Гибрид (2/2)

Да, не выбирали. Шон слышал, что наведённый объектив или вспышки света на любом этапе поездки — это хороший знак, практически гарант того, что ты займёшь достойное место в своей новой жизни (сейчас он в этом сомневался: это так же могло бы означать и то, что тебя хотят продать частями подороже). Вспышки эти он видел не раз, но после ничего не менялось — его снова и снова «не выбирали», пока не нашёлся тот, для кого внешность вообще не имела значения. Оказывается, у этого выражения может быть плохой смысл.

Шон всегда недоумевал по поводу этих анонимных фотокастингов, он считал, что все модели одного выпуска идентичны и перебирают заказчики, просто чтобы выставить себя настоящими ценителями. Но теперь, пообщавшись со своим двойником, он точно знал — не одинаковые. Шон никогда не был таким нахрапистым жеребцом, как его местный тёзка.

— Со мной что-то не так? — вырвалось у него.

Коди только закатил глаза.

— Какой ответ тебя утешит?

— Честный.

Гибрид покачал головой: в его планы явно не входило расстраивать новенького ещё больше.

— Со всеми что-нибудь да не так.

Пряча расчёску в кармане, он повернулся к Шону другим боком — так, что стала заметна сетка тонких шрамов и пигментных пятен на правой стороне лица. Следы казались старыми, почти стёртыми временем. «Вот ведь как бывает», — подумал Шон. По всем законам этот простачок с изуродованным лицом должен был бы оказаться выброшенным на обочину жизни, а он вон стоит, улыбается, одетый с иголочки, пытается быть заботливым куратором для новеньких, которым выпала менее завидная участь. На дорогом красивом теле, явно доставшемся ему от модели побогаче.

— Я просто пытаюсь понять… Как это работает? Ведь есть же элементарная арифметика! — проговорил Шон с досадой: он всё равно никак не мог взять в толк, как так вышло, что он — куда более ценный и сложный — оказался низвергнут на самое дно. Кто-то вложил в тебя душу, время, труды, выпустил тебя в мир для услады глаз, для вдохновения, напитал амбициями и надеждами, а в итоге все твои мечты разбиваются о чужое потребительское отношение, когда на новом месте выясняется, что в этой новой жизни ты — просто суповой набор.

— Арифметика? — усмехнулся Коди иронично. — Ты правда хочешь поговорить о деньгах?

Финансовую сторону их жизни обсуждать было не принято, подобное считалось дурным тоном в любом кругу — от элитных лимитированных выпусков до одноразовых «игрушек». Можно было кичиться ограниченным тиражом, хотя и это выглядело глупо, но никак не стоимостью, потому что ценник превращал их в вещи, неодушевленные предметы. Пусть так о них думают хозяева, но сами они говорить о себе как о предмете сделки не станут. Это было единственное поле для тихого, невидимого бунта — любой другой им был недоступен. Симбионты сливались с новым хозяином всем сознанием, без него они не были разумными в полной мере, а их собственное влияние на него оставалось ничтожным. Противостояние с собственным разумом не сулило ничего хорошего. Всё, что они могли, это говорить «тебя заберут» вместо «тебя купят», «тебе сделают анкету» вместо «тебя выставят на продажу», «ты особенный» вместо «ты дорого стоишь», «нам повезло, что ты с нами» вместо «тебя приобрели с большой скидкой».

Шон слабо покачал головой: очевидно, что арифметика эта была не в его пользу, раз всё так вышло.

— Главное — удачный скульпт, сам же знаешь, — проговорил Коди успокаивающе — ему явно тоже не хотелось развивать скользкую тему. Он потянулся к новенькому рукой, посмотрел вопросительно и, не встретив возражений, как в прошлый раз, коснулся скулы. Шон хотел ответить, что никакой удачный скульпт не сделает из тебя альфа-самца, как тот второй Шон, а самому Коди нелепая форма головы с оттопыренными ушами и носом картошкой не помешала стать чьим-то фаворитом. Шон, наверное, со стыда бы сгорел, имей такую головёшку, ещё и подпорченную, а он стоит тут совершенно спокойно, ласкает его лицо, скользит костяшками по лёгкой щетине от уха до подбородка…

— Ты красивый, — накрыв ладонью его челюсть, Коди провёл большим пальцем по чувственным губам — отличительной черте этого молда. — Необычный. Я бы запал, — он надавил легонько подушечкой пальца на нижнюю губу, заставляя Шона приоткрыть рот. — Тебе не противно?

