Часть 8 (1/2)
Прежде уверенная в том, что поступает правильно, сейчас Макс ругает свою излишнюю осторожность. Не так чтобы сильно и всерьёз, но определённые претензии озвучить могла бы, будь слушатель более материальным.
А всё потому, что она вняла совету Дина тем вечером и позвонила ему с автомата. Он удовлетворённо прогудел что-то в ответ на её «добралась домой хорошо» и пожелал спокойной ночи таким бархатным тоном, что она на мгновение пожалела о своём уходе.
После того вечера Дин не появлялся неделю.
Точнее, уже неделю.
Первые несколько дней не показались Макс странными — хоть в Америке мало кто готовит сам, да и Дин не походит на человека, избалованного домашней едой, девушка видела массу причин, по которым он мог не появиться в забегаловке вчера, сегодня или завтра. Слишком занят. Уехал на очередное расследование для своей колонки. Решил разнообразить свой рацион меню из другой кафешки... или внимание Макс показалось ему слишком навязчивым, хотя из навязчивой с её стороны можно счесть лишь встречу в баре. Причём это он уговорил её остаться.
В баре он тоже не появлялся. Макс заглядывала туда пару раз, даже осмелилась поспрашивать у Бадди, но тот ничем не помог — он не видел Дина столько же, сколько не видела его Макс.
Номер Винчестера уже занял своё почётное место в телефонной книге Макс рядом с номерами отца, врача, медсестёр, Винса и даже тёти — хоть она с роднёй из России не созванивалась и не списывалась смс-ками из-за страшно огромной стоимости международной связи, номер оставила на случай чего-нибудь совсем уж катастрофичного.
Только, несмотря на это, Макс всё равно не решается воспользоваться номером Дина. Не потому, что боится раскрыть свой номер... а поскольку не видит повода. Ну позвонит она ему и что скажет? Соскучилась? Беспокоюсь? Вот где точно будет излишняя навязчивость, да и вряд ли ему настолько интересно её внимание. То, как он с ней обычно разговаривал, больше походило на беседу взрослого с ребёнком, чем двух сверстников.
Будь у него её номер, она могла бы хоть немного надеяться, что он соскучится и позвонит сам. Или напишет. Даст о себе хоть какую-то весточку, в конце концов.
Сейчас же шанса на это никакого, так что Макс остаётся лишь продолжать взвешивать в мыслях все «за» и «против» своего первого шага.
— Мисс, вы принесли мне не тот заказ, — возмущается очередная гостья, женщина средних лет в аляповато-яркой кофточке, и это вырывает Макс из праздных размышлений.
Ещё несколько секунд девушка непонимающе пялится на поднос в своих руках, а потом до неё доходит: это для столика рядом.
— Простите, — хмурится она, забирает всё и относит заказ за правильный столик, надеясь, что те посетители не станут капризничать на ровном месте и требовать приготовить блюда заново, раз эти уже побывали у другого гостя, хоть там чужие руки к подносу даже не притронулись.
Судя по взгляду женщины в яркой кофточке, от неё чаевые точно можно не ждать. Не хватало ещё получить штраф на сумму замененных блюд... хотя в таком случае Макс сможет съесть их сама. Винс разрешает персоналу питаться из меню со скидкой сотрудника, но обычно так придирается к тому, что именно они едят, что дальше пары бутербродов и бесплатного кофе у Макс со Стейси не доходит — лишь бы Винса лишний раз не накликать. Впрочем, Стейси всё равно на диете, а для Макс это — стимул экономить.
Макс старается взять себя в руки, чтобы снова не опростоволоситься, не думать о Дине до вечера, когда будет более подходящее время. Правда теперь в голову лезут другие мысли: об отце.
Лечение наконец-то начало давать свои плоды и хоть до его завершения ещё далеко, врач задумался о пересадке печени: если удастся надёжно купировать метастазы и устранить опухоли в других органах, комиссия по трансплантации позволит встать в очередь. Поиск подходящего донора может занять годы, однако это лучше, чем ничего. Да и Макс надеется, что при положительной динамике можно будет обойтись только частью печени. Её печени. Отец будет стопроцентно против, но они обсудят это позже, когда дойдут до этапа с пересадкой. Тогда-то она сможет убедить его.
Вечер, благодаря привычной рутине и за размышлениями об отце и Дине, подкрадывается слишком внезапно. Сначала, казалось, каждые полчаса длятся вечность, а потом уже и последние посетители разошлись, и Лонни, бармен, собираться начал, да и повара принялись делить между собой неликвид — те продукты, которые по срокам идут на списание, но их ещё можно успеть доесть сегодня вечером или завтра с утра. Макс и Стейси, как обычно, тоже перепадают пара пакетов, а взамен девушки делятся чаевыми.
Макс наконец-то отставляет швабру в сторону и утирает пот со лба:
— Всё, до завтра, — объявляет она.
— Завтра другая смена, эй! — смеётся Стейси. — Или ты хочешь отнять у девчонок их заработок?
Макс чертыхается: умудрилась же забыть о собственном выходном!
