Часть 2. Никогда не верьте зеркалам. (1/2)

5 лет назад.</p>

Юнги чувствует ее приближение. Уже несколько дней его настроение скачет. Беспокойство и раздражительность время от времени сменяются безудержным весельем. Повышенный аппетит на фоне постоянной тошноты сводит с ума. Поясницу тянет. Соски набухли и ноют, требуя прикосновений. Она уже близко. Она, буквально, дышит в спину.

Устав от сочувствующих взглядов папы, который метался вокруг сына, не зная как помочь, Юнги поздно вечером сбегает в фитнес-клуб, что бы хоть как то отвлечься и физическими упражнениями подавить просыпающиеся гормоны.

В беспроводных наушниках негромко играет японская фоновая музыка без слов. В руках верная подруга — катана, которую он привез из страны восходящего солнца, куда ездил четыре года назад в свой первый рекламно-информационный тур. После этой поездки у первокурсника Мина появилась еще одна страсть, помимо туризма, — восточные единоборства. Он интересовался всем, начиная от айкидо и джиу джитсу, заканчивая танцами с мечом. Последнее помогало ему достичь некого баланса и успокоить беснующийся организм в такие дни, как эти.

Он грациозно двигается, раскинув руки в стороны. В правой руке рукоять катаны. Описывая небольшие круги, неспешно вращается, прикрыв глаза. Скользит голыми изящными ступнями по мягкому покрытию пола. Чуть присев, сразу же выпрямляет ноги, вскидывая руку с катаной над головой. Острие со свистом разрезает воздух. Его ступни уверенно меняются местами. Вперед, назад. Он перемещает ладонь левой руки на рукоять к правой и начинает быстро вращать запястьями, описывая катаной знак бесконечности. Поверхность металла ярко вспыхивает под лампами в зале и отражается в зеркалах. Юнги вскидывает руки вверх, крепко удерживая меч, встает на носочки, медленно поднимает правую ногу, прижимая колено к груди и замирает в таком положении. Делает резкий выпад ногой, которая до этого была согнута и вытягивает носок другой. Снова выпрямляется и начинает вращаться.

Катана поет в его руках. Каждое движение, каждый поворот, каждый взмах японского меча продиктованы желанием выплеснуть боль и горечь от того, что он не такой, как все. Он подпрыгивает, уклоняется, приседает. Взмахивает руками как крыльями, но разве он сможет взлететь?

Все движения очень привычны для него, одно переходит в другое. Ему не нужно думать о них, они давно овладели гибким стройным телом. Стали привычными и естественными, как умение ходить и дышать. Мин вытягивается в струну и замирает. Аккуратно опускает катану на пол, и, не открывая глаз, срывает с себя насквозь пропитанную потом майку, отбрасывает куда то в сторону и снова поднимает японский меч.

Музыка нарастает. Юнги больше не танцует, его движения перестают быть плавными и грациозными. Дыхание учащается, он рассекает воздух лезвием, чтобы побольнее ударить, сокрушить, истребить то, что не позволяет дышать полной грудью, что съедает изнутри, гниет, поражая сердце и душу. Непримиримую всепоглощающую ненависть к себе.

Он разворачивается на сто восемьдесят градусов, «нанося удар», и резко распахивает глаза.

— Разве родители не говорили тебе, — негромко произносит молодой высокий альфа, глядя на острие катаны, которое застыло пред его носом, — что маленьким омежкам опасно играть с такими острыми игрушками?

Юнги быстро вынимает наушники. Он мог бы поспорить, что слышит в его голосе восхищение, если бы перед ним не стоял его самый противный и несносный бывший одноклассник, с которым, как Мин надеялся, он навсегда попрощался почти пять лет назад, окончив школу.

— Чон Хосок! Твою мать! — выдыхает он, стараясь купировать разрастающееся чувство брезгливости. — Что ты тут делаешь?

Это был, наверное, единственный человек, не считая отчима, которого он искренне и слепо презирал.

Юнги познакомился с ним в 15 лет, когда начал учиться в средней школе в Сеуле. Хосок был, как и он, старше одноклассников на два года. По какой причине он пошел в школу позже остальных детей, Мин не знал и знать не хотел.

Чон обладал изощренным чувством юмора. Так можно было бы описать его поведение сейчас, когда они стали старше. А по факту, Хосок постоянно издевался над худеньким невысоким парнем.