Непонятно было, спрашивает он о том, что делает, или о своём повреждённом лице, или о том, что парень статусом ниже посмел его лапать и обращаться панибратски, но Шон отрицательно покачал головой — не сильно, так, чтобы рука Коди не соскользнула с его рта — потому что ничего из этого не было ему неприятно.

— Ну, как мне поднять тебе настроение? — гибрид закусил губу, отчего ямочки на щеках проступили отчётливее. — А хочешь… я компенсирую моральный ущерб? — убирая руку от его лица, он словно невзначай провёл ей от ключиц до солнечного сплетения, зацепился двумя пальцами за пояс Шоновых брюк и потянул его на себя. Сопротивляться пришибленный неожиданным поворотом судьбы Шон не был расположен, да и не понял сначала, о чём вообще речь. Видя его замешательство, Коди дёрнул снова, неприятно скрипнула застёжка, и тёплая ладонь скользнула под рубашку, обнажая живот и ничем больше не прикрытый пах.

Все ощущения вдруг сосредоточились именно в этом месте. Пока Шон пытался собраться с мыслями, Коди всё с той же дразнящей улыбкой опустился перед ним на колени.

— Это тело немного модифицировано, — пояснил он и сдвинул штаны вниз на бёдра. — Чувствуешь?

О да, Шон чувствовал, определённо чувствовал то, чего не предполагалось заводской комплектацией. За время их разговора подвижность так и не восстановилась, и это ограничение, похоже, пора было принять как постоянную характеристику, зато осязание вернулось почти в полной мере, и в области гениталий сейчас разгоралось странное томящее чувство.

В его прежней несостоявшейся жизни она и должна была оставаться лишь абстрактной «областью», не предполагая использования по какому бы то ни было назначению, поэтому пульсирующее и тянущее ощущение между ног было Шону в новинку. Но что сегодня он вообще мог бы назвать привычным? Все его познания были сухой теорией — подсмотренной, подслушанной, заученной.

Перебирая пальцами по твердеющему широкому стволу, едва прикрытому тканью, Коди смотрел снизу вверх многообещающе.

— Скажи «да», — его дыхание щекотало наливающуюся кровью головку.

— То есть на это… ты просишь согласия? — дыхание Шона сбивалось. Хотелось взять Коди за затылок и притянуть ближе, но нарушенная вмешательством координация не позволяла даже этого.

— Даю тебе возможность сохранить остатки гордости, — хмыкнул Коди. — Как будто ты сам хотел. Соглашайся, я обалденно отсасываю. Позабудешь все свои печали.

— Утешительный минет? — слово Шон знал, но никогда не думал, что ему так сильно захочется почувствовать, что за ним стоит, и главное, что ему будет, чем это почувствовать. В ответ Коди обхватил второй ладонью его мошонку через одежду.

— Вот ещё. У этого тела причиндалы, что надо, нас с ними многое связывает, — пояснил он.

За эту мысль следовало зацепиться, но в голове царил сумбур из впечатлений дня. Шон терялся в догадках, к чему такая детализация ниже пояса. Обычно подобным образом оснащены модели в несколько раз круче.

— Тут все… такие? — выдавил он, когда язык Коди коснулся уздечки.

— Да. Тут хотят, чтобы мы были лично заинтересованы во всех проектах.

— Лично?.. — от этого объяснения вопросов стало ещё больше.

— Ты лекцию послушать хочешь, или мне всё-таки делом заняться?

— Да, — выдохнул Шон невпопад, но Коди его понял правильно. Он стянул штаны ещё ниже, улыбнулся удовлетворённо, облизнул губы и накрыл ими головку, а затем вобрал весь член до основания.

Занемевшая после всех постигших его экзекуций шея не позволяла Шону толком наклонить голову, чтобы оценить зрелище, и он снова откинулся затылком на стену и прикрыл глаза. Он сосредоточился на ощущениях (как будто была какая-то возможность этого не сделать), ограниченный обзор заставлял ещё острее чувствовать каждое движение юркого и напористого языка, влажных губ, сокращения и вибрацию глотки. Шон готов был признать, что хвастался своими навыками парнишка не впустую, хоть сравнить ему было и не с чем.

— Хочешь посмотреть? — спросил Коди вкрадчиво, оторвавшись вдруг от своего занятия и с шумным чмоком выпустив головку изо рта. Шон открыл глаза и не сразу сообразил, что вопрос задан не ему.