Школьные будни (2/2)

Детские крики из спортивного зала во время уроков физкультуры у младшеклассников сравнятся лишь с криками обезьян из зоопарка, потому что по топоту младшеклассники могут сравниться лишь со стадом мустангов, иноходью мчащихся через прерии от стаи волков, право слово. Орава маленьких дьяволов! Если ты дежурный и заходишь на уроке в спортзал, решаясь спросить у физрука, есть ли отсутствующие в классе, велика вероятность, что тебе прилетит футбольным мячом в лицо, и это ещё в лучшем случае; в худшем тебя собьёт увлечённая игрой толпа и потопчется по тебе, даже не замечая.

— Стройсь в шеренгу! — громогласно рявкнул физрук, дунув в свисток и мигом вынудив всех подопечных замолкнуть и замереть, а затем суетливо забегать и выдресированно построиться по стойке смирно. — Только попробуйте сейчас что-то крикнуть, пикнуть, взвизгнуть, тявкнуть, проблеять, прорычать, прощебетать или свистнуть, когда я скажу… — на мгновение в спортивном зале воцарилась тишина, и тридцать пар внимательных глаз уставились на физрука, держащего мяч в руке, — …вышибалы!

Рыжий и встрёпанный мальчишка хищно сверкал голубыми глазами, сжимая в руках мяч и стоя напротив целой оравы своих одноклассников: сегодня он охотник, а они — жалкие жертвы. Кролики перед стервятником. Мыши перед коброй. Антилопы перед тигром! Сопливые детишки перед грозным вышибалой. Тюя никого и никогда не щадит, даже тех, кто боязливо жмётся по углам, не желая, чтобы им попало мячом в бок или спину. Это час расплаты, щенки. Час расплаты за прошлые вышибалы, из-за которых кто-то из родителей одноклассников срывал телефон уставшему от звонков Рэмбо, потому что, видите ли, кому-то мячом палец вывихнуло, а кому-то синяков понаставило. Живыми не уйдёте, мерзавцы. Ныть нужно было дома, а здесь — дикая среда!

— А ну подставили лица, сейчас всех выхлестну по одному! — крикнул мальчишка, резко уходя вбок, замахиваясь двумя руками и запуская в толпу одноклассников подсвеченный красным мяч.

Это оружие массового поражения под оглушающие визги отлетело от груди первой жертвы, задело двоих по плечам, отскочило от чьего-то затылка, стукнулось в противоположную стену и рикошетом снесло с ног троих, возвращаясь прямо к Накахаре. Рыжий подпрыгнул, хватая мяч на ходу, никому не давая передохну́ть и запуская «оружие» в оставшиеся ряды с такой силой, с которой не давил на ручку, коей писал контрольную по математике и у коей начала заканчиваться паста именно на дописывании последнего примера. Мяч звонко отбивается от чьего-то лба, мажет по прыгнувшему вверх на подсвеченных голубым тигриных лапах Атсуши и летит прямо в Дазая, но мальчишка нагнулся — одноклассницу позади сбило мячом в плечо и вышибло из игры к остальным выбитым. Тюя нахмурился, рыкнув сквозь зубы от промаха по своим целям, выловил выкатившийся из подкошенной толпы мяч и прицелился точно в Дазая на этот раз, в эту наглую рожу, но этот хитрый засранец элегантно ушёл вбок, и мяч, пролетев в миллиметре от белой макушки Атсуши, отбился чёрной головой Расёмона и тюкнулся однокласснику в спину.

Мяч летал, как пушечное ядро. Бедный Накаджима присел на колени, закрывая голову полосатыми мохнатыми лапами вместо рук — ну не любил он эти проклятые вышибалы! Ему, конечно, ещё ни разу не прилетало, да и преимущество за ним было, но, видя последствия от ударов мяча у одноклассниц и одноклассников, эта игра нравилась ему всё меньше и меньше. Это же варварство! Настоящее варварство. Нужен пацифизм. Он юркнул за Рюноскэ, как кошки прячутся за диваны и шкафы, и боязливо выглянул из-за его плеча, сверкая жёлтыми глазами и смотря, чтобы они не стояли на открытом пространстве — да хоть за Дазаем, хоть за оставшимися, только бы не на расстоянии выстрела!

