Кинотеатр (1/2)
Политика проката фильмов в кинотеатрах Дазаю не нравилась никогда. То, что всегда нужно ходить с братом, даже не обсуждалось (то, что Рюноскэ — одногодка, значительно сглаживало ситуацию, ведь будь он младше, Осаму давно бы состоял на учёте за убийство малолетнего, потому что сам ещё не дорос до возраста ответственности), но вот то, что на некоторые желаемые фильмы не пускали без сопровождения взрослых, выглядело не просто богохульством — кощунством. Самое настоящее предательство! Вам что, лишние деньги не нужны, глупые прокатчики? Ограничения они ставят по возрасту, посмотрите на них. Подумаешь, всего одиннадцать лет, а не двенадцать или шестнадцать. Что теперь? Паспорта подделывать?
Дазай однажды просил у отца сделать это, но Мори только подозрительно прищурился и сказал, что уж до шестнадцати сын как-нибудь сам дорастёт, и до восемнадцати, и до двадцати пяти, а там уже он посмотрит, так ли нужен ребёнку второй паспорт. «Я в двадцать пять не буду ребёнком! — Осаму нахмурился и обиженно скрестил руки на груди. — И жить я буду отдельно! И… И сам в кино буду ходить. На любые фильмы. Вот». Огай только головой покивал: «Хоть в Россию переезжай, хоть на ужасы ходи, — он тогда потрепал длинного нескладного подростка по лохматым волосам, не отвлекаясь от бумаг на столе, — всё равно ты для меня останешься ребёнком. И брат твой тоже».
Дазай тогда обиделся. В двадцать пять он будет уже взрослым и сам принимать все решения. И есть он будет всё, что захочет, хоть чипсы на завтрак, хоть вообще ничего. И пить будет что угодно! Одну колу. Полуторалитровую за день. И никто ему не скажет, что ему хватит и трети бутылки, что брату тоже нужно оставить и что живот будет болеть.
С Акутагавой ловить вообще нечего: он чуть переест или съест чего-то нездорового или вредного — у него сразу болит живот. По тому, как бледнеет лицо и как он скрючивается на своей постели, Дазай даже верит ему, не предлагая никаких сухариков вместо обеда из холодильника. Мори правильно сказал младшему, что язвы у него пока что — и слава всевышнему — нет, но если будет есть то, что ест старший — обязательно появится, и тогда ему точно всю жизнь питаться одним нежирным, несладким, несолёным, словом, невкусным и тем, что обычные люди не едят. Эта перспектива Рюноскэ напугала почему-то больше всех остальных (даже больше той, о которой рассказал брат — что у него желудок отвалится и выйдет через…), потому на Дазая с чипсами он, конечно, смотрел с завистью, но делиться не требовал. Это, на самом деле, для Осаму было блаженством: впервые ему не надо делить паёк с этим кашляющим анорексиком. Пусть сам свою морковку грызёт, Дазаю больше достанется.
Накахара вообще как последний предатель стал. Предложишь ему чипсы — нет, не буду. Кола — то же самое. На попытки съязвить про то, что Тюе-куну просто отец не разрешает, вот он и отказывается каждый раз, Тюя пожал плечами и сказал, что, во-первых, всё ему можно, просто он не хочет, а во-вторых: «Смотри, как бы желудок после этого против тебя не съязвил». Пф, посмотрите на этого поклонника здорового образа жизни. Может, ты ещё и лёгкой атлетикой какой-нибудь занима- ах, да, точно, он же и так занимается.
Зато Накаджима — самый настоящий друг. Что бы ни ел — всё мало и на всё согласен, а сам тощий, как дистрофик. То, что он не слишком высокий, не придавало ему несуразности и угловатости, зато за любою кампанию, связанную с едой откуда угодно и какой угодно, он всеми четырьмя лапами «за». Булочки из столовой? Да. Миска риса? Да. Спаржа? Мерзко на вкус, но да. Рифлёные чипсы с крабом? Да. Герань с подоконника? Ну… да? Единственный минус сидения с ним поблизости — постоянный шорох упаковок. Правда, он уже наловчился есть на уроках или в других людных местах, где шуметь нельзя, так, чтобы его не слышали, но то, как практически не закрывается его рот, видно. Дазай, Накахара и Акутагава уже давно не обращают внимания, а вот многие окружающие и одноклассники в том числе шутят про то, что кое-кто входит в число тех, кто ест как не в себя, но не толстеет.
