Предательство? (1/2)
Говорят, крик детей природой устроен так, что действует на психику. То ли угнетающе, то ли просто не даёт покоя, хоть в беруши забирайся. Смотря на серое предрассветное небо в окне, я полностью не согласен с этим утверждением. Да и как тут быть согласным - уже почти час на улице воет сигнализация. Ворота сломались. Сами открываются, когда вздумается, а если вовремя не закрыть, начинают верещать. А если закрыть, могут не среагировать на замок и всё равно заверещать. Срочно вызванные ремонтники борются с воротами уже третью ночь. Потому что каждый раз ворота сбиваются на несколько часов, а потом почти до вечера живут себе спокойно. Андрей всё это время борется с охранной фирмой - они не могут отключить сигнализацию на воротах, не обрубив весь периметр. А Жуков только мельком об этом слышал - хорошо иметь звукоизоляцию в спальне.
Зато весь остальной дом в курсе. Как тут спать? Даже если ты способен уснуть в шуме, то и без того пугливый сон выветривается, стоит воротам снова открыться. Служанки обустроились ночевать в игровых комнатах - там, очевидно, тоже изоляция. А для остальных не осталось комнат, в которых можно хоть как-то отоспаться. Затянись это бедствие на неделю-две, я уверен, прислуга бы составила график, кто когда может выспаться, не просыпаясь каждую ночь.
Чувствую, я бы там был редко. Из-за моих чувств, я и так едва ли сплю. Количество сна, конечно, уменьшилось, но не сильно повлияло на общее состояние - как ходил молчаливым призраком по поместью, так и продолжаю. Да, с момента визита Горько прошло никак не меньше полугода. Ну, того, после которого на меня свалилось осознание. А я вот, держусь. Повезло ещё, что на том визите они с Максом как раз обсуждали какие-то выборы и Жуков подрядился в них участвовать - это значит, что у него почти не осталось свободного времени. На своих зверушек, соответственно, тоже. Оно и к лучшему. Вряд ли я бы так долго оставался одним из любимцев в моём состоянии несчастного влюблённого. Сохну по хозяину как нежная барышня, ночами от самого себя тошно. И справиться не получается. Всегда получалось, а теперь никак.
***</p>
Из-за этих выборов в доме Жукова чаще стали появляться гости. Репортёры, фотографы, представители власти, газет - все подряд приходили. Сегодня для них всех устроен благотворительный ужин - я почти уверен, что Жуков просто устал принимать их по отдельности. Не знаю, как это работает - выглядит всё так, что просто куча народа красиво одевается и занимает дом до глубокой ночи. Или не очень глубокой, кому нервов хватит столько времени терпеть напомаженных коллег?
Но Григорий, нужно отдать должное, всё решал дела. С одним говорит, с другим, заберётся в телефон, отправит куда-то Андрея - и снова по кругу, разговоры и разговоры. Зачем? То есть, я знаю, зачем, я там был - они с Горьким решили проверить, кто из них сможет у другого вырвать этот, по факту отзывающийся только головной болью, пост. Я даже не вникал, чем там надо заниматься. Политика от меня так далека... Самое моё близкое с ней пересечение, это когда я отсасываю Жукову. Или он меня трахает. То есть - когда он во мне тем или иным способом. Конец.
Но даже будучи полным нулём в этом, я бы поставил всё на победу Григория. Потому что я знаю, он не станет браться за то, в чём нет смысла. Слишком ответственный. Может этот пост и полезный чем-то. Может эти двое метят в президенты? Невольно улыбаюсь, подумав о речи, которую будет толкать Григорий по телевизору.
Ловлю его взгляд, в лёгких застревает воздух от едва заметной улыбки. Он кивает мне заниматься моими делами, я же послушно понимаю, о чём речь и сматываюсь на кухню.
Трагично как в мыльной опере. Не смотрел такие вещи, но наслышан - и судя по моим знаниям, прямо вылитая драма из какого-то затянувшегося любовного сериала. С меня хватит. Правда хватит, я больше не могу, чувствую себя сгустком нервов. Очень грустных, кстати, слезливых и обессиливающих.
И прямо сейчас, как по заказу, отказывают ворота. В первый день они тоже сломались около одиннадцати вечера. Видимо, настройки времени сбились в цикличность и вот круг замкнулся. Того мне и надо.
