Беды с зоопарком (1/2)
Он — чудовище. Самое настоящее, не из книги или фильма, и то самое, что может убить. Не так, как в играх — по-настоящему. Без шанса на возвращение на контрольную точку.
Он — чудовище, которое наряду со своими врагами может убить и невинных, и своих родных, причём не понимая, что он творит. Бомба замедленного действия.
Всем будет легче, если он просто не будет подходить к ним. Всем будет легче, если он прекратит кого-либо касаться.
Машина для убийства. Бездушная и бесцельная. Заведи — без посторонней помощи не выключится, если вовсе не придётся окончательно ломать механизм, чтобы машина заглохла насовсем.
Страшно, когда живой человек становится такой бездушной машиной. </p>
Тюя не хотел никого видеть или говорить с кем-то про случившееся. Он ничего не помнил, но по рассказам и по увиденным масштабам ущерба вполне мог составить полную картину своих зверств — и она поистине ужасала. Не хотелось даже думать, что всё это — практически в клочья разрушенный тренировочный зал и получившие увечья его друзья, и взрослые, и собственный отец — было сделано этими руками. Тюя и на ладони свои не мог смотреть; ему казалось, что те красные с чёрным змеи, описанные Дазаем, вновь расползутся по коже. Он ведь даже контролировать это не мог… Он ведь даже не понял, как активировал эту жуть.
Он ведь даже знать не мог, когда эта штука может случиться снова.
В тот день, самый первый, когда Тюю в оборванной одежде, в синяках и кровоподтёках, с провалом в памяти, наспех осмотрел и опросил Мори-сан, Накахара даже себя толком осознать не мог. Да, он помнил, что что-то даже отвечал и что-то делал, помнил, как отец отвёз его домой и после полной смены одежды и душа обоих по очереди попытался предложить ему поесть, но, видно, юноша отказался — на утро следующего дня в желудке царила та самая пустота, когда вроде и можно перекусить, а вроде и ещё потерпеть можно. Папа, кажется, был цел, если не учитывать царапины на лице и то, как он время от времени держался за спину и бок, морщась; Атсуши-кун не говорил, но вместе с отцом он отдыхал, если так можно выразиться, в больнице, причём под капельницами были оба — Шибусаве досталось больше, а Накаджима был слишком юн для таких нагрузок, и узнал это Тюя от Осаму-не-держу-язык-за-зубами-Дазая; Мори-сан физически был в полном здравии, а вот свою способность ему необходимо было всеми правдами и неправдами восстанавливать — по секрету от Рюноскэ, Накахара буквально в два удара стёр Элис в порошок. Не пострадали ни с одной стороны только оба брата, пускай Дазай и не унимался насчёт того, что лучше бы его как-нибудь чем-нибудь убило, а Акутагава сквозь зубы на заднем фоне голосового сообщения из угла комнаты недовольно хрипел, что он сам сейчас его прибьёт, если тот не переключит свою грёбаную заевшую пластинку. Да, Тюя глухо усмехался.
Но все эти шутки и заверения в том, что ничего страшного не произошло, не могло повернуть время вспять и загладить все те увечья, что он причинил.
Никогда в жизни Накахара ничего не боялся. На утро второго дня он понял, что ему банально страшно использовать малую долю силы, чтобы принять стакан воды со стола, потому ограничился тем, что встал с постели и взял стакан так, как обыкновенный человек. Он не испытывал испуга или загнанной паники, он чувствовал только… прострацию. Всё словно проходило мимо: и сообщения в чате, и слова отца, и шум телевизора, и строки книг. Они отпечатывались на глазах, но из памяти тут же стирались. Он делал что-то, но… что?
Юноше было банально стыдно и как-то неловко заговорить с отцом о делах насущных. Все их разговоры в течение нескольких дней ограничивались вопросами Рандо и ответами на них Тюи, короткими и без взгляда глаза в глаза. Если до этого случая Накахара был настоящим живым огоньком, то сейчас он всё больше и больше напоминал потускневшую, потухшую свечу. Артюр прекрасно это видел, но на все слова о том, что у таких одарённых, как Тюя, так бывает, что у способности открывается второе дыхание, ранее скрытое, и что Тюя не причинил никакого серьёзного вреда окружающим, исключая здание, юноша молча кивал и не поднимал головы, смотря в одну точку. Его гложило это и угнетало, но ничего сделать не получалось.