— Да вы у меня солдатиками сейчас попадаете! — злобно и хрипло выкрикнул Тюя, сжимая мяч в руках и неожиданно швыряя его не в толпу, а в стену — он, отскочив в сторону, вышиб практически всех одноклассников своим обманным манёвром и последующим рикошетом от потолка, стукнувшись об одного из одноклассников чётким хэдшотом, но чудом не задев мальчишку-полутигра и попав в кольцо тёмной змеевидной нити — способности Рюноскэ. На поле остались Акутагава и Накаджима, тяжело дышащие и следящие исключительно за мячом, и, конечно же, Дазай, уклонившийся от мяча внезапным колесом вбок и запустивший руки в карманы спортивных штанов как ни в чём не бывало.

Осаму победно ухмылялся. Накахара остановил подкатившийся к себе мяч ногой. Весь класс сидел на лавках, потирая ушибленные места и наблюдая за происходящим, ожидая конца игры, и никогда ещё финал не был так интересен — рыжий-рыжий-веснушчатый Тюя в лице великого Жнеца, выкосившего двадцать шесть человек за несколько минут своими точными ударами, и троица выживших в лице Атсуши, Рюноскэ и Осаму, смотрящих на него, как храбрые тореадоры на разъярённого быка, только вместо рогов был больно бьющий мяч. Физрук даже не смотрел, чем занимаются дети, выйдя из зала и позволив им играть в оставшееся от урока время, а дети в его отсутствие уже устроили революцию и построили новый феодальный строй в ходе протестантских движений, едва не бои гладиаторов — кто-то болел за вышибалу как за атакующего, кто-то за уклоняющихся, а кто-то и вовсе помалкивал, молча смотря, чем бойня закончится. Когда в классе есть одарённые, школьные будни уже не такие скучные, а когда они все вчетвером остаются на поля боя стенкой на стенку — становится интереснее развязок всяких триллеров.

Ну что, погнали?

Рыжий засветился красным, до скрипа резины сжимая мяч в руках. Он вдруг отпрыгнул назад, быстро оценив траекторию полёта мяча и швырнув его в угол спортзала над головами вылетевших из игры одноклассников. Атсуши среагировал первым, дёрнув круглым ушком, и моментально прижался к полу спиной, смотря, как светящийся красным мяч пролетает над его лицом. Рюноскэ боковым зрением уловил движение и красиво ушёл вбок — мяч пролетел мимо раскрытой пасти Расёмона, аккурат между клыков. Все замерли, когда увидели, как оружие массового поражения летит точно в Дазая, запустившего руки в карманы, но он даже не напрягся — всего лишь отшагнул в сторону за секунду до попадания по нему мячом.

Тюя негодовал. Откровенно злился, окутываясь тёмно-красной аурой. Дазай-кун шутливо называл эти моменты режимом берсерка, чем злил товарища ещё больше, после чего они сцеплялись в страшной драке десятилеток.

Он выловил мяч сбоку, притянув его способностью, вскочил на козла, оттолкнулся от него и с воздуха бросил мяч в поле выживших. Атсуши, видя, как снаряд неумолимо летит в него, растерялся и рухнул на пол, прикрывая голову большими пушистыми лапами, но мяч стукнулся о пол в миллиметре от его головы и скакнул вверх. Вокруг мяча закрутился чёрной лентой Расёмон, не трогая, и мяч, подхваченный красным свечением злящегося Накахары, разогнался, стремясь прямо Дазаю в спину. Чуя сжал руки в кулаки, радостно скалясь — вот оно, неужели, Осаму, гад, наконец-то попался?!

Но Дазай, обернувшись в последний момент, выгнулся спиной назад, чудом устояв на ногах, и мяч проскользнул в миллиметре от носа, ударяясь в стену над лавками вышибленных из игры и рикошетя. Злорадствующий смешок и раздосадованное рычание вышибалы раскатились по залу, отвлекая всё внимание на себя, и застанный врасплох Акутагава, в голову которого вот-вот готов был прилететь мяч, не ожидал, что Расёмон среагирует быстрее и поймает его.

…Зубами.

После мощного хлопка и мгновенного исчезновения всех способностей в спортзале, погрузившемся в тишину, раздался звонок. Всю мелочь из зала сдуло в мгновение ока, и физрук обнаружил остатки разорванного мяча лишь тогда, когда все раздевалки были пусты.

Физкультура тем и хороша, что она последним уроком — можно не переодеваться обратно. А зачем? Погода тёплая, сентябрьская. Враги на сцене, за кулисами они закадычные друзья: Чуя уже и забыл, что хотел попасть мячом в лицо хоть кому-нибудь из троицы, Атсуши расслабился, оставив поле сражения позади, Рюноскэ расстегнул свою тёмную олимпийку и повязал её на поясе, Осаму может стукнуть Накахару локтем в бок без опасения, что ему прилетит в ответ. Они и пяти минут не высидели в тени дерева во дворе школы в ожидании отцов, разделившись два на два и начав пинать между собой пустую бутылку из-под воды.

