11 глава (2/2)

Игорь рассеянно кивает и присаживается рядом с Макаровой. Светлые, почти пепельные ее волосы украшены тонкой полоской крови сбоку. Игорь щупает ее пульс на шее, смотрит на умиротворенное, красивое, в общем-то, лицо и выдыхает:

— Сильная какая, чуть не одолела, — он смотрит на ее бледную кожу: — Вызывай скорую, Дим. А пока надень-ка на нее наручники. — И добавляет. — Только аккуратно, мало ли, — показывает он на свою голову, крутя пальцем у виска.

Жест больше похож на изображение сумасшедшего, но что-то подсказывает Игорю, что он недалек от истины. Что еще могло толкнуть приятную и красивую девушку на подобное?

Игорь закуривает прямо в квартире, рассматривая обстановку — современная светлая мебель, но ремонт достаточно старый, а на полу даже не линолеум какой-нибудь, а окрашенные в коричневый доски. В прихожей в шкафу на плечиках висит серое пальто, вот и шерсть из-под ногтей жертв нашлась. Непонятно, снимает ли девушка квартиру или это ее собственная, но это, в общем-то, и не важно.

Пока Дима вызывает скорую, разговаривает с опергруппой и начальством, Игорь обыскивает все доступные шкафы и ящики. Почти сразу в комоде спальни находит перевязанные резинкой пластинки таблеток, похожих на противозачаточные — ровно двадцать восемь штук, зеленые, над каждой нарисован день недели — с подписью «Омегаверус» на обратной стороне. Игорь машет пачкой как веером у лица и бросает обратно в ящик. Он открывается второй, третий, и только в четвертом находит нижнее белье и носочки. И все — сплошь цветные и белые. Все остальные ящики заполнены таблетками и большая часть — «Омегаверус». Игорь не знает названий остальных, только одна пачка, кажется знакомой — он такую вытащил из притона с наркоманами. Они упарывались таблетками, выпивая их сразу по несколько до появления очередной дозы, чтобы «пережить» ломку.

«Нейронтин», читает Игорь и заглядывает внутрь. Блистер почти закончен. Непонятно, сама ли девушка их пила или давала кому-то. Но это явно что-то очень нездоровое.

— М-да, медики, — хмыкает Гром.

Он кидает таблетки обратно, закрывает комод, и затягивается, анализируя собственные чувства.

Он был уверен, что когда встретит убийцу, будет чертовски зол. Но то, что он чувствует, даже отдаленно не похоже на злость. Это гадливость и… Жалость что-ли? Нет, ему совершенно не жалко человека, который убивал ни в чем не повинных омег. Ему жалко саму идею, что маньяки — бесчувственные социопаты. Вот пример: хорошая, мягкая, по словам всех знакомых, девушка. Ведь были у нее какие-то чувства, идеи, мечты. Где та грань, когда обида, желание запретного, жажда испытать власть над человеческой жизнью переходит грань? Ведь даже Игорь в свое время испытывал такие чувства — взять и убить очередного извращенца, убийцу, очистить мир от его грязи. Иногда так хочется совершить самосуд. Но людей убивать нельзя, даже таких ублюдков; это несет только хаос и разрушение.

А вот эта девочка взяла и переступила эту грань. И к чему это их всех привело?

Гром делает еще несколько кругов по квартире и возвращается в зал, где Макарова уже пришла в себя. Дубин держит ее на прицеле. Она сидит на полу, чуть завалившись на бок — скованные за спиной руки не дают сесть удобнее — белая длинная челка почти полностью закрывает наклоненное вниз лицо. Одна из брючин черного спортивного костюма чуть задралась, открывая крепкую, гладкую и бледную икру. Дверной звонок заливается соловьем, и Игорь почти уже оборачивается, чтобы открыть дверь, как цепляется взглядом за верхнюю открывшуюся часть ее яркого светлого носочка — на неоново-розовой резинке пляшут взявшись в хоровод милые мультяшные мишки голубого и желтого цвета.

