Часть 6. Однажды зеркала скажут правду... (1/2)

Эр-Рияд</p>

— Вот это денёк! — довольно вздыхает Чимин, разуваясь, и падает на кровать.

С верблюжьего конкурса красоты группа возвращалась на экскурсионном автобусе, и уже через сорок минут уставшие цыплята разбрелись по номерам.

— Поужинаем здесь или сходим в город прогуляться? — спрашивает Юнги, укладываясь рядом.

— Я устал, давай останемся тут, — воркует Пак, забираясь на Мина сверху.

Он ловко расстёгивает джинсы Юнги, вытягивает из них край водолазки и, проскользнув под неё горячили ладонями, оглаживает упругие мышцы живота.

— Твой дельфинёнок соскучился, — томно шепчет он, царапая ногтями тугие бусины сосков.

« — Опять эта липучка! — закатывает глаза омега.»

— Малыш, — мягко, чтобы не задеть Чимина, произносит Мин, — мне нужно в душ.

Он пытается деликатно снять с себя омегу, но тот, распаляясь, уже наклонился над ним и покрывает лёгкими поцелуями его пресс.

— Отличная идея! — продолжает ластиться к нему Пак. — В джакузи или в душевую кабинку?

Но действия омеги пробуждают в теле Юнги отнюдь не пламенную страсть, в его душе горит лишь сожаление и бессилие. Мин не возбужден. Он больше не хочет своего мальчика.

Неожиданно в дверь громко и настойчиво стучат.

— Ты кого-то ждёшь? — негромко спрашивает Юнги.

Чимин протяжно вздыхает, жалея, что их прервали на самом интересном месте, и слезает с Мина.

— Никуда не уходи, — сладко шепчет он, призывно облизывая алые полные губы, — сейчас я избавлюсь от нежеланного гостя, и мы продолжим.

Как свежий улыбающийся ветерок в номер стремительно врывается Тэхён.

« — Обожаю, этого парнишку, — с облегчением выдыхает омега, — очень вовремя появился!

— Пацан весь кайф обломал! — бурчит альфа.»

— У меня для тебя сенсационная новость! — пытаясь отдышаться, радостно кричит Тэ, замечает в комнате Юнги, стоящего у окна, и расплывается в ангельской улыбке. — Хоби-хён распорядился не отключать подогрев бассейна на крыше. Через пять минут он закрывается для гостей отеля, и мы можем пойти поплавать. Цыплят я уже предупредил, — на одном дыхании выпаливает он.

— Круто! — взвизгивает Чимин, — Юнги-хён, ты как?

— Идите без меня, — качает головой Мин, обувается и направляясь к выходу. — Я устал. Пойду приму душ и лягу.

Юнги оставляет возбужденно обсуждающих предстоящие купание омег и на лифте поднимается на свой этаж, думая о том, что Пак слишком быстро променял возможность провести вечер наедине с ним на предложение Тэхёна. И пусть признавать это сложно и неприятно — но Мин испытал неимоверное облегчение, когда Тэ их прервал.

Он уже подходит к номеру и достаёт ключ-карту из кармана. Рука замирает над электронным замком. Мин упирается лбом в гладкую поверхность двери, даже пару раз прикладывается им, чтобы выбить из головы катастрофически глупую идею. Обречённо выдыхает, зажмуривает глаза и… стучит в соседний номер.

— А глаза зачем закрыл, mahbubi? — слышит он насмешливый голос позади себя. — Боишься, что я открою тебе голым? Так ты уже всё видел!

Хосок стоит так близко, что шея и спина Юнги моментально покрываются предательскими мурашками. Спасибо тому человеку, кто изобрел водолазку с высоким горлом!

— Проходи, я тебя не съем, — приглашает Чон, отпирая дверь. — Ты по делу или соскучился?

— Ты в своём репертуаре! — цокает Мин, распахивая глаза. — Просто хотел поблагодарить тебя за то, что позволил детям искупаться так поздно.

— Ну, благодари! — самодовольно улыбается Хосок.

— Скажи честно, тебя в роддоме не роняли?! — качает головой Юнги, глядя в хулиганские глаза напротив. — Спасибо большое! — язвительно произносит он и слегка кланяется, прижимая ладонь к груди.

— Не за что! Заходи, угощу тебя настоящим арабским кофе, — любезно приглашает Хосок.

Юнги даже на языке чувствует насыщенный изысканный вкус. Он переступает порог и, клятвенно обещая себе, что выпьет его и сразу уйдёт, тут же уточняет:

— Не из автомата, надеюсь?

— Ну что ты! Разве дорого гостя угощают такими напитками? — усмехнувшись, будто Мин сморозил несусветную глупость, отвечает альфа.

