Часть 11 (1/2)
Она видит пустыню. Не обжигающую, а будто укутывающую своим теплом, точно одеялом, но по-пустынному безжизненную, одинокую на много километров вокруг — лишь потрескавшийся без воды песок да камни от её ног до самого горизонта, куда ни повернись. Какой-то частью сознания Макс понимает, что так не может быть, что в этой пустыне что-то неправильно, но ощущение жажды слишком реальное, затягивающее, туманящее разум.
Воды. Она должна найти в этом море песка хотя бы каплю живительной влаги. Сухой и будто распухший язык едва ворочается во рту.
Как она попала в эту пустыню? Кто отправил её в это богом забытое место, почему рядом нет никого? Что случилось? Отвлечённая жаждой, Макс не может вспомнить. Сейчас, думая о воде, она едва ли сможет вспомнить своё настоящее имя.
Она не должна быть одна здесь. Вчера... вчера ведь она была не одна, не могла быть одна, не хотела оставаться одна. Вчера с ней кто-то был — где он?
Наконец, до Макс доходит — пустыня на самом деле ненастоящая и только снится. Снится лишь потому, что она отчаянно хочет пить.
Снова проведя языком по пересохшим губам, девушка пытается разлепить глаза, в которые тоже будто этот пустынный песок забился.
Неизвестное время суток встречает её в привычных стенах комнаты общежития. Судя по свету за окном, уже день (или утро, или близится вечер, но точно не ночь), и это всё, что может сказать Макс, поскольку свет бьёт ей в глаза и мозг тут же откликается на него головной болью. Зажмурившись, девушка переворачивается на другой бок, подальше от окна, чтобы собрать силы на попытку встать и добраться до воды в более комфортной обстановке. Увы, её попыткам не суждено пойти по плану.
Плану мешает вид спящего на соседней кровати мужчины, который на все сто не является её отцом. Спустя пару секунд доходит, что этот мужчина — Дин Винчестер.
От увиденного Макс рывком садится, на что голова отвечает очередной резкой вспышкой боли, однако девушке не до этого — она спешно проверяет наличие на себе одежды.
Футболка и шорты на месте. Дин тоже, кажется, одет. Слава богу!
Головная боль становится пульсирующей и Макс пытается вспомнить, какие самые слабые обезболы у неё остались — папины нельзя, они заточены совсем под другие боли, а ей хватит простого... простого acidum acetylsalicylicum<span class="footnote" id="fn_29447055_0"></span> или metamizole sodium<span class="footnote" id="fn_29447055_1"></span>. Макс лень сейчас вспоминать, как оно будет по-русски, пока в поле её зрения нет стакана с водой. Подойдёт даже тёплая кипячёная — в её состоянии будет не хуже ледяной минералки.
Что же, мечты сбываются — минералка в холодильнике закончилась, так что придётся пить из чайника. Девушка борет в себе желание приложиться прямо к носику. Общаковый, всё-таки, мало ли кто из соседей уже так делал и какие там микробы. Да и свои оставлять неприлично.
Даже один стакан, который Макс проглатывает почти залпом, делает жизнь значительно лучше; на втором появляется вполне ощутимая тошнота, а территорию в голове яростно делят между собой боль и «вертолётики», причём боль явно побеждает, особенно в компании света и звуков — собственные шаги сейчас отдаются в мозгу барабанами. Стараясь ступать как можно легче, Макс возвращается в комнату.
— Гляди, живая и даже бегаешь, — усмехается уже проснувшийся Дин. Сам он выглядит лишь слегка помятым, будто и не пил вчера.
— Что вчера было? — выдавливает Макс, голос выходит хриплым.
— Ты о том, как заблудилась, как мы с тобой напились или как ты пыталась меня поцеловать, но вместо этого проблевалась? — ехидно замечает Винчестер. — Неужели я настолько плох вблизи? — он делает скорбную мордашку.