С мыслями о заслуженном отдыхе она ныряет в вечернюю прохладу с большим наслаждением, чем вчера. Лето уже на подступах, поэтому на улице ещё светло, но сумерки уже заявляют свои права сгущающимися тенями.
Глубоко вдохнув, Макс поворачивает в сторону парка. Настроение подходящее, чтобы прогуляться по каменной дорожке под сенью уже зелёных веток. Настроение сейчас такое, будто она может пробежать марафон или горы свернуть, несмотря на близость ночи и усталость после трудового дня, поэтому девушка позволяет себе задуматься, может она успеет съездить в Пирр на этих выходных. На автобусе или на попутках — в конце концов, вполне реально поймать фургончик с какой-нибудь милой безопасной семьёй или приятными в беседе стариками.
Впрочем, на подходе к парку, к той самой любимой аллее, по которой Макс понравилось гулять и так удобно ходить домой, девушку накрывает какое-то ощущение... предчувствие. Точно за ней следят, смотрят прямо на неё и ждут, когда она сделает следующий шаг.
Как в фильмах ужасов, когда один из героев ступает в слишком приметную для случайной тень, и его, вопящего, тут же утаскивает неведомое зло.
Макс качает головой, отгоняя разыгравшуюся паранойю, но это чувство не замолкает. Напротив, усиливается, будто от осторожных уговоров переходит к крикам, ощутимым тычкам в бок и вот-вот возьмётся за барабаны, чтобы точно привлечь к себе внимание...
Девушка вспоминает похожее чувство: когда её пытались изнасиловать. Тогда она проигнорировала интуицию и чуть не поплатилась за это.
Теперь же она так не сглупит.
Макс поворачивает назад и возвращается на оживлённую улицу, на путь среди людей, пусть это и означает дать круг по пути домой. Ничего, переживёт.
Шелест листвы за спиной походит на разочарованный вздох.
По пути Макс заходит в киоск и берёт свежий номер местной газеты — снова потренироваться читать на английском и заодно новости узнать. Расплатившись, девушка не может удержаться до дома, останавливается в паре шагов от ларька и бросает взгляд на первую полосу, пробегает глазами по заголовку. Ничего интересного, всего лишь мэр громко обещает какие-то очередные изменения для народа.
Зато анонс внизу привлекает внимание — более скромным шрифтом среди прочих заголовков выделяется: «Продолжатся ли убийства в Су-Фолс?».
Макс вздрагивает, оглядывается на продавца газет и предусмотрительно отходит от киоска, точно окружающие могут по одному её чтиву разгадать вину. Идя по тротуару, девушка открывает нужную заметку на пятой полосе и жадно вчитывается в текст.
К её облегчению, пусть и не полному, в статье почти ничего о случае в общественном туалете — куда больше внимания уделено двум более кровавым случаям в парке. На её рук дело ни одно не походило, всего лишь случились почти одновременно с ним около месяца назад, однако журналисты всё равно задавались вопросом, могут ли все случаи быть связаны. На первых порах газетчики посвятили этим событиям много материала и общественность тогда здорово испугалась, что в городе завёлся маньяк — Макс слышала, как люди вокруг перешептывались, особенно тем больше, чем ближе к местам убийств. Признаться, эти шепотки её тогда здорово нервировали — ей казалось, она лишь чудом не выдала себя, активно списывая нервозность на тревогу за отца.
Однако прошла неделя, следующая, а новых жертв не появилось, поэтому постепенно окружающие угомонились.
Но то случилось всего лишь месяц назад. Даже спустя большее время рисковать и надеяться на удачу было бы идиотизмом, поэтому Макс снова порадовалась, что ей хватило ума прислушаться к собственной интуиции.
Макс везёт добраться до дома без происшествий.
— Пап, я дома! — объявляет она, едва закрывает за собой входную дверь. Слово «дом» для двухместной комнаты в общежитии, конечно, слово громкое, но выбирать не приходится. Квартира, даже самая маленькая, им не по карману — практически всё уходит на лечение.
Ответом девушке служит тишина. Макс прислушивается: может, отец в ванной? Однако звука воды не слышно и свет не горит. Может, ушёл на общую кухню или в магазин, и они разминулись?
Макс сбрасывает ботинки, вешает в микро-прихожей на крючок олимпийку, отставляет пакет с едой и идёт в комнату. Ей хочется принять душ, чтобы освежиться после работы, а там, глядишь, папа вернётся...
...от увиденного газета падает из рук и Макс, наверное, упала бы рядом с ней в слезах и ужасе, не имей она уже печальный опыт, подобный увиденному. С той лишь разницей, что в прошлый раз это случилось на работе с совершенно чужим человеком.
Девушка бросается обратно к олимпийке, трясущимися руками вытаскивает телефон и набирает заветные три клавиши.
Первый гудок кажется бесконечно длинным, настолько, что Макс успевает на деревянных ногах вернуться к отцу, опуститься рядом с ним на колени и взять за руку в поисках пульса.
— Девять-один-один, что у вас случилось? — слышится женский голос в трубке.