— пойми меня правильно, мой оловянный солдатик, — Рэмбо вздыхал, садясь на край дивана и глядя на Тюю, глядящего в окно хмурым взглядом, — все мы хотя бы раз в жизни не рассчитывали свои силы и так или иначе причиняли кому-то или чему-то вред. первый раз никогда не бывает удачным. зато теперь ты знаешь, на что способен, верно?
Тюя молчал. Долго не отвечал, отведя взгляд вниз, поджав губы, подпирая ладонью подбородок, но Артюр не торопил. Рыжик раскрыл рот, прокашлявшись, спустя несколько минут:
— Какой смысл в моей способности, если я не контролирую то, что она причиняет боль и моим врагам, и моим близким? — взгляд синих глаз был тяжёлым, но Рандо выдержал. — Я даже не понял, как я… как оно активировалось. Будто кто-то выдернул невидимую чеку.
— Солнце, — Рэмбо подсел чуть ближе, — то, что ты не такой, как обычные люди, не означает, что ты не можешь испытывать тех же трудностей, что и они. мы все росли и учились на своих ошибках, это просто нужно принять и отпустить, как бы тяжело ни было.
Тюя снова отвернулся, не желая поднимать головы. Артюр впервые видел сына таким… серьёзным и посеревшим, падшим духом, разочарованным в себе самом. Ему становилось стыдно за свою боль каждый раз, когда Тюя при взгляде на него отворачивался и грустнел. Рандо не знал, что хуже: видеть сына таким или видеть и знать, из-за чего он такой.
— Пап, ты не понимаешь, — Тюя зажмурился, и его голос понизился. — Я не хочу, чтобы мои ошибки стоили кому-то жизни. Кому-то, кто мне дорог.
Артюр не нашёлся, что ответить, но и Накахара, как выяснилось, не всё досказал.
— Не хочу сражаться и жить с грузом того, что из-за своей неконтролируемой способности я убил своего друга или…
А теперь всё. Договаривать смысла не было, и Тюя осёкся. Рандо прекрасно понимает, что, будучи мафиози, потери близких людей неизбежны, но не знает, как объяснить так, чтобы юноша пришёл в себя. Через это проходят все, хоть и молчат; быть мафиози — с течением времени улучшать гены и, укрепляя жёсткость, выводить из себя сопереживание. Такая «племенная» работа достаточно тяжела, очень много получается выбраковки: многие, потеряв близкого или любимого человека, могут податься в бега подальше от череды будущих потерь или вовсе покончить с собой; те, кто стойко переживают случившееся — хороший представитель этой крови. Рэмбо мог по праву причислить себя к представителю элиты, терзаемый воспоминаниями о том, как любимый человек — ещё до появления Тюи в его жизни — погиб на его глазах, а он всё ещё в строю. Собственно, не один он такой: Шибусава был сам на грани гибели, лишь невидимая глазу бежевая чешуя на лице скрывала страшные раны, Мори дважды вытаскивали из пучины отчаяния. Быть отцом, находясь в криминальной сфере — эгоистично и опасно, но с этими тремя судьба сыграла злую шутку, взвалив на них родительскую ношу.
Вытащив из отчаяния себя, потеряв одного человека, теперь необходимо вытащить оттуда же сына, пока он не потерял кого-то другого. Только вот проблема: если люди вокруг погибают от рук чужих, то Тюя вполне может быть угрозой сам, и юноша сам это понимает. Кажется, отец из Рандо никакой.