***

Сережа в его объятиях кажется слишком маленьким и хрупким. После того, как Олег созвонился с Игорем и вернулся таки к Сереже, тот вырубился почти сразу. Похоже, и правда долго ждал и волновался.

Олег же не может уснуть, все еще держит его крепко-крепко, прижимает к груди и понимает, как же все-таки Сережка ему дорог. Очень дорог, да. Но не так, как Игорь. Это что-то очень близкое к родству, к материнскому теплу и запаху дома. Сережа как единственный человек, который был рядом почти всегда. Но все же Олег его не любит. Не так как должен любить своего омегу Альфа. Сережа — брат, которого необходимо оберегать, защищать и любить чистой и непохотливой любовью.

От осознания того, что он не способен даже на это, становится слишком больно, и слезы вновь щиплют слизистую век. Олег смаргивает влагу с ресниц и пытается уснуть. Но одна ясная и четкая мысль не дает ему это сделать: он не может бросить Сережу, не может. Вот в чем вся загвоздка. Он только что, увлекшись Игорем, чуть не упустил Сережу из вида, забыв про свои обязательства, про свой долг. Он больше не имеет права на такую вольность. Больше никогда.

Все это нужно немедленно прекратить.

И его будто чувствуют — часы на запястье, связанные с телефоном, вибрируют. Олег бросает взгляд на экран — Игорь. Он аккуратно выпутывается из опутывающего его, словно паук, своими конечностями Сережи, уходит в другую комнату и отвечает на звонок.

— Она призналась, — тут же произносит в трубку Игорь. — пока без подробностей, но взяла ответственность за все убийства на себя, — стальным голосом говорит он.

— Вы ее поймали, уже? — Олег облегченно выдыхает, понимая что поступил правильно, не пытаясь захватить Макарову.

— Уже пару часов возимся с оформлением, — гудит Игорь. — До этого в больнице торчали.

Под сердцем глухо екает.

— С тобой что-то случилось? — выпаливает Олег и тут же прикусывает язык, ругая себя за лишнее беспокойство в голосе.

— Не, я как огурчик. Это Дубин при задержании перестарался. Оформил ей сотрясение и рассечение кожных покровов черепа, — говорит с теплотой в голосе Игорь и тут же спрашивает: — Ты приедешь?

Олег не может ему отказать. Пока еще нет.

…Игорь выглядит еще хуже, чем вчера, осунувшийся, с огромными синяками под глазами, но он улыбается, деловито бегает по коридорам и, когда видит Олега, перехватывает его, обнимая за плечи, и отводит в сторону.

— Лера давала Сереже это, — говорит Олег и достает из кармана те самые таблетки, переложенные в маленький пакетик. — Надеюсь, пригодится.

— Нам все пригодится, — довольно произносит Игорь и запихивает пакетик в задний карман джинсов. Олег не может оторвать от него глаз, от такого расслабленного, наконец-то получившего свою разгадку. — Кстати, — добавляет деловым тоном Гром, — нам ответили на запрос в аптеках. Из сотни аптек Питера. Они продавали ей по рецепту этот «Омегаверус». У нее его запасы на годы вперед. И самое главное — она даже не удивилась, когда мы пришли, будто ждала.

— Наверное, ждала, иначе зачем эта демонстративность, — соглашается Олег и аккуратно убирает его руку со своего плеча, понимая, что если они по-прежнему будут стоять так близко, Олег не выдержит, Олег не сможет сделать то, что запланировал. Игорь растерянно моргает, начинает пахнуть тоскливой обидой, но сдерживается и отходит на пару метров, принимая поведение Олега за другое:

— Ты расстроен, — констатирует он.

— Я не могу поверить, — говорит правду Олег. Он действительно расстроен, но больше из-за своего собственного поведения. Как он это все допустил? — Она всегда была такой спокойной, внимательной, все, абсолютно все ее любили. Да, она была необычной омегой, больше похожа на бету, даже альфу. Но она…

— Я сейчас пойду туда, — перебивает его Игорь, показывая на допросную. — Хочешь пойти со мной?

Олег поднимает на него измученный взгляд.

— Да.