Часть 8. Старые кошмары, новые соглашения. (1/2)

Первые лучи декабрьского солнца касаются лица Юнги. Проходят по нахмуренным бровям, ласкают щёки, скользят по приоткрытым губам. Мин недовольно хмурится, не желая просыпаться, отворачивается от яркого света и утыкается носом в широкую тёплую грудь.

— Еще рано, спи, — слышит он хрипловатый голос, и крепкие руки тут же обнимают его.

Юнги блаженно улыбается. Так у него войдёт в привычку, просыпаться с Хосоком в одной кровати. Гамак, конечно, не является постелью как таковой. Но как же сладко и тепло встречать с альфой новый день. Так, стоп!

— Ты снова нарушаешь моё личное пространство, — негромко шепчет он, распахивая глаза и поднимая голову.

— Вчера ночью, когда я вернулся и пришёл проверить тебя, ты сам попросил остаться, разве не помнишь? — вскидывает бровь Чон.

— Не может быть! — возмущается Мин, резко выпутываясь из объятий, отчего гамак начинает угрожающе раскачиваться.

— Осторожнее, — смеётся Хосок. — Не хватало еще и отсюда меня выронить. Любишь же ты сталкивать с кровати! А по поводу того, что ты сам просил, — чистая правда! Тебе было страшно.

— Да лаааадно, — тянет Юнги, пытаясь сдержать улыбку, — и чего же я испугался?

— Ну, тут волки бродят, — выдаёт Чон, глядя в скептически прищуренные глаза.

— Я вижу тут только одного! — фыркает Мин.

— Ага, и этот волк очень голодный и сейчас будет завтракать Красной Шапочкой, — рычит Хосок, одеялом накрывая их обоих с головой и начинает щекотать Юнги.

Юнги, не сдерживая звонкий смех, так активно отбиваться, что верёвка на опоре в ногах не выдерживает и рвётся. Чон летит спиной на деревянный пол палубы, едва успевая перетащить Мина на себя. Какое-то время они неподвижно лежат, пытаясь восстановить дыхание, после чего взрываются диким дружным хохотом. Юнги откидывает одеяло, и они оба встречаются глазами с парой недоумённых взглядов.

— Доброе утро, — громко произносит Тэхён, стараясь не завизжать от радости и сохранить более или менее серьёзное выражение лица.

— Мы, это… проверяли прочность гамака, — оправдывается Мин, не решаясь встретиться взглядом с Чимином.

— Оно и видно! — ворчит Пак. — У нас к вам предложение. Вы поднимитесь с пола, или нам с Тэ лечь рядом с вами?

Юнги шевелится на Хосоке, отчётливо понимая, что тот уже стоит. Местами. И его щёки тут же покрывает краска смущения.

— Идите в кафе на средней палубе, — отвечает Чон, под одеялом крепко удерживая Мина, сидящего на нём, за бёдра. — Мы сейчас подойдём.

Тэхён уводит, явно, недовольного Чимина, и когда они скрываются за перегородкой из живых цветов, Хосок хрипло произносит:

— Если не перестанешь елозить на мне, я кончу в штаны.

Юнги пытается встать и ненароком проезжается пахом по внушительной эрекции альфы. Чон рычит, откинув голову назад. И этот звук проходит чувствительной вибрацией по телу Мина.

— Отпусти меня, Хосок, — шепчет Юнги.

— Не могу я, не могу! — шипит Чон, не открывая глаз. — Меня тянет к тебе, словно ты — мой магнит. Так было в школе. В зале с зеркалами. Здесь. Где бы ты ни был, я иду за тобой. — Хватает руку Юнги и прижимает к своей груди, туда, где неистово бьётся сердце. — Если ты не веришь словам, поверь ему. Оно разрывается, когда ты не рядом, когда тебе больно, когда ты плачешь. — Мин опускает голову, но Чон снова поднимает её другой рукой за подбородок, заставляя смотреть в глаза. — Если ты не готов быть моим, не отвергай хотя бы мою дружбу, мою заботу. Позволь быть рядом.