Он мог вылить ему на брюки йогурт в районе паха, а потом громко хохотать над ним в компании своих прихвостней:

— Ай-яй-яй, Мин Юнги! Маленький омежка обкончался?!

Чон мог подойти и невзначай похлопать по спине опешившего парнишку, а потом выяснялось, что Хосок приклеил ему на спину лист бумаги с надписью: «Сосу бесплатно» и внизу номер телефона Юнги.

А перед выпускным разместил на сайте школы его фото. На лице яркий макияж, с помощью фотошопа пририсованная огромную грудь. И под фотографиями слова: «Самый доступный омега».

Мин стойко переносил издевательства, считая дни до окончания школы, искренне веря, что судьба больше не сведет его с этим уродом.

— Я владелец этого заведения, — пожимая плечами, отвечает Хосок.

Это как же Юнги нагрешил в прошлой жизни, и как так сошлись звезды в настоящей, что в огромном Сеуле, во втором часу ночи он оказался в круглосуточном фитнес-клубе, хозяином которого является Чон, мать его, Хосок?! И этот самый владелец, стоял сейчас перед ним, с хищной улыбкой разглядывая его обнаженную и блестящую от пота грудь.

Два дня назад у Хосока начался гон. Гаптофобия делила потенциальных партнеров для секса на тех, кто раздражал и тех, кто вызывал тошноту. Омега, с которым он обычно проводил гон, был в отъезде, и Чон глушил желание трахаться подавителями. Днем он прятался в своей квартире, время от времени снимая напряжение старым добрым способом, а вечерами приходил в фитнес-клуб, чтобы расслабить ноющие мышцы с помощью воды в бассейне.

Но этой ночью, направляясь в одних шортах через зал с зеркалами в раздевалку, Чон заметил стройную изящную фигуру омеги, в котором безошибочно узнал своего бывшего одноклассника. Он замер в двух метрах от него, чувствуя яркий маслянистый запах лесного ореха. Он казался таким аппетитным, что Хосок даже ощутил вкус фундука на языке. Рот мгновенно наполнился слюной.

Спина Юнги блестела. Резинка спортивных штанов на пояснице была мокрой от пота. Хосок не мог упустить возможность снова поиграть с привлекательным омегой.

— Я ухожу, — сообщает Мин.

Он вкладывает катану в сую<span class="footnote" id="fn_32198153_0"></span>, подхватывает мокрую майку и уже разворачивается в сторону выхода, когда слышит за спиной слова, произнесенные, не иначе, как Змеем-искусителем:

— Не хочешь сразиться с чемпионом?

Юнги медленно оборачивается. У него остались считанные часы, если не минуты, до ее начала. Но за четыре года он не встретил ни одного человека, который не то, что бы знал, что такое иайдо<span class="footnote" id="fn_32198153_1"></span>, но и вообще понимал, что из себя представляет японский меч.

— На чем будешь драться? — вскидывает бровь Мин. — На бамбуковых палочках для кимчи?

— У меня есть кое-что поинтереснее, — интригует Хосок, двигаясь спиной к служебным помещениям, — только не уходи, пожалуйста!

Мин застывает в центре зала. Не может быть! В лексиконе Чона есть такое слово, как «пожалуйста»? Ну хорошо, он подождет, оценит его перочинный ножик, снисходительно поржёт над ним, а потом поедет домой… Где снова встретится с папиным взглядом, полным сожаления.

Юнги устало прикрывает глаза. Ему надо уезжать прямо сейчас. В ближайшее время он перестанет себя контролировать.

— Защищайся, — слышит он насмешливый голос и резко разворачивается, автоматически вынимая катану из ножен и прикрываясь от удара.

Два лезвия встречаются с пронзительным звуком. В воздухе рассыпаются и, отражаясь в зеркалах, тут же гаснут ослепительные яркие искры.

— Аравийский церемониальный меч! — с восхищением выдыхает Юнги, не замечая, что Хосок прижимается к нему пахом слишком близко.

— Ну так мой член еще никто не называл, — подмигивает Чон, отступая на пару шагов.