В кинотеатрах, знаете ли, это весьма полезный навык…
Кооперация не была проблемой. Проблемой было уговорить отцов найти свободное время и желательно до того, как фильм в прокате кончится. Чаще всего случалось так, что не могли все трое: ни Мори-сан, вечно занятой в своём офисе, ни мсье Рэмбо, приходящий поздно ночью и отключающийся едва не по щелчку пальцев, стоит только выключить свет в коридоре и почувствовать постель под рукой, ни Шибусава-сан, возвращающийся домой под утро и отсыпающийся днём — ночью работается легче. Первая неделя с выходными пролетела полностью — не мог никто. На вторую случилось так, что отцы могли, но в будни, а вся четвёрка как раз нет — ежегодный фестиваль конца осени назначался именно на тот день, в который были свободны трое старших. Закон подлости работал именно так. На третью неделю, говоря честно, все четверо уже отчаялись, когда услышали, что на выходные заняты снова все. Решено было ходить по отдельности — не ждать же выхода на блюрее? В кинотеатрах экран большой, звук, акустика, дома совсем не то будет, даже если они вместе с одной квартире соберутся и комнату на весь вечер оккупируют. Атмосфера не та. Да, беда, но выхода-то нет.
Сообщение от: А. Рэмбо
23:54. коллеги мои, никто ничего сказать не желает?</p>
Сообщение от: Т. Шибусава
23:59. Насчёт чего?</p>
00:01. ну даже предположить не могу. не говорите мне, что мне одному сын плешь проел со своим кино, ни за что не поверю</p>
00:02. Я думал, это разрешится как-то само собой…</p>
00:03. я тоже, но вот что-то как-то не разрешилось. не знаете, записки там от родителей не принимают, что я разрешил? напишу всё что угодно</p>
00:04. Это не школа. Просто так их не пропустят.
00:05. Я вообще предлагаю решить всё по-честному с этим их кино.</p>
00:06. ?</p>
00:06. Камень-ножницы-бумага.</p>
00:07. @mori_ougai, вы как? бумага, ножницы или камень?</p>
Сообщение от: О. Мори
00:32. ✂
00:33. камень</p>
00:34. Камень.</p>
00:34. Так, погодите…
00:34. Что вы тут без меня решили?
00:36. Не молчите! @rimbaud, @ttshk_shbsw!!!
00:40. o(TヘTo) Я серьёзно! Это нечестно, я не согласен. Я даже не успел прочесть всё.
00:45. Ну пожалуйста, коллеги…
00:50. Ладно, ладно, я схожу со своим тоже. Один не будешь.</p>
00:51. я так понимаю, мне поспать не удастся
00:52. завтра хотя бы что? день</p>
00:53. Воскресенье.
00:54. В крайнем случае мы можем посидеть с ними первые минут пятнадцать и разойтись, дальше они уже сами.</p>
00:55. (￣︶￣)
Воскресенье тем и хорошо, что сеансов на любое время — уйма. Да, фильм по прокату уже не новый, но всё ещё уверенно держался в рядах. Дети всегда встают раньше, для них десять утра — уже день. Рандо всегда удивлялся, каким образом Тюя спокойно в выходные встаёт в девять, а то и раньше, к десяти уже сытый и сидящий либо у себя за своим ноутбуком и тетрадями, либо уже смотавшийся на улицу. Нет, сын и так не особо шумел (спасибо, господи, что он вырос…), но без него в квартире становилось особенно тихо. Раньше Рэмбо боготворил эту тишину, а сейчас, когда ребёнок относительно подрос и почти самостоятельный, эта тишина даже какая-то… пустая. Нет того шума на заднем фоне, не слышно шагов или разговоров, нигде не гремит посудой на кухне и не разогревает ничего в микроволновке. Непривычно.
Сына Рандо застаёт буквально в дверном проёме в этот раз, в его любимой зелёной куртке с чёрными брюками и в кедах, говоря повременить с прогулкой и про то, что кое-кто на протяжении всего этого времени так отчаянно рвался в кино. Сначала голубые глаза округляются в удивлении, а затем мальчишка попытался что-то сказать, но слова перепутались. Получилось что-то вроде: «Ты же сегодня зан… а предупред… погоди, серьёзно?» Артюр только и кивнул, обречённо вздыхая, но улыбаясь: он спал несколько часов. Тюя уже записывал голосовые в чат остальным троим, говоря сначала «вы вообще в курсе, что…», а потом переключаясь на «вы чё, олени, все знали и меня не предупредили?», Рэмбо думал только о том, что собираться ему сейчас нужно крайне в темпе. Он слышал краем ухо голосовой ответ, кажется, от Шибусавы-младшего: «Мы сами узнали минут пятнадцать назад…»
Ох и не любил он торопиться.