— Ты сейчас крайне близко, — откашлявшись, говорит Юнги.

— И ты только это услышал? — обречённо спрашивает Хосок, отпуская его и снимая с себя.

Мин неуклюже поднимается и собирает одеяла. Вот надо было Чону испортить такое солнечное веселое утро!

« — А он тут ни при чём! — вздыхает омега.

— Ты сам всё испортил! — возмущается альфа.»

Юнги замирает. Опять он ведёт себя как пятнадцатилетний подросток! Снова нападает, отталкивает его. Ещё вчера он советовал Тэ слушать голос сердца. Грош цена его советам, если он сам не следует им! Сердце Мина тоже разрывается, тоже плачет. И успокоиться может только в объятиях альфы. Почему же он бежит от его рук?

— Хосок, — понуро зовёт он.

— Забудь то, о чём я говорил, — бросает Чон, не глядя на него. — Пойдём, Тэхён-и с Паком ждут.

***</p>

Когда Хосок и Юнги входят в пустое кафе, их взглядам открывается живописная картина — целующиеся омеги. Мин снова чувствует в запахе Чона аромат поджаренного хлеба. Альфа подлетает к Чимину и Тэхёну, отрывает за шкирку последнего от Пака, ставит на ноги и рычит ему прямо в лицо:

— Если моё мнение для тебя ничего не значит, то хотя бы не при мне!

— Хоби-хён, — мямлит Тэ.

— Я предупреждаю в последний раз! — с этими словами Хосок круто разворачивается и вылетает из кафе.

— Ну вот! — скорбно вздыхает Тэхён, снова усаживаясь за столик. — А у нас с Чимин-и была такая замечательная идея!

— Какая муха его укусила? — возмущается Пак.

— Кажется, эта муха — я! — пожимает плечами Мин, падая на стул и складывая на коленях одеяла.

— Я вас обоих не понимаю, Юнги-хён! — цокает Тэ. — То целуетесь, то смеётесь. Падаете с гамака, в котором, по всей видимости, спали вместе! Не прошло и пяти минут — на тебе лица нет, а он — злой как чёрт. Не хочу лезть в ваши отношения, но подумай, пожалуйста, вот о чём, — с мягким упрёком произносит он, поднимаясь, и протягивает руку Чимину, — У моего брата, сколько я его помню, — ярко выраженная гаптофобия. Без разрешения к нему могут прикоснуться только наши младшие братья-близнецы. Мне нельзя, а тебе можно!

Юнги резко вскидывает голову. У Хосока навязчивый страх прикосновений?! Но ведь он… но ведь они с ним…

— Мы хотели предложить съездить после обеда а Бахрейн<span class="footnote" id="fn_32524556_0"></span> в аквапарк. Но настроение уже не то, — говорит Чимин, и омеги, держась за руки, выходят на палубу.

Мин провожает их потерянным взглядом. Он всё испортил! Это утро, настроение близких людей. Разрушил планы Пака и Тэ.

— Чёрт! — стонет Юнги, упираясь лбом в гладкую поверхность столика.

***</p>

Он неторопливо входит в свою каюту, бросает одеяла на кровать и падает сверху. Жадно вдыхает еле уловимый запах кофе, исходящий от них. Что было бы, если пятнадцать лет назад он принял дружбу Хосока? Получилось бы у них стать друзьями? Возлюбленными? Создать семью? Сейчас в тридцать эти мысли кажутся абсурдными. Тогда Мин был не готов ни к дружбе, ни к любви. В пятнадцать лет его душа и тело были настолько изранены, что единственное чувство, которое могло родиться в его сердце — это ненависть.