***</p>
На самом деле, попав к Жукову, я почти не задумывался о побеге. Теперь же план щёлкнул в голове так, словно только его я и обдумывал всю жизнь.
В первую очередь - оставить свои вещи. Не брать верхнюю одежду, не переобувать домашнюю обувь. Рискованно, просто чертовски, потому что на дворе декабрь. Но мне нужна фора, чтобы искать меня стали не сразу. Как можно позже, тогда я буду уже достаточно далеко, у меня будут некоторые шансы.
Я спускаюсь через выход во двор по лестнице, позади дома. Лестница подмёрзшая, металлическая, плоская подошва туфли скользит по хрустящему снегу. Уже на последних ступенях сталкиваюсь с Анной. Секунд десять мы смотрим друг на друга как на внезапно выросшие ворота. Потом она обходит меня. Поднимается на пару ступеней, озабоченно кутаясь в своё пальто, вдруг оборачивается - у меня, честное слово, сердце в пятки ухнуло.
- Ты уверен? - она поняла, всё поняла, умная девочка, наверное каждый из пленников обдумывал это. Я, стоя уже у угла дома, смотрю на неё. Фонарь над дверью освещает её всклокоченные русые волосы, словно нимб. У Жукова есть вкус, пожалуй.
- Нет. Но если не попробую, буду жалеть всю жизнь, - честно выдыхаю. Под сердцем едва колет осознание, что жизнь и так будет не долгой, учитывая моё количество долгов и моё положение беглеца. Свидетельства которого, к слову, могут похерить всю нынешнюю и возможную карьеру братьев.
- У тебя времени до конца ужина. Потом я буду вынуждена сообщить, - она медлит. Она боится едва ли меньше меня. Но и врать своему хозяину не станет. Я знаю это. Жуков очень тщательно подбирает себе персонал, а обучает их ещё тщательнее. Некоторые вещи становятся просто условными рефлексами. Например, невозможность соврать ему. Совестливость, честь, трудовой договор, возможные последствия... На человека давит столько факторов, не счесть. Жуков становится всеми ими разом - и спасением одновременно. Наверное, это талант. Ему бы не в президенты, а в армию с такими навыками.
Оказаться за воротами было ещё проще. Просто пара десятков метров бега рысцой и попыток не поскользнуться. Уже оказавшись от дома на достаточном расстоянии, чтобы не быть замеченным, я оборачиваюсь. Только тогда, восстанавливая дыхание, даю себе отдых. Я люблю тебя, Григорий. Знает ли он об этом? Мысленно даю себе зарок никогда больше не произносить этих дурацких слов, даже в голове. И бегу дальше.
***</p>
Это не было особо продуманным действием. Оказалось, мне некуда идти. Остатки моих шмоток из съёмной квартиры давно выкинули. Сосед давно съехал, да и выпустился, наверное. В моём приюте теперь какой-то садик и совершенно другой персонал. В итоге я забился в каком-то переулке и задремал. Ни денег, ни дома, ни даже одежды или внятной версии происходящего. Ещё опасаюсь наткнуться на информаторов Жукова. Два часа давно прошли, уже скоро рассвет. Я почти отморозил себе всё, что можно, зато оказался на другом конце города.
Разбудил меня фонарь в глаза. Это был полицейский. Он почему-то принюхивался ко мне и обыскивал.
- Эй, парень. Живой? Сэм, он вроде жив. И алкоголем не несёт, - чую, что они скорее всего оставят меня тут замерзать, хватаюсь за запястье стража порядка.
- М-мне некуда идти. И за мной гонятся. П-пожалуйста, спрячьте меня в участке, - на дальнейшие расспросы не отвечаю. Кто гонится, зачем, кто я такой. Они бы оставили меня тут, но это вроде как приличный район, а я едва теплее сосульки.
Зато в машине стал приходить в себя. Представился своим псевдонимом, Сергеем. Пока отогревал руки о шею, ослабил галстук, да и рубашку. Появились вопросы об ошейнике, показавшимся полицейским странным. Полицейские переглянулись, получив невнятный ответ про работорговцев и похитителей. Я не мог ещё придумать, что говорить, чтобы не закладывать Жукова. Я, конечно, сбежал, но чисто ради своей свободы, а не чтобы ломать жизни хороших людей.