел из тонуса, потому моментально схватил подвернувшийся под руку металлический торшер и с треском выдернутого из розетки провода выставил вперёд, подминаемый тигром под себя и вставляя его поперёк пасти. Жёлтые клыки лязгают по металлу в попытке перекусить, но Тюя, жмурясь и отвернувшись, чувствует только зловонное дыхание.

— Или Атсуши-кун слишком зол на нас… — Дазай отшатнулся на другой угол шкафа, наблюдая за тем, как Накахара, как отважный дрессировщик, принял удар на себя. Акутагава бросил на него испуганный взгляд, вжавшись спиной в дверь.

— …или это не Атсуши-кун, — справедливо заметил Рюноскэ, пересёкшись с братом взглядом. Чёрт возьми, а он ведь подозревал, что что-то не то!

— Замечательно! Мы спиздили из зоопарка не того тигра! — Накахара, хрипя и медленно начиная светиться, постепенно отодвигает тигра от себя, не выпуская торшер из рук. — Что встали, зоологи?! Принесите что-нибудь, пока он нам тут всё не разнёс!

Повторять дважды не стоило — Акутагава, как самый ближний, тут же шмыгнул в тёмную квартиру за дверь, чуть не вписавшись в поворот в коридоре и попадая на чужую кухню. Было бы хорошо, если бы в холодильнике Шибусавы-сана внезапно оказался недавно освежёванная говядина или хотя бы барашек… но в распоряжении есть яйца, молоко, спаржа, брокколи, сельдерей, сыр, огурцы. Вряд ли тигр оценит, если в его пасть сунут помидор или пекинскую капусту, поэтому Рюноскэ в панике заглядывает на все полки, сумев найти почти не тронутую палку салями, а в углу морозилки — замороженное куриное мясо. Пока что это единственное, что более-менее отвечает запросу «мясо», и, когда Акутагава слышит на заднем плане металлический хруст и грохот, он спешит со всем найденным обратно, прихватив на всякий случай сыр и молоко. Расёмон, вовремя показавшись из рисунка дракона на спине, прихватывает пустую кастрюлю с полки — не на пол же молоко лить, — и, вернувшись ещё раз, хватает пачку свежих булочек, лежащих тут с часу дня. Фактически, они для Атсуши, то есть тигра, а в комнате что, не тигр?..

Он кинул замороженную курицу в щель двери, видя, как Накахара отпихнул ногой тигра в морду, взгромоздившись на шкаф рядом с Дазаем. Зверь рычал, но, отвлёкшись на курицу, кажется, тут же забыл о существовании живой плоти сверху. На всякий случай Рюноскэ, заглянув чуть подальше, кинул обнюхивающему курицу тигру и палку салями, и сыр, и молоко в миске, любезно поданной Расёмоном, и булочки по одной. Зверь водит носом по воздуху, чувствуя съедобные запахи, и Тюя только облегчённо вздыхает.

— Что будем делать? — Накахара встряхнул головой.

— Ну, придётся возвращаться за настоящим Атсуши, — Дазай горазд философствовать, когда тигр рядом с ним сыт. — Принесём, поменяем, этого отнесём обратно.

— Ц, какой ты простой. Там же охрана снуёт вовсю.

— Ой, да брось, я же не-

Договорить не получилось. Когда послышался шорох ключа в замочной скважине со стороны входной двери, Акутагава мгновенно юркнул в комнату, закрыв дверь. Тигр, откусывая кусок от курицы, лениво глянул на него; вот уж точно меж двух огней. Шибусава-сан не простит!

— Быстро! В окно! — Дазай прикладывает палец к губам и указывает в некогда целое стекло, выбитое здоровой звериной тушей, и на вопросительные взгляды с двух сторон сдаётся: — Белый тигр и в Африке белый тигр, Шибусава-сан в темноте не заметит разницы, а мы быстро.

— Ты думаешь, он не включит свет? — Рюноскэ прищурился, всё ещё стоя спиной к двери и вслушиваясь в шаги Шибусавы-сана в коридоре.

— А ты посмотри вбок.

Акутагава, недоверчиво покосившись, глянул в нужном направлении — и переключателя света не увидел, лишь голую дырку с проводами. Видимо, грохот был от того, что чужой тигр каким-то образом умудрился вырвать его со стены.

Разговаривать дальше было некогда. Акутагава аккуратно зацепился за люстру драконьей пастью, перемахивая через тигра на подоконник, Накахара тихо спускается со шкафа на изголовье кровати и по самому краю, по тумбочке и столу перебирается туда же, гравитацией поднимая осколки стекла с пола, и за секунду до того, как дверь открылась, а на пороге появился уставший Тацухико, здоровающийся с «сыном» и спрашивающий, всё ли у него хорошо, Осаму, чуть не засветившийся в увеличивающимся свете от приоткрытой двери, влетел в обоих товарищей на подоконнике, сбивая с ног и вываливая из окна вместе с собой и стеклянными осколками.

Оставалось надеяться, что Шибусава-сан не пострадает.

Путь обратно напоминал перемотку в плохом фильме: на дворе — час ночи, а трое подростков несутся сломя голову по мосту между набережными к центру, потому что никакой транспорт уже не ходит. Рюноскэ, не в силах работать ногами, выпустил Расёмон, цепляясь за фонарные столбы чёрными лентами и перелетая между ними в такт бегу двух других; Накахара, чувствуя, что больше не возьмёт дистанцию в три с половиной остановки, уже не думая о последствиях, плескал вовсю энергией, единожды засветившись и со всей силы скакнув в воздух. Полагаться на свои две оставалось лишь Осаму, которого никто не хотел брать — ни брат, ни друг. А ещё поддержка, называется! К концу третьей остановки он просто сел на асфальт и сказал, что не в силах больше бежать, и Акутагаве как кому-то, кто ближе всех к нему находится, пришлось схватить его за шкирку и нести за собой.