После выходных Рэмбо чисто посчастливилось заметить, как сын, просыпаясь по будильнику, стоит у зеркала в своей комнате и долго на себя смотрит. Под глазами расползлись тени — он плохо спал эти дни, — и всё смотрел на свои руки, будто чего-то ожидая. Артюр никогда не приписывал себе способность читать мысли, но его голову как стрелой пронзило, до того болезненно он воспринял сыновий-я-чудовище-и-наврежу-другим-в-любой-момент-вид. Ребёнок всё никак не мог оклематься от произошедшего, не говоря уж о том же Атсуши-куне с его отцом на дневном стационаре, и Рандо показалось наилучшим решением разрешить Тюе пропустить этот учебный день. Здоровье сына важнее — может, ему просто нужен отдых, нужно время. «Завтрак в холодильнике, — Тюя повернулся на голос, и его помятый и сонный вид вкупе с худобой и потухшим взглядом вызывал жалость. — Я… Спи, сколько будет спаться, хорошо? И поешь обязательно, — Рэмбо, завязывая шарф, ходил по коридору, и его голос то приближался, то отдалялся. — Меня не будет до вечера, но, если почувствуешь себя как-то нехорошо или что-то в таком духе, обязательно напиши, а то могу не ответить на звонок сразу».
Артюр понимал, что оставлять сына одного в таком расположении духа лучше не стоит, но, в конце концов, обдумать произошедшее и как-то смириться с этим можно только в тишине и одиночестве. Тюя уже достаточно взрослый, чтобы здраво рассуждать и не совершать глупостей. Да и, к тому же, может, то, что юноша после этого инцидента не будет контактировать с людьми, к лучшему?..
Но отставка школы в сторону затянулась на неделю. Накахара и сам прекрасно понимал, но каждое утро он вставал с неизменной мыслью, что случиться может всё что угодно, а он, не умея управляться со своей силой, может запросто угробить несколько невинных жизней. Конечно, для одноклассников он всего лишь забавный одарённый, контролирующий гравитацию, но знают ли они, как опасен тот, кто пробуждается после этих шалостей? Тюя даже представлять не хочет, что может случиться. Хорошо, что отца нет дома: можно втайне от него пить успокоительные из аптечки. Лучше уж быть предельно спокойным и непоколебимым, чем иметь возможность перевозбудить нервы и…
Сообщение от: 🦀
13:04. и где же позвольте спросить прохлаждается наш малыш тюююя
13:04. пошёл в лес с пирожками и его скушал злой волчок?
13:05. о нет погодите это же злобный малыш тюя укусил несчастному волку бочок и его грызёт совесть за издевательство над животными
13:10. Ха-ха, очень смешно. :/</p>
Сообщение от: 🦀
13:11. посмотрите на него
13:11. злюка
13:11. чё хоть делаешь пока прогуливаешь
13:14. Не прогуливаю я, отстань. И не занят ничем.
13:15. Насколько я понимаю, у вас геометрия сейчас. Давно ты перестал Куникиды-сана бояться?</p>
Сообщение от: 🦀
13:20. на расстреле сейчас мой брат
13:21. мне нечего бояться))
Сообщение от: 🐯
13:22. Ну хоть какая-то польза от того, что я попал в больницу. ┐('～`;)┌
13:23. Ох, Атсуши, ты в порядке?</p>
Сообщение от: 🐯
13:24. Не волнуйся, я в порядке! уже через пару дней буду дома, но, думаю, выйду только на следующей неделе… надеюсь, я пропущу какую-нибудь контрольную по математике. ｡ﾟ･ (>﹏<) ･ﾟ｡
Сообщение от: 🦀
13:25. куникида сан говорил что она будет в понедельник)))
Сообщение от: 🐯
13:26. (〒﹏〒)
13:26. Не переживай, кот. Придёшь во вторник, ничего не случится.</p>
Сообщение от: 🦀
13:27. как будто вы не знаете что куникида сан может выловить на перемене и заставить прийти переписывать кр после уроков)))
Сообщение от: 🐯
13:28. (；ω；)
13:28. Не слушай ты его. Если что, прогуляем вместе. Я тоже не особо хочу писать её…</p>
Сообщение от: 🦀
13:28. малыш тюя собрался в школу через выходные? вот это удача
13:28. значит пойдёт снег)
13:29. Ещё раз назовёшь малышом или как-то ещё — и первым делом по приходе в школу я разобью тебе лицо, урод.</p>
Сообщение от: 🦀
13:29. (≧◡≦)
Сообщение от: 🐉
13:35. Прогульщики.