Сейчас эти мысли кажутся настолько заманчивыми! Даже с Чимином за три года отношений он не испытывал тех чувств, что переполняют его рядом с Чоном. И секс... Такого не было ни с кем. Никогда. Только в руках Чона Юнги ощущает себя самым красивым, самым сладким, бесконечно желанным.

Мин наскоро принимает душ и переодевается в джинсы и футболку. Распихивает по карманам тюбики с кремами, выходит из номера и потеряно застывает в коридоре. Он даже не знает, где каюта Хосока! На его счастье он замечает невысокую девушку в форме горничной, которая несёт в руках стопку белоснежных махровых полотенец.

— Простите, — обращается Юнги к ней на английском. — Вы не знаете где номер Господина Чона?

— No, — чётко произносит она.

— Хорошо, я узнаю на ресепшене, — кивает Мин.

— No, — снова повторяет она, — Je ne parle pas anglais, desole.<span class="footnote" id="fn_32524556_1"></span>

— Прекрасно, — выдыхает Юнги, прикрыв глаза. И как же ему найти Хосока на огромной яхте?

Девушка терпеливо стоит рядом, видимо, ожидая, что ещё чем-то может быть полезна.

— Хосок? — предпринимает ещё одну попытку он.

— No, — улыбается она.

Мин прикладывается лбом к двери номера, возле которого они стоят. Потом резко разворачивается к каюте спиной, облокачивается на дверь и, уже не надеясь на удачу, чётко произносит:

— Сайид Хосок Хоуп ибн Ким аль Саедат.

В глазах девушки проскальзывает искра понимания, и она вдруг поднимает руку и стучит в дверь, на которую он облокотился. Та резко распахивается, и Юнги летит спиной… в руки Хосока.

— Bonjour,<span class="footnote" id="fn_32524556_2"></span> Mary, — здоровается Чон с девушкой, ставя Мина на ноги.

— Bonjour, — кивает та, слегка приседает и уходит по своим делам.

— Я занят, у тебя что-то срочное? — отрывисто спрашивает Чон, не глядя на Юнги.

— Хосок, пожалуйста, — шепчет тот, — почему ты обращаешься так со мной?

— Так ты, фактически, с трапа самолёта заявил мне, что твоя жизнь не должна волновать меня, — отрывисто бросает Чон. — Считай, я услышал. Не хочу больше навязываться!

— А что ты знаешь о моей жизни? Знаешь ли ты какой я? О чём мечтаю, чего боюсь? Как ты можешь упрекать меня в чём-то, если совсем не знаешь меня?! — поджимает губы Мин.

— Так ты не даёшь мне возможности узнать! — кричит Хосок и, наконец, переводит на него взгляд. Цепкий. Усталый. Обречённый. — Я как спутник вращаюсь вокруг тебя, снова и снова прошу разрешения на посадку. Хочу дружить. Нельзя! Хочу заниматься сексом. Тоже нельзя! Хотя я не слепой, вижу, как тебя тянет ко мне! Даже заботу мою не принимаешь! Не хочешь! Чего ты хочешь, скажи мне! Чего ты боишься?!

— Я боюсь потерять контроль! Боюсь, что потом будет больно! — еле слышно выдыхает Юнги.

— Я не понимаю тебя, — качает головой Чон.

— У нас намного больше общего, чем ты думаешь, Хосок — грустно улыбается Мин, опускаясь на постель. — Ты знаешь, я живу в доме в самом элитном районе Сеула, у меня дорогая машина. А как бы ты отреагировал, если бы узнал, что мы с папой были бездомными?

— Бездомными? — недоверчиво переспрашивает Чон.

— Да, — кивает Юнги. — Иногда мы ночевали на улице, иногда нас пускали к себе знакомые или совершенно случайные люди, которые жалели молодого омегу и его сынишку. Но там, на улицах Пусана, я был таким счастливым! Верил, что всё обязательно будет хорошо. — голос Мина дрожит от нахлынувших воспоминаний. — Моё детство, как и твоё, закончилось в девять лет, когда мой папа вышел замуж за директора столовой, в которой мыл полы.

