Часть 2 Курс на Необи Глава 5 (1/2)
«И черным снегом стонал на пепелище ветер…»
Т.Рикке</p>
Шесть мощных двигателей работали исправно, поднимая корабль к небу. Древняя машина поражала способностями, несмотря на десятки, скорее, сотни лет заточения под землей ни единый прибор не вышел из строя. Земным инженерам было чему поучиться у древней расы яутжа.
Арн и Талори находились в рубке управления, крепко пристегнутые привязными ремнями. Он сидел на месте первого пилота за бортовым компьютером, а ей понравилось место второго пилота, было интересно наблюдать за тем, как ее воин сосредоточенно проверял все системы жизнеобеспечения корабля, вчитывался в красные непонятные иероглифы. Талори даже смогла разобрать что те, которые прямые и отрывистые обозначали цифры, а состоящие из сложных узоров целые слова, возможно, предложения. Загадкой осталось в каком порядке они возникали: не слева направо, как принято в латинице, не справа налево, что характерно для арабских языков и даже не вертикальное азиатское письмо. Красные символы, казалось, появляются на голографическом экране совершенно беспорядочно и непоследовательно и невозможно предугадать, где высветится следующий. У Талори перед глазами мелькал настоящий калейдоскоп разбросанных иероглифов с острыми гранями и линиями, в отличие от Арна, который определенно хорошо в них разбирался.
Вскоре корабль начало нещадно трясти, когда он покидал атмосферу, словно сама планета неохотно отпускала из своих крепких объятий. А может, она просто молила не оставлять ее одну, пожираемую инопланетной заразой, убивающей в ней все прекрасное.
- Когда выйдем из атмосферы автоматически включится генератор искусственной гравитации. Тряска скоро закончится.
Нежно-голубое небо с большими барашками белоснежных облаков осталось позади, голубая граница переходила в насыщенный синий, уходящий в бесконечную даль горизонта, и корабль устремился в космическую черноту к далеким, и теперь не таким не достижимым звездам.
Как и сказал Арн, генератор сработал точно. Едва Талори успела ощутить приближающую невесомость, как давление в корабле нормализовалось. Двигатели сбросили скорость, необходимую для выхода из атмосферы планеты. Теперь родной голубой шар целиком помещался в обзорном стекле бортовой рубки.
- Успели, - Арн выдохнул с облегчением, шумно и даже на минуту прикрыл глаза, отстегивая привязной ремень в командирском кресле. Ремень, состоящий из десятков соединенных между собой секций, тут же автоматически сложился в кресло, продуманная деталь, чтобы командира корабля ничего не отвлекало.
Талори внимательно на него смотрела, когда почувствовала, что что-то не так. Она как-то нервно отстегнула свой привязной ремень и подошла ближе к Арну, вглядываясь в далекий голубой шар. Какая-то душащая, щемящая боль возникла внезапно. Талори еще не понимала, откуда она и почему взялась глубочайшая тоска по дому, по родному городу, логову на семьдесят втором этаже. Тихая тревога подкрадывалась к сознанию, обволакивала его, медленно превращаясь в панику, когда словно бы предчувствуешь нечто ужасное и неотвратимое.
- Если это древний корабль, то я даже боюсь представить, какие у вас технологии, - она постаралась улыбнуться, но в голосе слышалась дрожь. - Можно ведь собрать целую армию и уничтожить всех чужих. Можно…
- Армию никто собирать не будет, - Арн прервал ее довольно резко, чувствуя тревогу.
Она ощущала собственное сердцебиение, как утопающий, хватающийся за последнюю соломинку.
- Но ведь люди еще остались. Они прячутся в подвалах, в пещерах, горах. На одном корабле может поместится…
- Планету выжгут, - Арн вновь не дослушал ее, на корню пресекая даже крохотные попытки ухватиться за ту самую соломинку.
Слова пробили молнией, вырвавшейся из грозовых туч, которые давно заволокли небо.
- Ты знал об этом? – Талори смотрела на Арна, слезы подступали к глазам, но она держалась, не позволяя нахлынувшей боли вырваться наружу.
- Да, - он тоже прямо смотрел на нее, не колеблясь.
- Когда?.. – ком болезненно застревал в горле.
- Уже сейчас.
Арн снова взглянул в перемигивающиеся иероглифы на голограммном экране, тяжело вздохнул, он надеялся, что они успеют далеко уйти из этой солнечной системы, чтобы Талори не увидела. Но в последнее время он стал желать слишком многого, и этому желанию сбыться не суждено. Красные цифры системы безопасности предупреждали о надвигающейся неминуемой угрозе.
Талори посмотрела через обзорное стекло бортовой рубки. Все тот же дорогой сердцу голубой шар. Он прощался с ней, в эти мгновения словно бы сама душа чувствовала неразрывную связь с родной планетой, с ее бесконечными зелеными лесами, глубокими океанами, желтыми песками. И сейчас планета, часть собственной души, умирала и молила о помощи.
Тысячи ослепительно ярких вспышек, миллиардами маленьких солнц, точно по команде, вырвались из недр Земли. Вспышки – смертоносные грибы – вырастали повсюду: в горах, океанах, городах. Они возвышались над поверхностью на десятки километров, рождая невероятное зрелище.
- Тебе лучше не смотреть.
Талори отрицательно мотнула головой, не отрывая взгляда от разворачивающейся погибельной картины.