Украдкой наблюдая за Мином, который разувается и медленно проходит в номер, словно опасаясь, что тот в любую минуту может сбежать, Хосок поднимает трубку телефона на прикроватной тумбочке и, дождавшись ответа на том конце провода, произносит несколько слов на арабском.

Юнги хочется выйти на балкон, чтобы полюбоваться панорамой вечернего, празднично одетого города, но, быстро сообразив, что там наверняка тоже есть джакузи, и что Чон непременно пойдет следом и обязательно прокомментирует нахождение их двоих в непосредственной близости от него, он усаживается в кресло и привычно подбирает под себя ноги.

— Ты же не в отеле живешь, да? — спрашивает он альфу, осматривая такой же номер, как и у него.

— Нет, мы с Тэхён-и живем в городе Хаиль. Я родился там. В доме с отцом и его омегами.

— Почему их так много?

— В соответствии с законом ислама, альфе разрешено одновременно иметь до четырех супругов, — объясняет Хосок, усаживаясь в кресло напротив, на подсознательном уровне чувствуя, что Мина интересует кое-что другое, напрямую связанное с Чоном. Его возможный брак.

— Поняяяятно, — тянет Юнги, стараясь не встречаться глазами с Хосоком. Его взгляд рассеяно блуждает по комнате.

— Mahbubi, — негромко зовет Чон, — посмотри на меня.

— Мне это не интересно! — выпаливает Мин, выдавая себя с головой, и его щеки тут же окрашиваются ярким румянцем.

— Я не женат, — всё же говорит Хосок, с удовольствием наблюдая, как напряжение на лице Юнги сменяется облегчением. Попался! — А ты?

— Я? То же нет, — совсем тихо отвечает Юнги, — наверное, я карьерист.

— Ты голоден? — неожиданно меняет тему альфа.

— Нет.

— Почему не пошёл с цыплятами на крышу?

— Не захотел, — пожимая плечами, говорит Мин. Долго, обречённо выдыхает и еле слышно шепчет: — Там… там больно находиться. Из-за того, что ты мне рассказывал о своей семье, — замечая в глазах Хосока горькое сожаление, торопливо добавляет он. — Как в итоге получилось, что ты переехал в Саудовскую Аравию?

— После того, как отец снова появился в моей жизни почти двенадцать лет назад, я периодически приезжал сюда, — охотно делится Чон, в глубине души искренне радуясь тому, что Юнги сам идёт на контакт. — Мы с Тэхён-и окончательно перебрались в эту страну четыре года назад, когда началось строительство отелей. Школу он заканчивал здесь.

— Он, наверное, очень расстроился, что пришлось оставить дом и друзей?

— Это же Тэ! — закатывает глаза Хосок, — он даже в самой большой проблеме найдет кучу плюсов!

— Ты его очень любишь, да?

— Конечно, он же мой младший брат, моя кровь, — пожимает плечами Чон. — Разве ты не так же относишься к Чонгуку?

Юнги резко бледнеет. В этот момент они оба слышат стук в дверь, и Чон, не замечая паники в глазах Мина, идет открывать.

Альфа благодарит официанта на арабском и вносит в номер поднос с изящным фарфоровым кофейником, двумя кружками и тарелочками с финиками, орехами и цукатами.

— Ваш кофе, Господин Мин! — с улыбкой произносит он, устраивая поднос на журнальном столике между креслами. — Мы называем этот напиток кахва, он слегка отличается от классического кофе, за счёт специй, которые добавляют в него. А это — далла, — указывает он на кофейник и берет в руку чашку: — а это…

— Финджал, — дерзко перебивает его Юнги.

— Я смотрю, ты подготовился, — одобрительно кивает Хосок.

Он наливает немного напитка в чашечку и протягивает Мину.

— Как-то негостеприимно с твоей стороны, — поджимает губы Юнги, — здесь на два глотка!

— Нет, нет, — спешит оправдаться Чон, — это просто такая манера подачи.

— Ох, видел бы ты сейчас своё лицо, Хосок! — заливается звонким смехом Мин. Кофе в любом виде способен легко поднять его настроение. — Я вообще-то, как ты только что сказал, подготовился и знаю, что ты должен доливать понемногу, пока я не скажу, что достаточно!

— Вот ведь, зараза! — ухмыляется Чон, наливая и себе.

— Он без сахара! — пригубив напиток, снова возмущается Юнги.

— Больше ты меня, не проведешь, — смеётся в ответ Хосок, — если знаешь, как правильно подают кофе, должен знать, что сахар в него не добавляют!

— Знаю, поэтому нам принесли финики и цукаты, — кивая, благосклонно соглашается Мин.

Он снова делает небольшой глоток и блаженно прикрывает глаза. У Чона перехватывает дыхание, настолько великолепно выглядит Юнги. На его лице — безграничное наслаждение. На губах — капельки ароматного напитка, которые тут же жадно слизывает юркий язычок.