— Этот человек не принял тебя, mahbubi? — ласково интересуется Чон, опускаясь перед Юнги на корточки, и берёт его руки в свои.

— Не принял? — горько смеётся Мин. — Хосок, отчим бил меня, — произносит он и замечает, как в глазах Чона закипает всепоглощающая ярость. — Порол своим долбанным ремнём, — добавляет и сразу же видит, как злость сменяется искренним нескрываемым сожалением. — За любой незначительный проступок, за громкий смех, за то, что я вообще дышал кислородом в его доме. — Какое-то время Юнги молчит, пытаясь справиться с эмоциями. — Но до тринадцати лет я еще как то мирился с этим, а потом…

— Скажи мне, что случилось потом? — хрипло спрашивает Хосок.

— А потом я окончательно потерял контроль, — еле слышно отвечает Юнги. — Не спрашивай меня, пожалуйста, больше ни о чём, — всё же находит в себе силы улыбнуться. Поднимает руку и убирает с лица альфы отросшую чёлку. Первый раз прикасается к нему сам. — Не потому, что моя жизнь не должна тебя волновать. Просто я не готов пока рассказать тебе всё остальное. Пока не готов. Не торопи меня. — Потом берёт лицо Чона в свои прохладные ладони и проникновенно шепчет: — И я безумно хочу дружить. Только не знаю как. У меня никогда не было друзей.

— Хорошо, — соглашается Чон, тая под робкими прикосновениями. — Только и ты больше не убегай.

— Не буду, обещаю, — соглашается Мин, пряча лицо на плече альфы. — Обними меня, пожалуйста. Мне это сейчас очень нужно.

Хосок встаёт на колени и бережно прижимает к груди своё сокровище. Своего сладкого мальчика. Своего любимого мужчину. И даёт себе обещание, что всему научит. И дружить, и доверять, и любить. Научит радоваться жизни. Научит быть счастливым.

— У меня к тебе просьба, — поднимает руки Юнги и обнимает широкие плечи.

— Кто-то начал нагло пользоваться нашей дружбой, — ухмыляется Чон, заглядывая в лицо Мина.

— Ничего личного, просто бизнес, — заливисто смеётся тот.

— Я так и знал! Давай жги! Яхту, феррари, пару отелей?

— Как ты догадался? — хохочет Юнги, заваливаясь на кровать. Тюбики больно впиваются в ягодицы, и он шипит, прикрывая глаза.

— Обработать? — предлагает Хосок, присаживаясь рядом.

Мин вытаскивает из карманов крема, расстёгивает джинсы и поворачивается на живот. И только потом ловит себя на мысли, что больше не чувствует стеснения или стыда. Как будто новое соглашение о мире и дружбе напрочь стёрло эти ощущения.

— Чимин с Тэхёном предлагали съездить в Бахрейн в аквапарк, раз уж мы недалеко.

— Тебе нельзя в аквапарк, — строго произносит Чон, стянув джинсы вместе с бельём, и начинает втирает мазь в ягодицы.

— Я помню, — закатывает глаза Юнги. — В Манаме<span class="footnote" id="fn_32524556_3"></span> есть тематический парк отдыха и развлечений, я могу прогуляться там.

— Один ты туда не пойдешь, — отрезает Хосок, помогая Мину избавиться от футболки, и начинает разминать плечо.

— Я не подумал об этом, — сразу же сдувается Юнги. — Тогда я могу посидеть в зоне отдыха аквапарка или остаться на яхте. Так ты не против?

— Я еще пять лет назад говорил, что не в состоянии отказать тебе в чём-либо!

— Тогда я хочу попросить ещё кое о чём, — прикусив губу, произносит Мин. — Будь помягче с Чимином, пожалуйста. Он не плохой. И позволь им общаться с Тэхён-и.