Макс вспоминает всё, о чём он говорит, во всех постыдных подробностях, особенно момент, когда всё-таки полезла к Дину с вполне конкретными намерениями. Вполне безобидными для начала, но ведь дальше всё могло случиться...
От одной только мысли о том, что могло случиться, к лицу приливает кровь.
— Краснеешь, как девственница, — заявляет Дин, явно довольный зрелищем, и от его слов лицо, кажется, начинает пылать ещё сильнее. До парня тут же доходит: — Что, правда, что ли?
— Что, редкий случай в твоём кругу общения? — пытается парировать Макс, но звучит жалко, а не воинственно.
Винчестер лишь неопределенно пожимает плечами.
Фыркнув, Макс лезет в тумбочку за аптечкой — идея найти обезболы всё ещё актуальна, пока её снова не стошнило.
— Я надеюсь, меня вырвало не на тебя? — спрашивает она нерешительно, пока перекапывает упаковки.
— Ты успела добежать до туалета. Хороший спринт.
Голос парня звучит ближе, и от неожиданности Макс выпрямляется — будь она повыше ростом, ещё бы заехала макушкой Винчестеру в подбородок, настолько вплотную он подобрался. Она отшатывается, но он легко ловит её за талию.
— Ты всё ещё хочешь поцеловать меня? — спрашивает он развязно.
От происходящего Макс снова смущается. Ответ ведь далеко не «нет», но признаваться в этом как-то... не хочется. Страшно.
— А если я хочу, чтобы ты меня отпустил? — спрашивает она, прощупывая границы. Вообще, ей стоило бы бояться больше — парень превосходит её по комплекции и силе, причём дерётся тоже неплохо, вряд ли удастся застать его врасплох снова, тем более по яйцам от неё он уже получал...
Дин легко убирает руки, поднимая их ладонями вперёд на уровне груди. Своей.
Макс ясно представляет, что будет дальше: они посмеются, приведут себя в порядок и выпьют кофе, а потом Дин уедет искать приключения для своего блога дальше и хорошо, если она увидит его ещё через неделю...
Уже одна эта мысль ей не нравится. Ей не хочется, чтобы Дин уезжал.
Наплевав на всё, она становится на носочки и тянется своими губами к его. Он чуть наклоняется, чтобы скомпенсировать разницу в росте, а его руки снова обвивают её талию. Она трогательно обхватывает его колючее от щетины лицо руками.
Несмотря на ночь попойки и похмелье, целоваться приятно. И, похоже, им обоим — судя по тому, с каким энтузиазмом Дин скользит своими губами по её. Здесь и сейчас Макс нет нужды воскрешать прошлое, чтобы забыться — даже если на том всё и закончится, она ещё долго будет вспоминать этот момент в тяжёлые моменты, подобные вчера. Какие горячие его руки на талии. Как приятно ощущать полные губы Дина на своих, несмотря на то, что они у него обветренные и слегка царапаются. Как проворно он врывается дальше, вовлекая в дело язык, точно изначально был создан лишь для любви, а в журналистику попал по недоразумению... какой приятный у него запах, даже после ночи в одежде и без душа... Макс готова поклясться, что вряд ли ей повезёт встретить кого-то, кто целуется хотя бы вполовину так же хорошо, как Винчестер.
На поцелуе дело не заканчивается: тоже прощупывая границы, парень осторожно опускает одну руку ниже, неприлично ниже талии и поясницы. Благовоспитанная часть Макс возмущается такой вольности, но увлеченная поцелуем и яркими эмоциями сторона девушки показывает зануде средний палец и буквально приказывает продолжать да наслаждаться.
Теперь Макс пуще прежнего осознаёт, какую ошибку чуть вчера не совершила, но заставляет себя не думать об этом прямо сейчас.
Сейчас в её трусиках до постыдного мокро, а низ живота приятно тянет. Хочется придвинуться к Дину ещё ближе, что она и делает: прижимается бедрами, животом и грудью в попытке урвать больше тепла, и парень с готовностью подхватывает второй рукой её под бедро, чтобы как следует притереться.