Интересно, если Хосок его сейчас поцелует, тот просто разобьет ему нос? Или добавит еще парочку переломанных рёбер?

Мин блаженно выдыхает, открывает глаза и протягивает чашечку Чону, чтобы тот добавил еще.

— Вкусно, — подводит итог Юнги.

— Я заметил, — откашлявшись, хрипло произносит Хосок, подливая горячий ароматный напиток.

Какое-то время в номере царит уютная тишина. Мин наслаждается долгожданной дегустацией, а Чон попросту тем, что Юнги находится так близко. Не кричит, не обвиняет, не бежит от него. Спокойно сидит напротив, периодически блаженно улыбаясь.

— Расскажи мне о короле, — нарушает затянувшееся молчание Мин, снова протягивая кружку. — Ты когда нибудь видел его в живую?

— Да, я лично знаком с ним, — кивает альфа.

— Прямо-таки лично? — вскидывает бровь Юнги.

— Мы с отцом владеем одной из немногих компаний, связанных с туристической деятельности, — отвечает Хосок. — И так как эта сфера достаточно молода в Саудовской Аравии, мы часто присутствуем на деловых встречах, касающихся туризма в стране.

— А ему сколько лет? Он женат? А где он живёт? — тараторит Мин, даже не пытаясь скрыть жгучий интерес.

— Королю — восемьдесят шесть лет, у него три жены, и живёт он, обычно, в загородном дворце. А здесь в Эр-Рияде у него столичная резиденция, где он ведет дела и принимает гостей. Хочешь, я отвезу тебя туда?

— Куда? — непонимающе переспрашивает Юнги.

— В резиденцию короля Саудовской Аравии. Мне надо забрать документы оттуда, я планировал это сделать с утра, пока вы будете собирать вещи…

— Подожди, подожди! — перебивает его Мин, — ты предлагаешь мне прямо сейчас посетить настоящий дворец?!

— Не хочешь? — с лукавой улыбкой интересуется Чон.

— Шутишь? Это моя мечта, — еле слышно отвечает Юнги, изо всех сил старясь не начать себя щипать, чтобы проверить не сон ли это.

— Считай меня вселенной, которая тебя услышала и будет исполнять твои желания, — подмигивает Хосок. — За двадцать минут справишься? — спрашивает он, поднимаясь, и сверяется с часами на экране телефона.

— Не могу поверить! — кричит Мин, выпрыгивая из кресла и крепко обнимая Чона за шею.

Прекрасно понимая, что у него есть только три секунды, до того, как Юнги поймет, что он сделал, Хосок крепко прижимает того к себе и вдыхает родной маслянистый аромат.

— Ну,.. эээ, если что, я буду отрицать. И ты это не докажешь! — смущенно бубнит Мин, выпутываясь из объятий. — Мне надо надеть гондуру? — переходит он на «ничего не было» тон.

— У тебя есть деловой костюм? — пытаясь не рассмеяться, спрашивает Чон.

— Есть, горничная даже погладила его вчера.

— Отлично! Иди принимай душ, одевайся и возвращайся сюда, я помогу с куфией.

***</p>

Почти через пол часа Юнги снова входит в номер Хосока. Тот уже одет в классический тёмно-синий костюм, на шее в тон ему галстук, на голове изыскано повязанный платок. Мин был прав — Чон выглядит потрясающе в любой одежде! Но не это заставляет его дыхание сбиться. Запах. Свежий, волнующий, кофейный. Влажный. Он чувствует, как брюки в паху становятся тесными и заставляет себя думать о людях в Судане, которые много лет незаслуженно голодают…

Хосок вынимает из резного низкого комода белоснежную арафатку, украшенную затейливой вышивкой, разворачивает Юнги лицом к зеркальной стене и набрасывает платок тому на голову.

— Зачем ты это делаешь? — хрипло спрашивает Мин, поймав в отражении пристальный взгляд альфы.

— Ты не можешь войти в королевский дворец без головного убора, — отвечает тот, элегантно переплетая концы.

— Нет, почему смотришь на меня так? Почему прикасаешься так?

Чон надевает сверху чёрный обруч, всё так же неотрывно глядя в глаза Юнги в зеркале.

— La`annani uhibbuka min ayyi shi`yta, mahbubi! — наконец, негромко произносит он.

— А, ну теперь всё понятно, — оборачивается к нему Мин, — это всё объясняет! Ты издеваешься?! — повышает голос он. — Ты прекрасно знаешь, что я не понимаю арабский!

— А говорил, что подготовился! — шутит Хосок. Но Юнги снова, как в ту ночь у бассейна, слышит в его голосе необъяснимую тихую грусть. — Нам надо поторопиться, хочу тебя кое с кем познакомить.