Мин закатывая глаза, медленно отходит назад. Неотрывно глядя в глаза Хосока, он принимает боевою стойку. Слегка приседает на широко расставленных ногах и поднимает катану над головой. Считает про себя до трех и срывается на бег, занося удар. Чон резко ныряет вниз, сбивая Юнги с ног. Тот перекатывается через голову, опираясь на локти, и подскакивает на ноги, готовый снова нападать.

— Прими смиренно поражение и опустись передо мной на колени, самурай, — медленно произносит Хосок, играя бровями.

— Все может быть, — отвечает Мин, начиная обходить Чона, — но сначала моя катана оставит след на твоей шее.

— Температура в зале повысилась или ты начинаешь гореть, mahbubi? — проникновенно спрашивает Хосок, вращая перед собой меч.

Юнги вскидывает катану, готовый к защите, но альфа неожиданно падает на колени, замахиваясь на ноги Мина. Тот резко подпрыгивает, уходя от удара, и снова грациозно, как кот, приземляется на мягкий пол.

— Нечестно играешь, Хосок, — пытаясь восстановит дыхание, произносит Юнги.

— Но такая игра еще больше заводит, не так ли? — медленно произносит Чон и поднимается на ноги.

Мин и сам не понимает в какой момент они перестали обсуждать бой. Их сбивчивое дыхание и лоснящиеся от пота тела уже давно перешли на только им понятный диалог. Они кружат друг напротив друга как охотник и жертва. Но кто из них охотник? И так ли унизительно другому оказаться пойманным в сети?

Юнги слегка выпадает из реальности, когда его поясницу простреливает невыносимая острая боль. Надо убираться отсюда!

Чон резко подскакивает сзади, применяя локтем удушающий захват.

Но Мина бесполезно лишать остатков кислорода, рядом с Хосоком он сам забывает дышать.

— Сдайся, mahbubi! — жарко шепчет ему альфа. — Я больше не хочу драться.

Насыщенный аромат кофе, исходящий от Хосока, забивает легки Юнги, пьянит. Мин слегка наклоняет голову вперед, как будто принимая поражение, и когда Хосок ослабляет захват, резко ударяет макушкой по его носу. Несильно, так чтобы вынудить отпустить. Чон, ухмыляясь, отпускает шею Юнги и делает шаг назад. Он вскидывает руку, проверяя нос на наличие крови.

— Не переживай, Хосок, — пытаясь отдышатся, иронично произносит Мин, — из-за меня у тебя может кровоточить только сердце.

— Звучит, как угроза, — отвечает Чон и на его губах расползается плотоядная ухмылка, — а ты не боишься, что именно твое сердце будет поражено мной?

Он резко вскидывает руку с мечом, уверенный, что Юнги сможет вовремя среагировать, но поясницу того снова простреливает боль, и он, замешкавшись на пару мгновений, не успевает отклониться. Острие наконечника неглубоко вспарывает бледную кожу под левым соском. Чон застывает. В нем нет ни капли сожаления или сочувствия. Он чувствует лишь неудержимую, всепоглощающую жажду прикоснуться к ранке губами и попробовать кровь омеги на вкус.

Глядя на алые струйки, которые лаская его живот, скатываются к резинке спортивных штанов, Мин поджимает губы. Его соски начинают ныть и пульсировать. Он медленно поднимает глаза на альфу. В данный момент он всем своим существом чувствует перед собой альфу. Его жадный взгляд, его глубокое быстрое дыхание, его запах.

Катана падает на пол. Юнги поднимает руку и тянется дрожащими пальцами к влажной груди напротив. Туда, где неистово бьется сердце Хосока. Неожиданно для Чона он крепко сжимает ладонь в кулак и, размахнувшись, бьет в цент грудины. У Хосока происходит спазм дыхательных путей. Но он продолжает крепко стоять на ногах, все так же прямо глядя в глаза напротив. Мин тут же ударяет снова, возвращая тому возможность дышать.

— Охренеть! — хрипло произносит Чон, отбрасывая меч в сторону. — У меня, кажется, дыхание перехватило от твоей красоты.

И без предупреждения прыгает на Юнги, роняя его на пол. Наваливается сверху, прижимаясь к тому налитым кровью членом. Игры закончились. Хосок уплотняет свое биополе альфы, чтобы подчинить омегу под ним, заставить сдаться.