13:35. О, Рюноскэ. Как дела?</p>
Сообщение от: 🐉
13:36. У меня-то? В порядке. А вот у брата моего не очень.
Сообщение от: 🐯
13:37. Почему???
Сообщение от: 🐉
13:37. Куникида-сан решил не заморачиваться и вызвать его к доске следующим.
13:38. Карма.</p>
Переписка с единственными товарищами, понимающими и такими похожими на него, ненадолго вырывала из рутины, но, когда у тех снова появлялись их дела, домашние работы и всё такое, Тюя вновь оставался наедине со своими мыслями. Иногда одолевало желание при взгляде на свои руки активировать хотя бы свою обыкновенную способность и попробовать научиться контролировать, но страх сковывал — Накахару передёргивало от этой затеи, и он круглыми глазами глядел в стену впереди себя, тяжело и часто дыша. Отражение в зеркале для него не менялось, вот только отец, даже приходя далеко за полночь, постоянно замечал, как сын осунулся, как обострились его скулы и как обвисла одежда. Нет, конечно, не ходячий скелет, но стресс здорово сжигал даже его небольшую массу. Плохо ел, плохо спал, не мог ни на чём сосредоточиться, исключая себя. Прошло всего лишь больше недели, а Тюя уже напоминал лишь тень прошлого себя — жизнерадостного, быстрого, везде успевающего и ценящего свою жизнь.
Накахара, глядя в окно, думал лишь о том, что перед стеклом не хватает решёток. Он именно тот, кого заточили не в вольер — клетку, просто потому что он опасен для окружающих. Если бы только существовала такая клетка, которая бы сдержала всю его силу…
Тюя искренне мечтал избавиться от той границы, которая отделяла его спокойствие в одни часы и сплошное самопожирание в другие. Он боялся за себя только в том моменте, когда, если всё-таки это случится, он придёт в себя и увидит всё то и всех тех, что и кто пострадал от его силы. Что он будет чувствовать? Какая будет первая мысль? Что он сделает? Накахара даже думать об этом не хочет. Всем будет лучше, если он действительно перестанет с ними контактировать.
Нет, Дазай, он не выйдет гулять в эту солнечную субботу. Вам троим будет вполне хорошо и без него, а то мало ли, что произойдёт на улицу. Вдруг способность стала резко чувствительная к большим скоплениям людей?.. Он не хочет проверять. Благо что никто и не спрашивает, почему после того случая он резко пропал с радаров.
Нет, Дазай. Нет — значит нет.
В смысле вас двое? Разве Атсуши-кун уже не дома с той среды?
Атсуши-кун что?..
Телефон вечером звонил очень настойчиво. Отца дома не было, можно было не особо заморачиваться над выключением звука, но кому-то явно очень хотел докопаться до Тюи уже минут пятнадцать. Нет, Накахару не раздражало, но Накахаре просто, в конце концов, стало интересно, что же от него такого требуется, что сообщениями не обойтись. Вот что можно звонить уточнять, если пару часов назад и ещё днём Тюя чётко и ясно ответил, что никуда не выйдет сегодня? И вчера от то же самое отвечал, и позавчера. Как они не понимают, что в нежные периоды чёрной меланхолии нужно оставить человека в покое?
Ого, десять пропущенных от Дазая. Кто бы сомневался. Ладно, можно обойтись громкой связью. Накахара уселся на краю дивана поудобнее, с максимально надменным видом принимая одиннадцатый звонок.
— Да, алло?
— Привет, Тю-юя, — елейный голос Дазая неизменен. — Как дела?
Когда разговор начинается с просто «привет» и просто «как дела», дела явно не в порядке. Накахара уже внутренне поднапрягся.
— Что тебе нужно, Дазай?
— Ой, ну прямо-таки нужно! Просто звоню лучшему другу узнать, как его самочувствие, — Осаму явно что-то темнит. Тюя его не первый день знает, так что имеет право так думать.
— Ну-ну, так я тебе и поверил, малахольный, — Накахара устало потёр пальцами переносицу. — Когда звонят спросить, как дела, не перезванивают пятнадцать раз, когда абонент не абонент.