Физкультура тем и хороша, что позволяет сбросить накопившуюся энергию — хотя бы половину заряда — и идти домой с чистым сердцем и отведённой душой.

Физкультура — очень хороший предмет, особенно когда последний, потому что ближайшие несколько часов никто не будет скакать по дому, как стадо кенгуру. Возможно, даже посидят в тишине какое-то время. Если сильно повезёт — отключатся на полчаса. Правда, если оба Мори-младших и Рэмбо-младший засыпали на постелях, креслах или диванах, иногда сидя за столами, то Шибусава-младший мог спать в самых неожиданных местах. Тацухико отшучивался, что и кота никакого с таким сыном не нужно — ходишь по ночам на цыпочках, подсвечиваешь телефоном дорогу, чтоб случайно на ребёнка посреди пола не наступить или не взвизгнуть от испуга от того, что полукот-полусын спит на столе кухни. Мужчина помнит, как первое время ужасно пугался позам Атсуши, в которых тот спал, или местам, где обнаруживал спящего Атсуши. Со временем попривык, даже вычислил излюбленные места: подножье собственной постели в обнимку с подушкой; накрытый пледом и переделанный под спальное место подоконник; шкаф; возле порога ванной комнаты, потому что там прохладно. Иногда, конечно, ребёнка могло вырубить и днём, прямо в машине, и тогда Шибусава аккуратно выносил его на руках, укладывая в квартире на постель — пускай лучше не просыпается и спит, как нормальный представитель человека, и не забирается на шкаф и не разваливается на нём, как на королевском ложе, спустив ногу вниз.

Но сейчас Атсуши спать не хотел.

После физкультуры он, конечно, устал, но, когда позади раздался автомобильный гудок, волосы на затылке встали дыбом, а самого его сдуло на ветку ближайшего дерева. Слишком поздно он вспомнил, что отец обещал забрать его после школы на машине — выглянувший из Роллс-Ройса-«Чёрного-призрака» Шибусава в сером плаще схватился рукой за белую голову, открывая дверь и выходя.

— Атсуши! — несколько разочарованно окликнул он мальчишку, подходя ближе к дереву. — Ты же не умеешь спускаться!

Кажется, Накаджима даже не успел осознать, что он взлетел на дерево, поэтому сейчас, услышав отца, он поглядел вниз, увидел два метра до земли и слезать резко расхотел, вцепившись в ветку ещё сильнее.

— Д-да всё под контролем, пап…

— Тц. Я помогу, — вдруг буркнул Акутагава, поднимая голову кверху и крикнув незадачливому тигру: — Только не дёргайся!

Тюя благополучно оттащил пакостного Дазая от Рюноскэ подальше, чтобы Расёмона, достающего товарища с дерева, не тронула аннулирующая способность, а то Осаму может — конечно, как брата-то стороной обойти и не толкнуть? Атсуши, поджавший ноги и зажмурившийся, был благополучно поставлен на землю, и он ещё минуту не хотел раскрывать глаз, пока не убедился, что действительно стоит на твёрдой поверхности.

— Ваши отцы вот-вот приедут, я просто в пробку не успел попасть, — мужчина, тяжко вздохнув и улыбнувшись, посмотрел на детей своих коллег, и в его голосе звучало доброе самодовольство. Оба Мори-младших и Рэмбо-младший синхронно кивнули — они знали, что все их отцы работали рядом друг с другом, просто заканчивали в разное время. — Поехали скорей домой, — Тацухико обратился уже к своему ребёнку. — Ты же не хочешь, чтобы обед остыл?

Атсуши, засверкав глазами на слове «обед», моментально закивал, махнув товарищам на прощание рукой и рванув к чёрной машине, уже и позабыв, что минуту назад готов был душу отдать от высоты на дереве.

— И нас осталось только трое, — задумчиво протянул Дазай, повернувшись через плечо на Накахару и Акутагаву, наступив ногой на пустую бутылку: — Ну что, мелкий берсерк, выстоишь против двоих?

— Да я вас уделаю, как щенков! — Тюя даже не против сразиться в одиночку. Он обоих Мори-младших обыграет несколько раз, пока они только соберутся!