Забавно было видеть, как с мальчишкой ростом не больше ста пятидесяти с копейками в полурасстёгнутой лёгкой куртке, летних кедах и без шапки на лохматой рыжей голове шагал высокий, полусонный мужчина в длинном пальто, клетчатом шарфе, закрывающим подбородок и нос, и чёрных меховых наушниках, из-под ободка которых слабым ветром колыхались убранные в хвост тёмные волосы. Руки в перчатках мёрзли; плохим решением было не брать машину и дойти пешком — тут недалеко, да и сам Тюя, когда гуляет, это расстояние за день преодолевает раза три, причём туда и обратно, но Артюр банально замёрз за пять минут пребывания на осеннем «холоде». Сыну хорошо — он перепрыгивает через вчерашние лужи, шагает по поребрику и периодически прерывается на сообщения в телефоне, то вынимая его из кармана, то убирая обратно. Где-то на середине пути Накахара внезапно не рассчитал свою силу в прыжке и понял, что шмякнется сейчас своими чистыми кедами прямо в лужу, потому за долю секунды засветился красным и описал в воздухе красивое медленное сальто с ногами вверх, вставая на ноги уже на чистом асфальте и делая вид, будто ничего не произошло. Артюр уже привык к такому, а вот прохожие удивлённо оборачивались и останавливались, желая понять, правду ли они увидели или им показалось. Тюя после этого решил лужи обходить от греха подальше, а то до кинотеатра ещё и не дойдёт.
Признать честно, спокойный сын закончился ровно на моменте открывания входных дверей в здание. Рандо солжёт, если скажет, что не вздрогнул, когда Тюя вдруг зарычал и на полной скорости помчался вперёд, сбивая кого-то головой прямо вбок: в подростке Дазай не успел угадаться, но уже отшатнулся с недовольным айканьем. Мори-сан стоял в тени касс, прикрывая рот рукой и зевая, выглядя уставшим тоже: лёгкое чёрное пальто, расстёгнутое, и алый шарф, накинутый на плечи и свисающий обоими концами книзу. Он медленно повернул голову к коллеге, выглядящему точно так же и подошедшему ближе, и молча перевёл взгляд на троицу младших. То, что они взбесились при виде друг друга, было вполне нормально, и забавно выглядело то, как Рюноскэ, стоя между Накахарой и Дазаем, держал их за одежды сзади своим Расёмоном, не давая столкнуться лбами. Они тянули на себя и упирались ногами в пол, стараясь вырваться и друг друга схватить, но Акутагава, выросший с братом-аннулятором, стоял на почтительном расстоянии и не позволял до себя брату дотронуться — не выйдет. Парни не ненавидели друг друга, нет, отнюдь, просто сцепиться при встрече было святым делом. Мальчишки, что с них взять.
Правда, стоило в дверях появиться Тацухико-сану, глядящему на наручные часы и говорящему «хоть не опоздали», с жующим что-то Атсуши-куном, Рюноскэ мгновенно на него отвлёкся: Накахара и Дазай, переставшие сдерживаться способностью с головой дракона, от неожиданности с разбега столкнулись лбом ко лбу — даже Огай поморщился, ощущая эти искры из глаз — и отлетели друг от друга, как бильярдные шары, держась за лица и морщась. В любой другой ситуации можно было бы сказать, что это будет им уроком, но Рэмбо только вздыхает и качает головой: уж сколько таких уроков у них было, а воз и ныне там. Ладно, обычно после такого они успокаиваются — обряд встречи прошёл успешно. Вот Осаму несильно ударил Тюю в плечо, подойдя и всё ещё растирая место над бровью, а Тюя негромко огрызнулся в ответ, потирая лоб. Если бы они не стояли сгорбленно, рыжий бы Дазаю в солнечное сплетение лбом вписался — он сейчас ему по плечо.
Шибусава только рот рукой прикрывает, зевая, и пожимает руки обоим коллегам. Билеты купить — дело на раз, ещё и до сеанса полчаса. Самым разумным сейчас кажется просто дать детям деньги и отправить их покупать то, что они будут жевать во время просмотра, а самим сесть где-нибудь в зале ожидания и… и постараться не проспать начало. Возле касс сразу стало тихо, как только четвёрка детей исчезла из поля зрения.
Зал большой, тёмный, народу немного. Когда проходили мимо людей, принимающих билеты и сверяющих возрастное ограничение с возрастом самих посетителей, в глазах четвёрки сияла победоносность: не пускаете по ограничению — пускайте с законными представителями! Правда, Дазай забежал в зал последним, прибиваясь к Мори вторым ребёнком до полного количества, но выглядел он задумчивым: конечно, за углом он задержался у постера совершенно другого фильма в соседнем зале, рассматривая эти ужасы с рейтингом восемнадцать плюс. Даже кола, втягиваемая через трубочку большого стакана, перестала шуметь и булькать. Да, он видел этот фильм, но чисто по названию, а так даже трейлера не смотрел, ему был интересен другой.
А теперь он думал.