Взрывов становилось все больше, беззвучных немых убийц, с каждым пролетевшим мгновением, десятки солнц превратились в сотни, сотни – в тысячи, пока вся крошечная планета не вспыхнула ярким светом, словно на мгновение превратилась в пылающую звезду. Если бы не автоматическое затемнение обзорного стекла, можно было бы ослепнуть.
Яркий свет покрывалом окутал всю планету. В эти мгновения что-то безвозвратно умирало в Талори. Она безотрывно смотрела на Землю, враз побелевшее лицо превратилось в камень.
Все угасло. Также резко, как началось. И представшая картина оказалась еще страшнее, чем смертоносные взрывы. Исчезло все: города, люди, инопланетные захватчики, зелень, запахи, летний ветер, реки, озера, океаны. Земля превратилась в безжизненный черный шар. Если бы Талори сама не увидела то, что произошло, никогда не поверила бы, что этот обугленный камень несколько мгновений назад был Землей. Самой настоящей. Миллионами лет оберегавшей жизнь своих обитателей.
- Талори… - Арн хотел положить руку на ее плечо.
Но она резко выскользнула, отскочила назад, точно ее хотели ошпарить, с застывшими слезами на глазах. И столько в них сейчас было боли… уже не скрываемой под каменным выражением лица.
- Не трогай меня! – звенящим ледяным эхом слова разнеслись по рубке.
Словно ожил призрак далекого прошлого. Всполох. «Не трогай меня!» - повторились чужие слова в голове Арна, будто кто-то когтями раздирал изнутри черепную коробку. Воин замер, не смея шелохнуться.
Она хотела добавить очень важное слово - «сейчас», но не сделала этого. Не захотела, не смогла, не сочла необходимым.
Они стояли друг напротив друга, только между ними возникла стена. Талори теперь иначе смотрела на него, а он плохо понимал эмоции, бушующие в ней. Но раз она сказала «не трогать» - не тронет. Если так хочет, так тому и быть.
Талори развернулась, ушла прочь. Вышла из рубки, прямо по широкому коридору, освещаемому с обеих сторон чередой встроенных в стены ламп, создающих холодный бело-голубой оттенок на внутренней обшивке. Куда угодно, лишь бы подальше. К сожалению, на корабле вариантов не слишком много, но вполне достаточно, чтобы найти уединенный отсек и какое-то время побыть одной.
Арн не будет ей в этом мешать. Обещал не причинить боль, но уже нарушил свое слово, едва корабль покинул планету. Ведь знал, что ей будет больно! Значит, причинил намерено? Мысль Арна покоробила. Нет, не намерено. Просто не хотел об этом думать, отгонял мысли о последствиях. Возможно, ее стоило к этому подготовить, рассказать, но он боялся, что Талори не пойдет с ним. Он дал видимость выбора, хотя на самом деле, просто эгоистично хотел забрать себе. Так и поступил. И это уничтожило доверие. Сделанного не вернуть. Со временем Арн найдет для нее подходящий безопасный дом и будет держаться подальше. Он не тронет ее и никогда не причинит вреда. Никому не позволит причинить. Воин так сильно сжал край приборной панели, что металл выгнулся.
***
Всполох ворвался болезненным ночным кошмаром.
Он воин, он – победитель и вправе брать любую награду, которую пожелает! И он взял. Не первую. Но последнюю.
Как коршун, затащил добычу в свое логово и долго играл, как сытый кот с полумертвой мышкой, которую то подбрасывает вверх, то чуть придушит, то ждет, когда она придет в сознание и постарается сбежать, прежде чем вновь наброситься и дать понять, что сбежать никогда не получится и надежды на спасение нет.
- Не трогай меня! – пронзительный женский крик, до смерти перепуганная уманка забилась в дальний угол отсека, пытаясь прикрыть наготу обрывками разорванной одежды.
Слезы обжигали раскрасневшиеся щеки, рыжие волосы некрасиво всклокочены.
- Пожалуйста… не надо… - слезная мольба, она заикалась, запиналась, голос дрожал от страха. На обнаженном теле следы от когтей, кровавые подтеки.
Никакие мольбы и проклятья не спасли ее от демона, сошедшего с небес. Он забрал у нее все. Тело перестало принадлежать ей. А душа? Душа, кажется, умерла.
Корабль клана Черной зимы покинул окрестности Земли три дня назад. Три дня назад Арн беспрепятственно забрал трофей в свой отсек для того, чтобы наслаждаться им, брать, когда и как пожелает. Жалкие сопротивления уманки ни к чему не приводили, ей просто нечем было защитить себя от демона.
Три дня бедная мышка, истерзанная и измученная, была для него игрушкой. Возможно, ее страдания могли продлиться дольше, но случай изменил все.
Дверь отсека воина внезапно открылась, обнажив неприглядную правду постороннему взору, застав Арна врасплох. Доступ к личным покоям каждого воина был только у Верховного. На пороге стоял Тха-абар.
Арн так и не узнал, почему повелитель сам явился к нему в тот день. Может, его кто-то сдал из воинов, может до него дошли слухи или он сам стал подозревать воина в недостойных забавах.
Во взгляде вождя читалось презрение и разочарование. Юный воин хотел провалиться под землю в то мгновение.
Уманка в отчаянье бросилась к выходу. В считанные секунды Тха-абар разложил копье и метнул его.
Копье вонзилось в спину и вышло из правой груди. Трепыхания истерзанной пташки прекратились, вырвавшись из груди последним всхлипом.