Часть 8 (2/2)

— Мой отец, он лежит на полу без сознания, — тараторит Макс, вместе с тем проверяя первые симптомы. — На обычный обморок не похоже.

— Мэм, вы говорите по-английски? — спрашивает оператор, и только в этот момент до Макс доходит, что она от волнения заговорила по-русски.

Девушка делает долгий выдох в попытке вернуть самообладание. Её этому учили. Нужно просто отвлечься от мысли, что это происходит с её отцом, и взять себя в руки — спокойствие и скорость помогут ему лучше, чем паникующая версия дочери.

— Простите, — бормочет она уже на правильном языке. — Мне нужна неотложка в общежитие Медицинского исследовательского центра Су-Фолс, комната триста пятнадцать. У моего отца приступ, он раковый больной.

Молчание на том конце растягивается на долгие секунд тридцать, после чего голос столь же спокойно сообщает:

— Передала сообщение ближайшей свободной бригаде. Вы можете описать симптомы?

Девушка ещё раз внимательно вглядывается в наполовину искажённое гримасой лицо отца.

— Похоже на инсульт.

— Вы уверены?

— Я медсестра.

— Вы можете оказать первую помощь самостоятельно?

Макс ещё раз выдыхает и встряхивает трясущейся рукой, мысленно приказывая себе собраться.

— Да.

— Тогда ожидайте.

Всё-таки не зря она закончила курс по оказанию первой помощи на отлично. Пусть она — всего лишь процедурная медсестра, не операционная, не реаниматолог, но гоняли на этом предмете их группу столь же беспощадно, как остальные профили. Мало ли что в жизни случится.

Вот и случилось...

Скорая приезжает не в пример быстро — в России даже в городе с такой скоростью не реагируют. Или подстанция где-то рядом, вот и вышло недолго? Макс задумывается над этим лишь какой-то маленькой частью своего сознания, пока по приезду парамедиков спешно ищет медицинские документы отца, чтобы показать их в больнице и, придерживая бригаде дверь, уезжает в больницу вместе с ними.

Операция длится, кажется, бесконечно, и к концу её у Макс уже пальцы болят от нервного заламывания при одной только мысли, сколько папа пролежал так, пока она не пришла. Почему она не позвонила перед выходом с работы? Почему не улучила минутку, чтобы позвонить днём, справиться о самочувствии? Может, она сумела бы предугадать по голосу, или папа сам бы сказал, что плохо себя чувствует, и тогда никакой на свете Винс не остановил бы её на пути домой...

Если бы, если бы. Теперь ничего не попишешь.

Макс страшно представить, какими будут последствия. Отец легко может остаться овощем, и этого она точно не выдержит.

Бессонным утром, когда все самые печальные сценарии уже прокручены в голове не по одному разу, девушке приходит мысль позвонить лечащему врачу отца из исследовательского центра — сообщить вести. Даже если он ничем не сможет помочь или посоветовать, он должен знать, что лечение от рака... может затянуться на неопределенный срок.

Следуя больничным правилам, Макс выходит из палаты в коридор и ищет лестничную клетку потише, где можно будет поговорить. Почти не глядя на экран, привычными нажатиями кнопок выбирает номер для вызова.

— Алло? — отвечает на том конце метафорического телефонного провода немного сонный голос.

— Доктор Волакис, простите, что так рано, — сбивчиво начинает Макс, — кое-что случилось с папой прошлой ночью, я подумала, вы должны знать...

Трубка бесцеремонно прерывает её пламенную речь наполовине простым и уверенным:

— Это Дин Винчестер.

На мгновение девушка зависает от этого ответа, силясь постичь, почему Дин Винчестер отвечает на звонки Волакису, да ещё в такое время. И почему вообще отвечает. Неужели они знакомы?

Потом она отнимает трубку от уха настолько резким движением, будто держит в руке не сотовый, а раскалённый утюг, и смотрит на имя на экране.

Всё правильно, удивляться нечему — на звонок Дину Винчестеру в это ранее утро может ответить только Дин Винчестер. Ну, может ещё Сэм Винчестер, если находится к телефону брата ближе, чем сам брат.

Она перепутала номера.

— Макс, это ты? — окликает её трубка.

Сейчас бы ответить «да» и извиниться за оплошность, но ошарашенной произошедшим Макс только и хватает мозгов, что спешно сбросить вызов, внимательно найти правильный контакт и попытаться позвонить снова.

Волакиса известия огорчают настолько, что он даже не пытается скрыть, выказывая соболезнования о случившемся. Помочь прямо сейчас он не может, но обещает поискать все доступные способы, чтобы облегчить отцу Макс период восстановления настолько, насколько только получится. От его слов, пусть в основном наполненных типично американской вежливостью, Макс становится чуточку легче. Лучше сумели бы успокоить тётя или бабушка, но им невозможно позвонить отсюда, да и бабушку волновать случившимся Макс точно бы не стала.

Едва девушка заканчивает разговор с врачом, ей тут же перезванивает Дин. Несколько секунд она тупо пялится на экран с именем и не знает, как лучше поступить. Как она хочет поступить.

Всё-таки она сделала первый шаг. Пусть случайно, но, возможно, так даже лучше. Только теперь надо принять следующее решение, и девушка не находит в себе сил на выбор правильного. Все силы остались сегодня за дверями реанимации в почти непрерывном ночном бдении.

Отчаявшись дозвониться, в конце концов Дин присылает смс-ку: «Если продолжишь меня игнорить, я решу, что на вас с отцом напали, и заявлю в полицию». От последнего слова Макс бросает в дрожь — безобидное проявление заботы кажется ей угрозой её собственной свободе, хоть и непреднамеренной, и тут уже ничего не попишешь — придётся ответить.

«Всё в порядке. Перепутала номер, прости», — отзывается Макс, надеясь, что этого будет достаточно, чтобы Дин успокоился и не начал в своём духе городить поверх нелепой случайности религиозно-оккультный заговор.

Но на том запал Винчестера не заканчивается:

«Приятно знать, что ты сохранила мой номер, — приходит спустя пару минут, и Макс даже может представить, с каким лицом он произнёс бы эти слова вслух. — Готов поспорить, ты искала повод.»

Хоть он и прав, в Макс неприятно царапается гордость.

«Повод убедиться, что ты слишком самоуверенный?» — пишет она. Всё-таки в переписке общаться куда проще — в живом разговоре она бы уже смутилась, ляпнула что-нибудь не то или вспылила не в тему. А вот так подначивать друг друга на грани флирта ей нравится.

«Мы с Сэмми в Су-Фолс, приходи сегодня в бар, если хочешь. Обещаю, Бадди продаст тебе пиво», — как ни в чём не бывало пишет Винчестер.

От этого легкомысленного приглашения Макс хихикает и, ограничившись пространным «Я подумаю», приваливается к стене, прислоняется лбом к холодной плитке и сама не замечает, как смех превращается в слёзы, пока не обнаруживает себя сидящей на полу и давящейся всхлипами.

Хорошо, что люди здесь ходят редко. Хотя бы лестницу она выбрала удачно.