— Абонент абонентом, а я не экстрасенс всё же. Вдруг ты там окочурился за всё это время. Ладно, у нас тут, если честно, есть малюсенькая проблемка… эй! — голос Дазая в трубке вдруг отдалился и стих, и зазвучал знакомый и хриплый, но, кажется, взволнованный голос Рюноскэ. Накахара напрягся ещё больше: если в телефоне появляется сам Акутагава — дело действительно дрянь, а не всего лишь «малюсенькая проблемка». — Тюя-кун, послушай, у нас тут такая… весьма занятная ситуация произошла…
На заднем плане послышалось возмущённое от Дазая: «Вообще-то это мой телефон!» Чёрт возьми, если даже тихушник Акутагава выхватывает у брата телефон для разговора, то произошло действительно что-то жуткое. Тюя даже ноги с дивана спустил, хмурясь.
— Только по порядку, — юноша глубоко вдохнул, стараясь не обращать внимания на лепет Осаму на заднем фоне. — Что-то случилось с Атсуши-куном?
— Как бы тебе сказать… — Рюноскэ замялся и, видимо, ненадолго отвернулся, прежде чем продолжить говорить. — Он почему-то не мог контролировать своё превращение.
— А Дазай?
— Если бы его сила помогла, мы бы не звонили, — Рюноскэ явно нервничает. — И, в общем, мы пытались оставить его…
— Ты хотел сказать «остановить»?
— Нет, Тюя-кун, именно оставить, — Акутагава глухо рыкнул. — Его просто забрали! Нас оттолкнули, а его забрали.
— …забрали?
— Люди подумали, что этот чёртов здоровый белый тигр просто каким-то образом сбежал из цирка или зоопарка, — голос Рюноскэ резко прервался, и у трубки снова зазвенел Дазай: — Мы объясним всё тебе на месте, давай дуй к нам, норный житель.
— Вы серьёзно? — Накахаре так резко кинули в лицо эту информацию, что верилось в неё с достаточным трудом. Это звучало какой-то шуткой, и звони один Осаму — Тюя не пошевельнулся бы, а тут и Рюноскэ, известный «шутник», подключился, хотя обычно братское чувство юмора он не особо разделяет. — Я не… о господи…
— Поторопись, если не хочешь, чтобы Шибусава-сан узнал об этом, — елейство сменилось на ехидство. Так, это уже нечестно!
— Да я- — у Накахары даже слова с языка оборвались. — Да я тут вообще причём?! Меня с вами не было!
— Ты дома один, а нам троим… э, ладно, двоим поверят, если мы скажем, что ты тоже с нами был.
Кажется, Дазай со своего конца услышал, как Накахара раздражённо скрипнул зубами. Он умеет уговаривать, он знает.
— Если это ваша глупая шутка, а Атсуши сейчас где-то рядом с вами и втихую смеётся, — Тюя злобно щурится, — вы трое смеяться разучитесь.
— Ох, какая злюка, совсем озверел в своих четырёх стенах, — Дазай поцокал языком, резко и столь для него незатейливо изменившись в настроении с паники до полного расслабления. — Заодно и проветришься, пока корни не пустил. Мы ждём тебя у остановки центра. А, и ещё кое-что.
— Что ещё? — Накахара лишь вздыхает, принимая случившееся, как данность. Ему явно воздаётся за его грехи.
— Когда уходить будешь, накидай подушек на свою кровать и накрой одеялом, будто ты спишь, накрывшись с головой.
— Это ещё зачем?
— Ну, знаешь, мало ли, когда мы вернёмся…
Господи, он что, в прошлой жизни был детоубийцей?
Тюя не то устал, не то не хотел, но возражать Дазаю и затягивать диалог с ним ещё на полчаса минимум — это минус деньги на балансе и минус желание жить, так что лучшим вариантом было покориться судьбе и наконец привести себя в порядок. Ну, как порядок, он был условным: Накахара наспех расчесался, думая, что отросшие волосы пора бы подстричь, пока они в хвост не переросли, умылся и, хоть на улице и тепло, влез в свою куртку с капюшоном и поменял домашние шорты на брюки, накидывая его на голову — может, так удастся скрыть худобу и осунувшееся лицо. Правда, при взгляде в зеркало в прихожей Тюя задумался о том, какая кому разница, как он выглядит, но менять что-то было уже поздно — абсурд абсурдом, а полностью шутка не получалась, детали не сходились, пускай Накахара и допускал мысль о том, что это был всего лишь коварный план по выманиванию зверя из норы.