— Я не могу понять, ты просишь у меня разрешения, чтобы твой омега встречался с моим младшим братом? — рычит Чон, ударяя кулаком по постели.

— Мы с Паком… больше не вместе.

— И как давно? Ещё в аэропорту вы были такой сладкой парочкой! — выплёвывает Хосок. Заводится. Не верит.

Злость альфы передается Мину. Вот и вся дружба, блять! Он натягивает джинсы и футболку, вскакивает с постели и, направляясь к двери выдаёт:

— После того, как мы вернулись из королевской резиденции. Я всё ему рассказал. И про то, что мы переспали пять лет назад и про метку! — Срывается на крик: — И про то, что дрочил на тебя в джакузи тем вечером! — распахивает дверь, но Хосок захлопывает её перед носом Юнги и, прижимаясь горячим телом к тому сзади, хрипло шепчет на ухо:

— Так-так, правильный мальчик Мин Юнги игрался с собой?

Вот чёрт! Мин прижимается лбом к прохладной поверхности двери.

— Расскажешь мне, как ты трогал себя? — стонет Чон в затылок Юнги. — Ласкал свои соски? Кричал моё имя?

Дышать от горячих воспоминаний, насколько сильное удовольствие он испытал тогда, становится трудно. Хосок говорит так, будто был там, будто видел. Мин уже готов провалиться сквозь землю, когда оба слышат робкий стук в дверь. Чон, отодвинув Юнги, резко распахивает её. На пороге стоят Чимин и Тэхён.

— В аквапарк едем! По поводу вас двоих — Аллах с вами, только, чтобы я этого не видел! — скороговоркой выпаливает он и захлопывает дверь перед вытянувшимися лицами омег. Снова прижимает к ней Мина и припадает губами к его шее. Ураганом в его затуманенный ярким запахом фундука мозг врывается флешбэк, где Юнги упрекал его в том, что он всегда нападает, как хищник. Он отрывается от нежной кожи и обречённо выдыхает:

— Пойдём позавтракаем, что-ли? Иначе я съем тебя!

Мин, кусает губы, чтобы подавить рвущийся наружу смех, и согласно кивает. Такая дружба ему, определённо, по вкусу.

Хосок хватает с кресла свой шерстяной кардиган, набрасывает на плечи Юнги, берёт его руку в свою и снова распахивает дверь. Перед ней всё так же стоят ошарашенные омеги.

— Ну что застыли, как вибраторы без батареек?! Мы идём на завтрак, вы с нами? — шагая мимо них, жизнерадостно спрашивает он.

***</p>

— Доброе утро, друзья! — громко здоровается Чон с участниками РИТа, стоя лицом к группе в экскурсионном автобусе. — Мы продолжаем знакомство с Восточной провинцией Саудовской Аравии. Вчера мы отдыхали. Долгий переезд. Сэндбординг в пустыне. Экскурсия на нефтяную вышку. Руководитель вашей группы, как вы знаете, получил незначительную травму плеча. Но сейчас с ним всё хорошо. Я оказал ему помощь. — На последнем слове он поворачивает голову и смотрит Мину в глаза.

Тот дерзко вскидывает подбородок и подмигивает альфе, благо его лицо цыплята не видят. Такой Юнги срывает альфе крышу и окончательно сводит с ума.