У Накахары ветер в ушах и волосы развеваются. Ночная Йокогама тиха и очаровательна, и над крышами в прыжке он чувствует, как сила и мощь текут по венам. Перед глазами возникали картины, как он, переставая себя контролировать, взрывается, как часовая бомба, и оставляет под собой дыру вместо домов и дорог, но огни окон всё ещё мелькали, а редкие машины всё ещё проносились в далёком низу. Возможно, есть в этом какая-то своя изюминка… Ему нужно больше узнавать своё тело и свою способность. Приземлившись вне зоопарка в последний раз, он в обе руки хватает Акутагаву и Дазая и таким же прыжком взмывает вверх вновь, перемахивая через ограждение в темноту, не попадаясь на свет включенных фонарей — полиция и пост охраны заполонили территорию у ворот.

И тут же, стоило приземлиться вниз и отпустить товарищей, на них из-за прутьев грустными и одновременно осуждающими глазами смотрел здоровый, даже больше предыдущего, белый тигр, и шерсть на его голова росла неравномерно — одна из шерстяных прядей свисала справа от морды, идеально белая, без единой полосы. И как только они проворонили?.. Атсуши-кун казался не то что гораздо крупнее, он на фоне всех остальных перебуженных недовольных тигров был взаправду крупным, но знали бы они, какой он в душе цветочек. Все трое с другой стороны баррикады синхронно отвернулись, чувствуя вину, но затягивать в извинениями некогда — они здесь совсем на птичьих правах, и бежать надо, пока не заметили пропажу ещё одного альбиноса. Акутагава подтолкнул Атсуши Расёмоном снизу, Накахара забрал сверху, и пришлось поднапрячься — настоящий Зверь Лунного света весил гораздо больше. Приземлившись на асфальт за прутьями впервые за эти часы, проведённые в зоопарке, Накаджима наконец почувствовал свободу. Он даже вздрогнул, когда его за шею обнял Акутагава, а Дазай потрепал по пушистой морде и ткнулся лбом в мягкий мохнатый лоб. Накахара бы тоже так сделал, но тут не до сантиментов, уж простите.

Выбираться пришлось другой дорогой и через вольеры шумных птиц — они резко начали привлекать внимание, хлопая крыльями и крича при виде тигра, но благо что тот быстро сумел перемахнуть через ограждение. Троица, пользуясь активностью тигра, просто уселась на него сверху, а Атсуши бежал, будто за ним гонятся. Хотя почему «будто»? Всё может быть. Три остановки пролетели за несколько минут, и Накахара, соскакивая на ходу и напрягаясь, поднимает троицу в воздух, по точно такой же схеме запихивая всех через окно. Правда, вышла заминка с тем, что здоровый зверь просто не мог пролезть через раму, и Акутагава с Дазаем, тянущие его внутри на себя, соревновались с Накахарой, вталкивающим его в комнату извне. С грохотом внутрь ввалились все: сверху Атсуши лежал Дазай, на нём — Акутагава, а на Рюноскэ сидел уже Тюя, потирая лоб.

Посмотрев друг на друга, она едва не засмеялись от того, как во второй раз так просто получилось провернуть эту аферу.

А потом резко смолкли.

Другого тигра в комнате не было. И погрома тоже…

Когда в их глаза резко ударил свет, никто даже не двинулся. Три фигуры, стоящие в проёме, молча смотрели на эту пирамиду из подростков и одного тигра, резко контрастировали с другим тигром рядом, на голове которого лежала рука Шибусавы-сана. Никто и слова не смел ронять, пока Осаму вдруг не заговорил:

— Ну, я же говорил, что они справятся…

— Молодые люди, — Мори, неизвестно как появившийся в квартире Тацухико, как и Рандо-сан, вздохнул, растерев переносицу пальцами, — по возвращении домой даже не думайте, что обнаружите ваши приставки на привычных местах, как и свободный доступ к сети.

Дазай и Акутагава загнанно глянули друг на друга. Да блять, ну всё ведь хорошо было…

— К вам это тоже относится, юноша, — Рэмбо, скрестив руки на груди, злобно посмотрел на Тюю, и тот потупил взгляд в пол. — Уж потрудитесь объясниться мне дома, что весь этот цирк значил.

— А ведь у них почти всё получилось, — голос Шибусавы-сана, погладившего чужого тигра по голове ещё под его урчание, заставил Атсуши тут же подняться и неуклюже сесть, наклонив низко голову, чтоб не упираться ею в люстру — все трое съехали на пол и встали на ноги. У Дазая заинтересованно сверкнули глаза, стоило услышать «почти получилось». — Я бы почти не раскусил их, если бы не одно «но». Друзья мои, — он повернулся к Рандо и Огаю, — что у ваших детей по зоологии?

— Если мне не изменяет память, ниже «хорошо» не опускалось, — Мори прикинул в мыслях, посмотрев вверх, и Рэмбо, выслушав его, кивнул, соглашаясь. — А что не так?

— Да так, — Шибусава-сан усмехается. — Видимо, они не умеют отличать самца крупного дикого животного от самки.

Белая тигрица, поглаженная Тацухико ещё раз, заурчала снова — всё-таки опыт общения с диким хищником просто так не потеряешь. Атсуши-кун, услышав сказанное, покачал огромной пушистой головой, накрыв лапой морду. Накахара, Дазай и Акутагава неловко переглянулись.