— Я надеюсь не с королём? — ошарашенно спрашивает Мин.

— Они круче короля, — подмигивает Чон, распахивая перед Юнги дверь.

***</p>

Если когда-нибудь кто-нибудь скажет Юнги, что побывал в настоящей восточной сказке, тот уточнит, был ли этот кто-то в настоящем королевском дворце в Саудовской Аравии. Потому что сейчас Мин чувствует себя именно в сказке, настолько нереальным всё кажется вокруг.

Он с открытым ртом разглядывает полы из итальянского мрамора и потолок с замысловатой резьбой. Столы и кресла из чистого золота. Хосок с нескрываемым удовольствием рассматривает потрясенное лицо Мина. В какой-то момент Чон не выдерживает и, легко прикасаясь к подбородку последнего, прикрывает его рот.

— Я выгляжу идиотом, — смущенно произносит Юнги.

— Ты выглядишь сногсшибательно, — улыбается ему Хосок.

Пользуясь тем, что в коридорах кроме них никого нет, близко наклоняется и еле слышно шепчет:

— И очень аппетитно!

Мин ловит искры неприкрытого желания в его глазах, в его словах, в насыщенном природном аромате. Он неосознанно мажет языком по вмиг пересохшим губам.

— Спрячь его, — хрипит Чон, прикрывая глаза, — иначе я прямо здесь и сейчас нарушу еще один пункт нашего договора.

Юнги — на краю обрыва. Он может сейчас сделать шаг назад, оставить всё как есть, продолжать бегать и прятаться от Хосока. И обманывать. В первую очередь себя.

Три удара бешено скачущего сердца — и он прыгает, уверенный, что внизу его подхватят сильные руки альфы.

— Я хочу, чтобы ты меня поцеловал, — еле слышно шепчет он, прекращая никому не нужную борьбу с самим собой. Мин больше не хочет притворяться. Не видит смысла. И это не его омега просит о поцелуе. Это он сам, до дрожи в коленках, снова отчаянно желает почувствовать вкус губ мужчины рядом с собой.

Неожиданно позади них распахиваться двустворчатые двери. Чон, не расслышав тихие слова Мина, резко отстраняется и поворачивает голову в сторону молодой невероятно красивой женщины.

— Здравствуй, Лейла, — чтобы Юнги не чувствовал себя лишним, на английском языке почтительно произносит он.

— Сайид, слава Аллаху, ты здесь! Мы уже собрались ехать домой, — мелодичным голосом восклицает она, целуя Хосока в щёку.

« — Что за сука только что облизала нашего альфу?! — рявкает омега. — Расстрелять!»

Мин, пытаясь скрыть жгучую неприязнь, рассматривает незнакомку. Она выше его ростом, почти такая же, как Чон, стройная и грациозная, одетая в яркую абайю<span class="footnote" id="fn_32384027_0"></span> изумрудного цвета и хиджаб<span class="footnote" id="fn_32384027_1"></span>. Она переводит взгляд на Юнги. Её элегантные темные брови тут же слегка хмуряться, в глазах цвета топленого шоколада проскальзывает пренебрежение, на пухлых чувственных губах расползается ехидная ухмылка.

От игривого беззаботного настроения Хосока не остаётся и следа, когда он замечает её реакцию на присутствие Мина.

— Aihtiram!<span class="footnote" id="fn_32384027_2"></span>— с угрозой в голосе рыкает он, окидывая её гневный взглядом.

Женщина тут же виновато опускает глаза.

— Лейла, позволь представить тебе Мин Юнги, он является руководителем группы студентов, которых принимает наша кампания для инспекции отелей, — отрывисто говорит Чон.

— Добро пожаловать в Саудовскую Аравию, — кроткий ответ.

— Добрый вечер, — кланяясь, здоровается Мин, не до конца понимая, что произошло.

— Юнги, это моя мачеха, третья супруга отца, — переводит на Мина взгляд Хосок и, замечая его глазах замешательство, негромко произносит на корейском: — Всё хорошо, беспокоиться не о чем.

— Они ждут, — подаёт голос женщина, всё так же глядя в пол.

— Пойдем, — зовёт Хосок, — познакомлю тебя со своими мальчишками.

— Что случилось? — еле слышно шепчет Юнги, когда они входят в большую, ярко освещенную комнату, напоминающую детскую игровую.

— Я никогда никому не позволю относиться к тебе без должного уважения! — многозначительно произносит Чон на корейском, неотрывно глядя в глаза Мина, — ни на этой земле, ни в любом другом месте планеты!

Юнги становится трудно дышать. Это не тот Хосок, которого он знает с пятнадцати лет! Или это один и тот же человек, просто Мин не видел или никогда не хотел видеть его таким. Внимательным, заботливым, защищающим своё. И желанным.