— Сегодня нам придётся плодотворно поработать, а вечером вас ждет сюрприз, — продолжает Хосок, с трудом отрывая взгляд от Мина. — Итак, название самой большой провинции в этой стране говорит само за себя. Она расположена на востоке страны на берегу Персидского залива. Сегодня это один из самых важных регионов Саудовской Аравии, здесь находится крупнейшее в мире нефтяное месторождение. Столица провинции Даммам, где мы остановились в отеле, является шестым городом по численности населения в королевстве. Это процветающий современный мегаполис с великолепным видом на залив. Сейчас мы с вами едем в Центр мировой культуры Короля Абдул-Азиза. Культовый монолитный дизайн центра стал символом культурного возрождения Саудовской Аравии. В это здании разместились театр, библиотека, кинотеатр, несколько галерей, музей и интерактивные игровые для детей. Далее поедем в оазис Аль-Ахса. Там мы заглянем в лабиринт пещер и пройдём по извилистым тропам, обрамлённым рыже-коричневыми стенами. Там же посетим музей «Земля цивилизаций». Затем вернемся в город и прогуляемся по набережной Эль-Хубара. У нас есть примерно пятнадцать минут до прибытия в первый пункт нашей программы, так что отдыхайте пока, — заканчивает Чон и усаживается рядом с Юнги.

— Вытерпишь полдня сидя? — негромко спрашивает он Мина.

— Думаю, да, — пожимает плечами тот. — Всё уже почти зажило.

— Mahbubi, — совсем тихо шепчет он и берёт его руку, укладывая к себе на бедро. — Я должен объяснить, почему так поступил.

— Хосок, всё хорошо, — так же тихо отвечает Юнги, — честное слово. Мы оба виноваты. Твои руки сделали больно — твои руки исцелили.

— Ты имеешь ввиду, когда я?.. — играет бровями Чон.

— Идиот! — закатывает глаза Мин, улыбаясь, но тут же становится серьёзным. — Но, если ты ещё раз так сделаешь…

— Клянусь, — Хосок поднимает руку Юнги, быстро целует ладонь и возвращает обратно, — я никогда больше не причиню тебе боль!

— Я верю тебе, но если ты нарушишь своё слово — я уйду, не оглядываясь. И никогда не прощу.

Чон смотрит в глаза ночного неба и беспомощно тонет в них. Его чувства к Мину начали зарождаться ещё в юности. Когда они закончили школу, он считал, что то, что он творил там, навсегда перекрыло его путь к сердцу этого мужчины, и поэтому встречу в своём фитнес-клубе пять лет назад считал судьбоносной. Словно она была благословением его любви. Поставив Юнги метку, он был уверен, что тот останется в его жизни. Ошибся. И тогда он решил вершить судьбу сам. Хосок всегда помнил, что тот мечтал побывать в Саудовской Аравии, оставалось только понять, как приманить, завлечь его на эту землю.

— Я хочу тебе кое-что сказать, — неуверенно говорит он. Смотрит вверх, протяжно выдыхает. Потом снова переводит взгляд на Мина. — Я построил эти отели непросто как память о тебе, о нас… Я знал, что ты учился в Академии Туризма, знал, что ты хотел приехать сюда, что несколько лет назад встал во главе крупного туроператора в Корее. Я построил их для тебя. Как приманку. Я спланировал это еще четыре года назад. Чтобы ты прилетел сюда, чтобы увидел. Чтобы простил. Чтобы узнал, как много ты значишь для меня…

Юнги резко выдёргивает ладонь из руки альфы и отворачивается к окну. Скользит отрешённым взглядом по улицам Даммама.

«Я построил эти отели для тебя.»

«Чтобы ты узнал, как много значишь для меня.»

Мин понимает, что Хосок ждёт ответ, хоть какой-то реакции, но не может подобрать нужных слов. Он даже в глаза ему посмотреть не может. Если бы они всё это обсудили ещё пять лет назад… Сейчас, чтобы принять, чтобы быть рядом с Хосоком, чтобы снова принадлежать ему, Юнги должен многое рассказать, еще больше объяснить. Но как это сделать?! Он может сказать мужчине, который ждёт ответа, который так долго ждёт, что ему больше нечего прощать. Но Мин так много совершил в прошлом, за что Чон никогда его не простит!

Когда автобус подъезжает к стоянке Культурного центра — ответа всё еще нет. Когда они бродят по лабиринтам оазиса, Юнги снова прячется от Хосока в толпе студентов. И только когда они возвращаются в город, Мин набирается смелости, чтобы поговорить.