Два чёрных автомобиля подъехали с разных сторон. Рюноскэ может узнать отцовский Майбах Ксенатек пятьдесят-семь-эс Куп из тысячи одинаковых Майбахов и прочих чёрных машин, потому подлетевшую к его ногам бутылку схватил Расёмон зубами и подкинул кверху, отвлекаясь на автомобиль вместе с хозяином. Дазай и Накахара слишком увлечены игрой, потому, не обращая на машины внимания, синхронно задирают головы кверху и несутся отбить импровизированную шайбу первыми, не смотря, что вот-вот столкнутся лобову- лбами.

Акутагава даже остановился, наблюдая, так ли его товарищи увлечены игрой…

Так.

Посыпались искры из глаз, когда лоб Тюи впечатался в нос Осаму и оба от неожиданности рухнули на траву: Дазай — навзничь, Накахара — на него. Рыжий болезненно потирает лоб, шипя, и айкает, когда подкинутая кверху бутылка стукается о его голову и отлетает в сторону, Дазай же растирал ушибленный нос, благо что кровь не хлынула. Они даже не поняли сразу, что совсем чуть-чуть не соприкасаются носами. Подул прохладный ветер, ероша рыжие и каштановые пряди, и оба возмущённо смотрят друг на друга: Осаму снизу вверх, лёжа на локтях, Тюя сверху вниз, поднявшись на руках и встав на колени. Дазай хмурит тёмные брови, Накахара морщит губы и скалится, как недовольный волчонок.

— Уйди, противный! — Тюя тут же в спешке начал подниматься и отряхиваться.

— Это ты упал на меня. Сам уйди! — Осаму помог оттолкнуть Накахару от себя и уселся на траве, поднимаясь и отряхивая спину. Красивые синяки будут на лицах обоих завтра.

— o mon père céleste, не ушиблись? — слышится знакомый обеспокоенный голос, и Тюя тут же оборачивается: ещё не видя отца и всё ещё растирая лоб, он тут же останавливает взгляд на Бугатти «Чёрном автомобиле», таком знакомом и сверкающем сейчас чернильным капотом в лучах дневного солнца.

— Дети мои, вы попрощались или сколько вас ещё ждать? — дверь на задние сидения Майбаха, где уже сидит Акутагава, потягивающийся руками вверх, открыты, а из окна переднего у руля виден Мори-сан в чёрном пальто и белых перчатках, немного спустивший тёмные очки с глаз ниже и смотря на детей.

— Да не хотел я с ним прощаться, — фыркнул Дазай, хватая свой рюкзак и убегая к машине, напоследок обернувшись и показав Тюе язык. Накахара рыкнул и погрозил кулаком, уже хватая свой рюкзак и готовый рвануть к машине своего отца, но вспомнивший про бутылку. Он подцепил её, помятую и испинанную, носком кроссовка, слегка подкинул кверху и отбил точно в стальное мусорное ведро у входа, победно ухмыльнувшись — попал.

— Это я с тобой прощаться не хотел! — выкрикнул он Осаму вслед, убегая к Бугатти и влетая в открытую для него дверь на переднее сидение. Рюкзак швырнут на задние сидения, Рэмбо блокирует двери и смотрит на ребёнка. Тюя улыбнулся, пристёгиваясь ремнём. — Привет, пап.

— Ну как, mon chéri? — голос Артюра спокойный, тонкие губы растянуты в улыбке. Бугатти постепенно съезжает с места, как и Майбах напротив. — У тебя спросили на литературе мсье Лермонтова или повезло?

— Не, повезло, — отмахнулся мальчишка, похрустев шейными позвонками и вытянув ноги вниз. Кондиционер приятно дует, но только в его сторону и несильно. — Мог и не учить.

— Ну как это, — Артюр смотрит вперёд. В машине прохладно с одной стороны и тепло с другой — с его стороны. — Произведения великих классиков тоже нужно знать, не только же уметь подтягиваться.

— Да я их всех на физкультуре раскидал, как детей!

— Надеюсь, не в прямом смысле и не как в прошлый раз?

— …Не-ет, по сравнению с тем разом я был предельно осторожен, — Тюя элегантно отвёл взгляд в окно, делая вид, что совсем-совсем не врёт и увлечён улицей. — А, и ещё, мы сегодня на литературе Атсуши-куна спасали вместе с Рюноскэ-куном, хочешь, расскажу как?

Рэмбо постепенно выехал на центральную дорогу, свернув на неё от школы.

— Конечно. Расскажи.