Мин хватает рукоять катаны, крепко сжимает коленями бедра Чона и, перекатываясь вместе с ним, укладывает того на лопатки, оказываясь сидящим сверху.

— Ты на кого свои феромоны распыляешь, сука? — рычит Юнги, уплотняя свою энергию альфы, и приставляет к горлу Хосока катану.

Мозг Чона дает сбой и он зависает. Глаза хаотично бегают по искаженному злостью лицу. Хосок замечает, что волосы на затылке Мина встали дыбом. Перед ним альфа!

Два биополя сталкиваются, искрят, посылая по разгоряченным телам разряды тока. Между их губами два сантиметра, между острым клинком и шеей Хосока — тоже два. Чон рвано выдыхает и, насаживаясь на острие японского меча, яростно припадает к алым приоткрытым губам.

Чон, не углубляя поцелуй, поднимает руку и кладет на ладонь Мина на рукояти катаны. Пальцы Юнги расслабляются. Хосок медленно отодвигает в сторону меч, который продолжает разрезать его кожу под кадыком, и отбрасывает в сторону.

Это даже не поцелуй, они просто прижимаются ртами, глубоко дыша и продолжая смотреть в глаза друг другу.

Чон отрывает свои губы от губ Мина, крепко хватает его за талию, снимая с себя. Юнги не успевает среагировать, когда Хосок молниеносно подскакивает на ноги и, взвалив Мина на плечо, уверенной походкой идет в сторону лифтов.

— Куда??? — орет Мин, со всей силы ударяя Чона по обнаженной спине кулаком, — это похищение, придурок!

Хосок на ходу поворачивает голову в сторону бедер Юнги и вгрызается в его ягодицу зубами.

— Козел, мудак, гондон, — верещит Мин, пытаясь выскользнуть из мертвой хватки. — Там моя катана!

— Оба меча в мой кабинет, — четко произносит альфа, поднимая взгляд на камеру.

— Замечательно, здесь еще и камеры есть! — стонет Юнги.

Чон, игнорируя последнюю реплику Мина, входит в зеркальную кабинку, вставляет пластиковую карту в специальный разъем, нажимает кнопку и опускает Юнги на пол. Ноги Мина дрожат.

— Я не желаю спать с тобой, ты меня не привлекаешь, от слова совсем! — кричит он в лицо Чона.

— Это ротик надо срочно чем-нибудь заткнуть! — рычит Хосок, толкая Юнги спиной к стенке лифта.

— Только попробуй! — рявкает Мин, упираясь ладонями в грудь Чона. — Я откушу твой микроскопический писюн, кретин!

Хосок резко опускается на одно колено, оттягивает резинку спортивных штанов Юнги и высвобождает колом стоящий член.

— А ты наглый обманщик! — возбужденно шепчет он, опаляя дыханием яркую головку. — Мне даже страшно представить, как он увеличится в размерах, когда ты меня захочешь!

— Мы не вместе, я с ним не знаком, — уже хнычет Мин, откидывая голову на зеркальную поверхность.

Он обманет в первую очередь себя, если произнесет вслух, что хочет, чтобы Чон остановился, но его время на исходе, ему срочно нужно домой. А Хосок снова давит своей энергией альфы, требуя подчинения другого альфы, и Юнги сдается. Он отказывается анализировать возможные последствия. Вряд ли его мозг сейчас вообще понимает значение глагола «анализировать».

Чон касается губами сочащуюся предэякулятом головку. Юнги закрывает глаза, сцепляя зубы. Затуманенная похотью голова не контролирует действия рук. Мин зарывается мелко подрагивающими пальцами в волосы Хосока, притягивая ближе.

Чон проводит языком между складками уретры, слизывая как божественный нектар вязкое предсемя. Легкими поцелуями спускается к основанию и втягивает в рот аккуратные яички. Снова мажет шершавым влажным языком вверх и накрывает горячим ртом головку.

Юнги протяжно стонет. Скользящие, чувственные прикосновения настолько новы для него, что он даже не может определить хорошо ему или плохо. Но то, что они необходимы ему сейчас, он понимает безошибочно.