Но когда они с цыплятами идут по живописной набережной Эль-Хубара, утопающей в ландшафтных садах, его догоняют Чимин и Тэхён.

— Юнги-хён, — смущённо говорит Тэ, — а ты можешь рассказать мне про своего папу?

— Конечно, — кивает Мин, — что ты хочешь знать?

— Какой он сейчас?

— Он очень красивый, несмотря на то, что ему уже сорок восемь лет, — улыбается Юнги. Как же он соскучился по папе! — Очень современный и весёлый. Пару лет назад взял в кредит небольшое полуразрушенное здание в спальном районе Сеула, сам довёл его до ума, и сейчас он полноправный владелец небольшого семейного кафе.

— Я бы хотел снова увидеть его, — вздыхает омега.

— Когда закончится РИТ, я посодействую твоему приезду в Южную Корею, думаю, он тоже будет рад встречи. А теперь извини меня, мне нужно переговорить с твои братом, — произносит он, замечая Чона у танцующего фонтана. Он быстрым шагом пересекает небольшую площадь, чтобы не дать себе время передумать и, как чёрт из табакерки, появляется перед лицом Хосока.

— Привет, — улыбается Мин, склонив голову к плечу, — ты почему весь день бегаешь от меня?

Бровь Чона ползёт вверх, и он сдерживает улыбку, наблюдая это небольшое цирковое представление.

— Кручусь вокруг тебя, как Земля вокруг Солнца, а ты даже не смотришь на меня, — смешно выпячивает губу и горестно вздыхает. — Я растерялся, понимаешь? Не знал, что сказать. В конце концов, у меня еще никто не просил прощения так глобально. Это во-первых. А, во-вторых,. — он переводит взгляд на яркие струи воды, сплетающиеся в причудливом танце на фоне чувственной арабской мелодии, и еле слышно выдыхает: — Красивый…

— Да, фонтан красивый, — хрипло отвечает Хосок, глядя при этом не на воду, а на губы Юнги.

— Ты… — так же тихо поправляет его Мин, — я никогда не встречал такого красивого мужчину, как ты! Тогда, пять лет назад, ты, наверное, заметил, я хотел избежать секса с тобой. Боялся, что начнётся течка и ты поймёшь, что я неправильный, что я гамма, — на последнем слове он брезгливо морщится. — В то время я искренне считал, что ненавижу тебя, не желал иметь с тобой ничего общего, но хотел тебя так сильно! Что даже больно было вот здесь, — он прикладывает ладонь к животу. — Ты был у меня не первым, но с тобой всё было впервые. Я впервые кончил с тобой, в первый раз в жизни занимался сексом как альфа. Пока… пока ты не укусил меня, я ни о чём не жалел. У меня после тебя был только Чимин, но с ним не было так как с тобой. И это ты должен знать!

— Поправь меня, если я ошибаюсь. Ты не хотел быть со мной в качестве омеги, — уверенно произносит Чон, отчаянно желая поцеловать чувственные губы мужчины напротив себя.

— Ты не ошибаешься, если бы не течка, я бы ни за что не допустил этого. Это до сих пор неприемлемо для меня. Но когда я был с тобой как альфа — это… Я не могу даже объяснить насколько это фантастически.

— Я хочу поцеловать тебя, — хрипит Хосок, чувствуя как безумно грохочет в груди сердце. Невозможность сделать это в данный момент из-за того, что они находятся в общественном месте, распаляет его так сильно, что становится трудно дышать.

— Я тоже этого хочу, — шепчет Юнги, машинально облизывая губы, — и это ты обязан знать.

— Брат, Юнги-хён! — молчаливый диалог двух пар голодных глаз разрывает голос Тэ. — Скоро начнёт темнеть. У нас всё по плану? Ну, по поводу аквапарка?