То, что был вечер, Тюя приврал — был достаточно поздний вечер, когда уже вроде и не светло, но и не достаточно темно, чтоб считать время ночным. Накахаре посчастливилось заскочить в автобус, разгружающийся от людей, и встать где-то рядом с дверьми, чтоб выскочить через три остановки, и руки он настойчиво прятал в карманах, стараясь не отсвечивать. Ему всё казалось, что взгляд буквально каждого устремлён на него, и приходилось нервно поглядывать на свои запястья на предмет красных змей. Накахара правда не знал, как по-настоящему выглядят эти «красные змеи», их просто так назвали все, кто с ним разговаривал, и отрицать это Тюя не имел никакой возможности — в собственном теле он не был этому свидетелем. Сумерки вокруг напрягали тоже — вдруг это активируется от времени суток? Ну, мало ли, один раз же оно сработало на закате дня, почему бы ему не сработать и сейчас? Юноша уже начал заметно нервничать, вздрагивая от каждого звука и косясь на свои руки, пока не увидел свою остановку и с облегчением вылетел на улицу, расслабленно выдыхая. Ему всё казалось, что воздух в транспорте спёртый и нехваткий, вне его дышалось легче.
Он вздрогнул, когда на его плечо обрушилась чья-то рука, и мгновенно, пригнувшись, отскочил в сторону — весь из себя ощетинившийся щенок с обострёнными чувствами, готовый в любой момент выскочить из-под палки или нехорошей руки, — но увидел, что к нему всего лишь подошли ожидающие его Дазай и Акутагава, причём первый насмешливо ухмылялся, а второй подозрительно прищурился. От сердца сразу отлегло, и юноша откашлялся, выпрямляясь. Атсуши-куна среди этих двоих действительно не было.
— Я надеюсь, Дазай, ты не обманул меня, — его голос ниже обычного, но всё ещё достаточно чёткий. Судя по тому, что выражение лица Осаму не особо изменилось, это всё-таки не было ложью.
— Я, конечно, с удовольствием бы это сделал, но не сегодня, — он пожимает плечами и подходит ближе, привычно обхватывая рукой за плечи. — Значит так, нам необходимо вторгнуться в зоопарк и незаметно украсть оттуда тигра.
— Я сделаю вид, что я этого не слышал, и спрошу у более адекватного человека, — Тюя покачал головой и перевёл взгляд на Рюноскэ, покуда Дазая потянул его за собой вперёд. Ну, всё равно не стоять не остановке и обсуждать что-то, уже лучше. — Объясни, будь так добр, по порядку, что у вас произошло.
— Если бы я не видел это собственными глазами, я бы сам не поверил, правда, — Акутагава откашлялся в кулак и спрятал в карманы толстовки руки. — Атсуши-кун успел рассказать нам, что в течение тех нескольких дней, что он был дома, он обращался тигром не по своей воле и какое-то время не мог развоплотиться. И, знаешь, судя по перепуганной звериной морде, когда превращение застало его врасплох рядом с нами прямо на улице, это тоже было непредвиденным.
— Что же Шибусава-сан?
— Мы тоже спросили про это, но Атсуши-кун только руками развёл. Говорит, беспокоился, но всё сбросил на то, что это прошедший стресс и подростковый организм, — Акутагава покрутил ладонью в жесте «как-то так». — Он не горел желанием и выходить-то сегодня, да и его отец, как он сказал, попросил его не уходить далеко от дома, опасаясь как раз этого, но кое-кто, — Рюноскэ чуть наклонился вперёд и укоризненно поглядел на брата, смотрящего в сторону, — заверил, что всё будет в порядке, он же рядом.