Хосок насаживается на его член, принимая глубоко в горло. На периферии сознания, он слышит хриплые, невнятные звуки. Но он делает это в первую очередь для себя. Пытается утолить дикую жажду попробовать на вкус. Его голова быстро двигается, язык во рту кружит вокруг головки. Он притягивает бедра Мина ближе и утыкается носом в его лобок, вдыхая аромат влажных волос. Напрягает щеки, стараясь прочувствовать губами каждую пульсирующую венку. Отклоняется и снова насаживается, расслабляя горло. Ладонь Юнги соскальзывает на его шею, туда где продолжает кровоточить неглубокий порез, и его захлестывает еще большее возбуждение, когда он чувствует под кожей Чона, свой быстро двигающийся член.

Лифт негромко пикает, оповещая о прибытии на нужный этаж. Хосок с пошлым влажным звуком выпускает изо рта член Мина, выпрямляется и, подхватив Юнги под ягодицы, резко поднимает вверх. Мин машинально скрещивает лодыжки на его бедрах. Ему уже все равно, куда его несут, лишь бы донесли скорее и продолжили то, на чем они остановились. Он с остервенением трется членом о крепкий пресс Чона, задевает его соски своими. Слегка подпрыгивает при каждом шаге, тем самым увеличивая интенсивность трения. Боль в пояснице становится неожиданно приятной. Низ живота напрягается и сладко тянет. Юнги, не контролируя свои действия, продолжает хаотично дергаться в крепких руках Хосока. Его голова как маятник поворачивается из стороны в сторону, губы мажут по губам Чона. Дыхание на мгновение перехватывает и он изливается между их горячими животами.

— Ты кончил, mahbubi, — хрипло шепчет Хосок, аккуратно укладывая Мина спиной на прохладные простыни.

От того что слова звучат не как вопрос, а как явное утверждение, Юнги теряется, краснеет, его глаза бегают по спальне в темных тонах, руки тянуться к опавшему члену, чтобы спрятать его за непроницаемой тканью спортивных брюк.

Хосок перехватывает его запястья и поднимает над головой.

— Ты куда собрался? — вскидывая бровь, интересуется он.

— Отпусти меня, — хриплым голосом просит Мин, — мне нужно в душ.

— Хочешь помыть свою попку для меня? — с хищной улыбкой спрашивает альфа.

— Мечтай дальше, идиот, — шипит на него Юнги, — мне надо смыть сперму!

— Ты слишком много болтаешь! — устало закатывает глаза Хосок. — С этого момента ты можешь говорить: «Да, мой господин!», «О, Боже, мой господин!» и «Глубже, мой господин!»

— Иди в жопу, мой господин! — орет Мин.

— Прозвучало как приглашение, которым я обязательно воспользуюсь!

Когда до Юнги доходит, какую глупость он сморозил, контроль окончательно покидает его. Чон крепко удерживает его руки, и Мин, изловчившись, пинает его, пытаясь попасть между ног. Рычит и со всей силы кусает в плечо.

— Поаккуратней, mahbubi, — смеется Хосок, слегка отстраняясь. — Мы не так близко знакомы, чтобы ты ставил мне метку.

— Я прошу тебя, я весь грязный, — меняя тактику, указывает глазами на сперму на своем теле Юнги, — отпусти.

Только одна отчаянная мысль бьется в его голове — бежать!

Чон несколько томительных мгновений разглядывает белесые капли, затем опускает голову к животу Мина. Он прикасается языком к жемчужным разводам и слизывает их. Юнги будто током бьет. Хосок поднимается выше и натыкается взглядом на порез. У него срывает тормоза. Он цепляет зубами тонкую затянувшуюся корочку и припадает к ране губами, высасывая кровь. Мину кажется, что он вот-вот потеряет сознание, в голове шумит, сердце неистово грохочет, рискуя разорвать грудную клетку. И он признает поражение. Хосок как альфа сильнее его. Мин покоряется его воле, не догадываясь, что сильный бесстрашный альфа Чон Хосок сам смиренно покорен.

Находясь в коконе лихорадочного возбуждения и неуправляемых эмоций, Юнги не сразу замечает, как тот застегивает на его запястьях широкие кожаные наручники.

Мин дергается всем телом, моментально трезвея. От болезненных воспоминаний, его начинает трясти.

— Тише, mahbubi, тише, — нежно шепчет Хосок в дрожащие чувственные губы, — я не сделаю тебе больно.

И Юнги так отчаянно хочется верить. Он закрывает глаза и откидывает голову, когда чувствует на своей шее легкие поцелуи. Хосок прижимается к истошно-пульсирующей венке и слегка прикусывает ее зубами. Он оставляет на бледной коже яркие засосы и синяки, что бы тело Мина помнило, кому принадлежало этой ночью.

Одним четким движением срывает с него спортивные штаны, попутно отмечая, что тот без белья. Отбрасывает их в сторону. Потом внезапно переворачивает и, потянув за талию, ставит на колени.

Юнги резко втягивает воздух через нос, когда ощущает первое прикосновение горячего языка к пояснице. Хосок широко раскрывает половинки ягодиц и целует розовое тугое колечко. Мин кричит, уткнувшись лицом в подушку. Его пальцы мертвой хваткой стискивают шелк простыней. Он продолжает сопротивляться, пытается отстраниться, но Чон крепко удерживает его бедра на месте. Хосок кружит языком вокруг ануса, посасывает нежный вход, заставляя Юнги мелко дрожать. Берет в одну руку яички Мина и начинает их массировать. Пикантные ласки больше не вызывают у Юнги страха и он сам, не контролируя свои действия, начинает нетерпеливо насаживаться на твердый горячий язык Чона.

Хосок отрывается от бедер Юнги и, облизнув указательный палец, приставляет его к сжатому колечку. Проникает внутрь на половину фаланги, внимательно наблюдая за реакцией Мина. Тот замирает на мгновение, его стеночки крепко обхватывают влажный палец. Чон чувствует, как жарко и тесно внутри Юнги.

— Кто-нибудь уже делал это с тобой? — ласково интересуется Хосок, поглаживая другой рукой твердый член Мина.

Юнги смущенно кивает в подушку. Но те далекие воспоминания стираются под нежными прикосновениями Чона. И, чувствуя, как тот продвигается глубже, Мин глухо шепчет, не поднимая головы:

— С тобой по-другому.

— Что ты имеешь ввиду, когда говоришь «по-другому»? — хрипло спрашивает Хосок, томительно медленно двигая обеими руками.

Юнги не может найти подходящего слова, чтобы описать то, что он ощущает в данный момент, но его протяжный звонкий стон отвечает за него.

— Не уверен, что понял правильно, — не может удержаться Чон, чтобы не пошутить.

Он наклоняется над ягодицами Мина, пуская изо рта тонкую струйку слюны, втирает ее в розовое колечко и проталкивает второй палец. Юнги рычит, его спина выгибается в пояснице.

— Закрой свой чертов рот, Чон Хосок! И не останавливайся, пожалуйста, не останавливайся! — угрожающе шипит он, вызывая у того низкий грудной смех.

Эти звуки отдаются вибрацией где-то внизу живота Мина, его член пульсирует, с головки капают прозрачные вязкие капли и впитываются в темную простынь между его широко расставленных коленей.

Хосок аккуратно вынимает пальцы, снова переворачивает Юнги на спину и устраивается между его широко разведенных ног.

— Ты меня не отпустишь, да? — спрашивает Мин, пытаясь восстановить дыхание, и поднимает глаза на Чона.

— Если ты действительно хочешь уйти, уйди сейчас, — хрипло отвечает он.

Но в его взгляде столько жажды, столько яростного желания, что Мин понимает — точка невозврата пройдена. Его место — в этих крепких красивых руках.

— Не дождешься, — с вызовом произносит Юнги и, желая подразнить Хосока, выдыхает ему прямо в губы: — мой господин!

Глядя то в соблазняющие глаза, то на соблазнительные губы, Хосок теряет рассудок. Он агрессивно нападает на рот Мина, до крови кусает его язык и тут же ласково оглаживает своим, без слов извиняясь за несдержанность.

— Подожди, — стонет Юнги, отстраняясь от его губ.

Чон мажет поцелуем по его щеке и перемещается к шее, оставляя там влажную дорожку.

— Хосок, подожди, — негромко кричит Мин.

— Я достаточно долго ждал, mahbubi! — рычит Чон, продолжая ласкать языком мокрую от пота шею Юнги, — я хотел тебя еще в зале с зеркалами! Я предлагал тебе уйти, ты сам принял решение остаться!

— Я не уйду, — уверяет его Мин, заставляя Чона поднять на него дикий взгляд, — прошу, развяжи меня.

— Ты снова начнешь драться, — отказывает ему Хосок.

— Не начну, — мотает головой Юнги, с мольбой глядя тому в глаза, — я хочу прикоснуться к тебе. Мне это нужно сейчас. Пожалуйста.

Где-то на подкорке его мозга он понимает, что не может, не должен и <s>не хочет</s> всего этого, но сопротивляться обжигающему желанию он уже не в силах.

Чон переводит взгляд на запястья в наручниках и облизывает вмиг пересохшие губы. Затем тянется над головой Мина и отстегивает металлические зажимы. Юнги освобождает слегка онемевшие руки, кладет их на пояс спортивных шорт Хосока, медленно скользит по бокам вверх и, оглаживая скульптурную грудь, задевает соски большими пальцами, срывая с губ альфы долгий стон.

— Вот так намного лучше, — с благодарностью улыбается Юнги.

Чон припадает к его губам, пробуя на вкус заразительную улыбку. Он снова пытается укусить шустрый язычок, но Мин, уже знакомый с правилами игры, резко отстраняется и всасывает в рот мочку уха Хосока. Он цепляет пальцами резинку его шорт и медленно спускает с крепких бедер. Твердый член выскальзывает из плотной ткани и негромко бьется о живот Чона. Тот скатывается с Юнги, быстро избавляется от ставшего ненужным предмета одежды и тут же возвращается обратно, снова укладывается на Мина сверху.

— Я альфа, — выдает он, красноречиво глядя Юнги в глаза, — и ты первый альфа в моей постели. И чтобы между нами не осталось больше вопросов и недопонимания, я заявляю тебе со всей ответственностью, что я собираюсь тебя трахнуть!

— Да ладно! — выдыхает Мин, изо всех сил пытаясь сдержать смех. — Я думал, ты не для этого меня сюда притащил.

— А для чего по-твоему? — теряется Хосок.

От крайней степени возбуждения кровь шумит у него в ушах и он не может распознать игривую интонацию.

— Ну не знаю, — рассуждает Юнги, подняв глаза к потолку и постукивая указательным пальцем по щеке, — я думал, ты хотел показать мне свой пентхаус или у тебя сохранились какие-то интересные фото из нашей школьной жизни.

— Ты издеваешься?! — рычит Чон, с силой вжимаясь своим твердым членом в не менее твердый член Мина. — Ты сюда на встречу выпускников пришел что ли???

Юнги прячет лицо на его шее. Ему уже не хочется смеяться. Хосок начинает двигаться на нем, головка его члена задевает влажную головку Мина.

— Чон, ты слишком много болтаешь, — стонет Юнги, так крепко вцепляясь пальцами в широкие нависающие сверху плечи, так сильно, что на них остаются полумесяцы от ногтей, — если ты сейчас не войдешь в меня, тебя трахну я! Как ты недавно заметил, я тоже альфа!

Хосок, так быстро обильно сплевывает на ладонь и размазывает слюну по члену, что Мину даже кажется, что его угроза напугала Чона. Он уже хочет съязвить по этому поводу, когда Хосок одним плавным движением входит в него. Все слова моментально вылетают из головы Юнги. Он широко распахивает глаза, хватая ртом вмиг ставший наэлектризованный воздух. Чон начинает медленно двигаться. Мин яростно вгрызается в его плечо, но на этот раз Хосок не отстраняется, позволяя Юнги изучать свое тело. Он ловит себя на мысли, что прикосновения Мина, несмотря на то что, они горячие и настойчивые, не обжигают и не причиняют боль. Он, продолжая скользить в узкой пульсирующей дырочке, закидывает колено Юнги себе на плечо, слегка перекатывается набок и, меняя угол проникновения, задевает чувствительную железу внутри Мина. Тот глубоко и часто дышит. Лишенный тепла тела Хосока, он тут же чувствует на груди и животе прохладный воздух, который сразу разгоняет горячая ладонь Чона. Хосок больше не сдерживается, он быстро вбивается в широко расставленные бедра Юнги, так что член последнего постоянно шлепает по животу. Мин протягивает руку и крепко обхватывает его ладонью, двигает ее вверх и вниз в такт ритмичным движениям Чона. Хосок кладет свои пальцы сверху. Точно так же, как накануне положил свою руку на ладонь Юнги, которая крепко сжимала рукоять катаны в зале с зеркалами. Их глаза встречаются, и волнующее воспоминание о том горячем моменте заставляет их сердца неистово биться в грудных клетках. Мин кусает пересохшие губы, и Чон тут же увлажняет их своим языком, утягивая Юнги в настойчивый пылкий поцелуй. Они так же неотрывно смотрят в глаза друг друга, ни на секунду не прерывая зрительный контакт. Мин накрывает щеку Хосока ладонью, чтобы притянуть его ближе, но Чон отрывается от губ Юнги. Пальцы Мина соскальзывают в его горячий рот, и Хосок тут же начинает их жадно сосать. Он напрягает щеки и задевает подушечки пальцев языком. Юнги кажется, что он чувствует эти прикосновения на своем члене. Потому что Чон делал то же самое, пока они поднимались в лифте. Хосок цепко удерживает взгляд Мина и уплотняет биополе альфы. У Юнги перехватывает дыхание. По его телу проходит мучительная судорога и он кончает, все так же неотрывно глядя в глаза Хосока. Их ладони слипаются от спермы, что раз за разом выстреливает из члена Юнги. Их взгляды продолжают прожигать друг друга, когда движения Чона становятся хаотичными, и он догоняет Мина, выходя из него, и кончает тому на живот, смешивая их сперму.

Хосок нежно целует дрожащее колено Юнги, снимает его со своего плеча и падает на спину, прикрывая глаза.

— На моем телефоне, на цифре «один» номер младшего брата, — хрипло шепчет он, пытаясь восстановить дыхание, — если у меня сейчас остановится сердце, mahbubi, набери ему.

Мин поворачивается на бок и кладет руку на его горячую грудь, чувствуя под ладонью бешеные неровные удары.

— Почему ты называешь меня так? Это на каком языке? — негромко спрашивает Юнги, шагает по шее Чона пальцами и зарывается в непокорные слегка вьющиеся волосы.

— На арабском, — отвечает Хосок, опуская руку Мина к губам, и целует хрупкое запястье.

Юнги недоверчиво хмыкает.

— Арабский является государственным языком в стране, в которой я родился. И до девяти лет я разговаривал исключительно на нем. Это мой родной язык, — с улыбкой поясняет Чон, и Юнги слышит в его голосе нотки ностальгии.

— Я тоже одержим одной арабской страной, — негромко произносит Мин. — Я с детства мечтаю побывать в Саудовской Аравии.

— Почему именно в Саудовской Аравии? — переводит на него заинтересованный взгляд Хосок, но Юнги не замечает его, пряча лицо на плече мужчины.

— Я узнал о ней в тринадцать лет и с тех пор болею ею. Она, буду-то магнитом, притягивает меня, — с грустью отвечает Мин.

— Твое сердце болит при мысли о ней, — говорит Чон и поднимает пальцем подбородок Юнги, заставляя посмотреть себе в глаза.

— Я чувствую вот здесь, — уверенно отвечает Мин, прикладывая руку к груди, — там есть то, что заставит мое сердце исцелиться.

— Кто сделал тебе больно, mahbubi? — шепчет Хосок, наклоняясь к лицу Юнги.

Мин мягко притягивает голову Чона ближе, приникает к чувственным губам и проводит по ним языком. Хосок тут же отвечает на робкие прикосновения, впиваясь в рот Мина.

— Только не кусайся, пожалуйста, — просит тот, на мгновение отрываясь от желанных губ и сразу же снова накрывает их своими.

— И это мне говорит тот, кто за эту ночь не один раз уже вонзил в меня свои зубки, — улыбается в поцелуй Чон.

— Нельзя?

— Можешь меня всего съесть, твой аппетит возбуждает меня.

— Всего-всего? — вскидывает бровь Юнги.

Хосок кивает. Когда Мин на него так смотрит, он забывает все слова и готов согласится на что угодно. Юнги скользит по его телу вниз, пока его голова не оказывается напротив члена Чона, спокойно лежащего на бедре.

— Только не аравийский меч! — кричит Хосок, пытаясь прикрыть руками пах.

— Ну он сейчас не очень-то похож на грозное оружие, — смеется Мин.

— Да, совсем непохож, — ухмыляется Чон.

Юнги какое то время с интересом изучает его член. Этот совсем другой.