— Уж с моей-то силой я имею право заявлять, что он не выйдет из-под контроля, — Осаму слегка нахмурился, всё также не поворачивая головы к парням. — Кто же знал?
— Тц… Я прямо-таки свидетель того, что его сила взяла и подчинилась твоему аннулированию, — Накахара раздражённо зарычал на выдохе, жмурясь и параллельно думая, что же делать. — А что дальше? Как его забрали?
— Помнишь фильм, где лев, жираф и бегемот отправились спасать из города зебру? — забавно, но Дазая Акутагава перебивать не стал. — Увидели зверя в городе, окружили, пиф-паф, бум, бадабум! — Дазай, кажется, немного отвлёкся на жестикуляцию звуковых эффектов, но вовремя очухался. — Кхм, ну, у зверя случился жуткий наркотрип и зверь решил поспать. Ну, это если коротко… так, в общих чертах.
Акутагава и Накахара только переглянулись между собой, и Тюя вздохнул.
— Если бы Рюноскэ не мог этого подтвердить, я клянусь, я бы просто врезал тебе и ушёл домой, — рыжий качает головой. — Ладно, поверю на слово. Ведите, я не помню, где находится зоопарк.
— Он недалеко, но нам лучше поторопиться, — Акутагава, не сбавляя шага, устало потирает виски. Осаму, шагая рядом, расслабленно закидывает руки за голову, будто они идут не красть из зоопарка дикое животное, а прогуляться по набережной. — Пока не…
— Да, отцы не должны знать, — брат вклинивается.
— Вообще-то, пока по новостям не показали побег тигра из вольера на улицы города, а в зоопарке не поняли, что это не их тигр и не зверь из цирка, и не отправили его куда подальше, — Рюноскэ лишь куцую бровь вскинул в немом вопросе «что?», когда Тюя и Осаму оба взглянули на него несколько недоверчиво и ошарашенно. Неужели он один подумал об этих последствиях, а не о том, узнают родители или нет?.. — Ну, да, и пока отцы не узнали.
— Никто не подумал о том, что они могут вернуться не настолько поздно? — Накахара нахмурился. — Весь ваш план может провалиться, если они увидят, как мы затаскиваем тигра через дверной проём.
— Ц-ц-ц, Тюя-Тюя, во-первых, это наш общий план, — Дазай удостоился лишь осуждающего взгляда. — А во-вторых, брось, они всегда возвращаются не раньше двух ночи, а то и позже. Когда был последний раз, чтобы они хотя бы к полуночи возвращались?
Рюноскэ ничего не ответил, Тюе осталось лишь солидарно пожать плечами: «Справедливо».
— Вот, другое дело, — Дазай усмехнулся, потягиваясь и убирая руки в карманы. — Давайте быстрее, пока там не начал сновать сторож.
Мысль была дельной. Троица, переглянувшись, увеличила шаг.
Высокие и чёрные, с вылитыми чугунными зверьми и птицами между прутьев, ворота возвышались на фоне темнеющего неба с сиреневой бахромой по краям. Дазай, высунувшись из-за угла ближайшего дома, достал телефон, наводя его на ограждение и ища по периметру камеру по блеску на экране, Накахара же следил за постом охраны и кассой; из Акутагавы спринтер сильно так себе, так что, пока он с передышками и кашлем добежал до места, двое уже определились с направлением. В конце концов, кто же знал, что Осаму в курсе, где в заборе есть щель? Никто не знал, но никто и не удивился. Подкравшись по тени к густым деревьям с одной стороны территории, Осаму стоило лишь раздвинуть ветви — и вот она, вот раздвинутые прутья, невидимые для тех, кто их тут же починит, и хорошо видимые тем, кто в них заинтересован. Рюноскэ, наконец восстановив дыхание, прицелился Расёмоном точно в камеру, аккуратно захватывая её драконьей пастью и отворачивая в сторону. Путь был открыт, дело осталось за малым.
Тюя не ожидал, что, показавшись из-за деревьев первым, на него резко уставится морда ламы. Они смотрели друг на друга несколько секунд, пока показавшийся рядом Дазай, отряхнувшийся от листвы на голове, не усмехнулся: