Восемь простых правил для моей племянницы-подростка. Часть первая (1/2)

Каллен чувствовал себя очень плохим человеком, хотя не сделал ничего плохого. Лишь то, о чём его попросила жена. Но если он что-то и знал о женщинах, так это то, что не все их просьбы следует выполнять. Особенно если они звучат примерно как: ”Представь, что тебе снова двадцать, у тебя в голове демоны и сперма вместо мозгов, а магичка, которая тебе не светит, вдруг оказалась в полном твоём распоряжении”. Ну, он услышал именно это. Но, проснувшись на утро, и обнаружив огромный фиолетовый синяк на бедре Нерии, по своему обыкновению спящей, закинув ногу поверх одеяла, он вдруг засомневался, а правильно ли он её понял. Он сомневался, пока умывался и чистил зубы. Сомневался, пока ставил обратно уроненную кошкой среди ночи ёлку. Сомневался, пока грел воду и наливал чай. Сомнение терзало и выматывало его, как ноющая зубная боль, и чай не лез в горло. А Нерия всё спала, лишая Каллена возможности спросить и успокоиться. Ещё его смущало, что вместо того, чтобы честно сказать, что он устал и хочет спать, он ляпнул, что подаркам оргазмы не положены. Вдруг это прозвучало обидно, и Нерия всю ночь переживала, именно поэтому она теперь спит до обеда. Каллен смотрел в кружку, где чаинки, как ему казалось, складывались в слово “козёл”, и в нём копились тревога и раздражение. И, как назло, в тот момент, когда раздражение достигло пика, открылась кухонная дверь, ведущая на задний двор.

Каллен оторвал взгляд от кружки, глядя, как Гвен, присев спиной к нему, расшнуровывает сандалии, очевидно, чтобы не стучать ими по деревянному полу и не привлекать внимание. Она выпрямилась и развернулась, держа обувь в руках.

– Блин, – севшим голосом произнесла Гвен.

– Думала, я не замечу, что ты не ночевала дома? – Каллен демонстративно глотнул из кружки и стукнул ею по столу, заставив племянницу нервно вздрогнуть.

– Да. Думала, не заметишь, – Гвен боком двинулась в сторону гостиной, не сводя с Каллена настороженного взгляда.

– Сядь.

– Я спать хочу.

– А ночью ты чем занималась?

– Сексом, – пискнула Гвен, и Каллен треснул кулаком по столешнице, от чего Гвен втянула голову в плечи, совсем как её остроухая тётушка. От этого сравнения Каллену совсем поплохело, потому что он на секунду представил, что кто-то будет делать с его племянницей то же, что он вчера делал с Нерией.

– Ты под домашним арестом, – насколько возможно ровным тоном произнёс он, – никаких свиданий, никаких прогулок, и уж тем более, ночёвок вне дома. Займись учёбой.

– Я занимаюсь учёбой, – задрожавшим от гнева голосом ответила Гвен, – ты бы знал об этом, если бы интересовался моими успехами в магии, а не личной жизнью.

– Теперь я всегда буду в курсе твоих успехов, ведь ты будешь на виду. Дома.

– Ты не можешь указывать мне, что делать! – Повысила голос Гвен. – Ты мне не отец! У меня есть отец!

– Я с удовольствием отправлю тебя обратно к отцу в Ферелден, чтобы твои ночные гулянки были его головной болью! – Каллен поднялся со стула. – А если хочешь остаться здесь, будь добра, соблюдай хоть какие-то приличия!

Гвен шагнула к нему, сжав кулаки. Она вымахала уже на полголовы выше Нерии, но угрожающей всё равно не выглядела, если бы не тот факт, что она вполне могла шарахнуть Каллена заклинанием. Он занервничал, вспоминая храмовничьи навыки, морально готовый применить их к собственной племяннице, но в дверях кухни появилась Нерия.

– Милый, что ты орёшь с утра пораньше?

– Он хочет посадить меня под домашний арест! – пожаловалась Гвен.

– Я тебя уже под него посадил!

– За что? – поинтересовалась Нерия.

– Она только что вернулась домой.

– И что? Я же сказала, что я ей разрешила.

– Что ты ей разрешила?! – окончательно психанул Каллен. – Шляться по ночам хер знает где, хер знает с кем?!

– Я знаю, где и с кем она была.

– Как это знание поможет ей воспитать внебрачного ребёнка, которого она таким темпами скоро обязательно нагуляет?! Сурана, объясни мне, пожалуйста, природу своей беспечности! Хочешь стать бабушкой, раз матерью стать не можешь?!

Каллен выкрикнул последнюю фразу и резко заткнулся, осознав, что именно он сказал. На лице Нерии застыло выражение, которого он не видел уже очень давно. Безразличное. Маска равнодушия, за которой она привыкла прятать свои чувства, пока не решилась довериться ему и показать, насколько она на самом деле уязвима. Он шагнул к Нерии и запнулся, услышав хохот.

– Ну ты и кретин, – злорадно сообщила Гвен, – эгоистичный, самовлюблённый придурок.

– Иди к себе.

– С удовольствием.

Гвен вышла за дверь, а Каллен протянул руку к жене, но она отступила и помотала головой.

– Остынь, ладно? – сказала она и тоже вышла, оставив Каллена на кухне одного. Даже кошка спряталась, испугавшись ссоры. Каллен постоял ещё немного, допил чай и направился к входной двери.

Нерия сказала Каллену, чтобы он остыл, но остыть надо было ей. Ей хотелось покалечить своего мужа. Сделать его ущербным, чтобы он никогда больше не смел напоминать, насколько ущербна она. В спальне, куда Нерия ушла, чтобы успокоиться, на полу лежала шёлковая лента, оставшаяся после их вчерашних развлечений. Нерия подняла ленту и представила, как затягивает её у Каллена на шее. Легче не стало. Стало ещё хуже, потому что она вспомнила, как ещё вчера была уверена, что он не сделает ей больно. А теперь она не может нормально вдохнуть, потому что в груди ком. Чтобы дышать, надо заплакать. Но она не может. Если заплакать – будет очень больно. Проклятье.

Нерия опустилась на колени перед кроватью и заколотила по ней кулаками, вымещая злость на ни в чём не повинном матрасе. Будь они в Скайхолде семилетней давности, она бы убила Каллена. Пожалела бы немножко, что мир потерял такую красоту, но смирилась бы и жила дальше. А теперь убийство не выход, поэтому придётся обойтись матрасом.

– Кретин ушёл.

Нерия оставила матрас в покое и села на кровать. Гвен с покрасневшими глазами и носом выглядела такой несчастной, что Нерия решила, что вполне может пожалеть себя потом. И вообще, лучше отвлечься на чужие проблемы, чем сидеть в одиночестве и думать о своих.

– Ты ведь понимаешь, что не можешь всегда его так называть?

Гвен прошла к окну и уселась на письменный стол, загородив солнце. Если она и дальше продолжит расти, то скоро сможет отстоять свои права, заборов Каллена врукопашную.

– Я не буду извиняться. За то, что назвала его кретином и придурком.

– Ты хотела его так назвать?

– Да, – удивлённо ответила Гвен.

– Ты считаешь, что не права?

– Нет, не считаю.

– Тогда тебе не за что извиняться. Если ты конечно не переживаешь, что обидела его.

– Это он должен переживать! – возразила Гвен. – Ладно, он меня терпеть не может, я привыкла, но то, что он тебе сказал… это… ты ведь это так не оставишь, да?

– И что мне сделать? – хмыкнула Нерия. – Развестись?

– Я бы развелась.

– Ты сначала замуж выйди.

– Не хочу, – надулась Гвен, – если мужчины после свадьбы превращаются вот в это вот. Нерия, зачем ты его терпишь? Ты умная, добрая, талантливая, красивая, а он… просто красивый. Но все от него почему-то без ума. Даже моя мама. Кто у нас самый любимый, самый успешный, самый-самый? Конечно же Каллен, гордость семьи. Она моего папу так не хвалит, как своего младшего брата. Она папу вообще не хвалит. Жалко, её тут нет, посмотрела бы, как идеальный Каллен с тобой обращается.

– Я его не терплю. Он мне нравится.

– Чем?! – взвыла Гвен. – Что в этом закомплексованном домашнем тиране может нравиться?!

– Ну нравятся мне закомплексованные домашние тираны. У меня типаж.

– Ты надо мной смеёшься?

– Нет, – Нерия покачала головой, – я смеюсь над твоим максимализмом. И над тем, как ты похожа на своего дядю.

– Мы вообще не похожи! – Гвен возмущённо замахала руками и чуть не свалилась со стола, – чем я похожа на придурка, который вечно не следит за языком?!

– Даже и не знаю, – Нерия склонила голову, пряча смешок, – наверное, тем, что он в твоём возрасте тоже видел только чёрное и белое.

– Я-то ещё повзрослею и поумнею. А он безнадёжен.

– Никто не безнадёжен.

– Ты что, святая?! – возмутилась Гвен. – Зовите Создателя, у нас тут для него новая невеста!

– Я далеко не святая. Именно поэтому готова давать всем бесконечное множество шансов. Мне же дают.

– И что, это работает?

– Не всегда, – честно ответила Нерия, и легла на кровать, уставившись в потолок. Гвен слезла со стола и пристроилась рядом, натянув на себя одеяло, – у меня есть один знакомый. Ты бы тоже с ним познакомилась, если бы вы с Рафаэлем не сбежали с вечеринки в мэрии, чтобы заняться тем, что так бесит Каллена.

Гвен фыркнула ей в плечо.

– Мы не только этим занимаемся, – пробурчала она, – мы ещё разговариваем. Книжки вместе читаем. А Каллен судит по себе, потому что он лицемерный ханжа.

– Он же храмовник. Конечно он лицемерный ханжа, – согласилась Нерия.

– Что там про знакомого? – напомнила Гвен.

– Он очень плохой человек. Настолько плохой, что он оскорбился бы, узнав, что ты отобрала у него титул эгоистичного, самовлюблённого придурка и отдала его Каллену. Что бы он ни делал, как бы сильно ни обидел кого-либо, он никогда не раскаивается. И я давала ему огромное количество шансов. Когда я была влюблена в него, я верила, что он просто прячет свою чувствительную сторону и, как в плохих книжках, моя любовь всё преодолеет, растопит лёд, и я получу тепло, в котором так нуждаюсь. Когда первое очарование красивой внешностью, пробирающим до мурашек голосом, отличным сексом и показной заботой пропало, я всё равно продолжила давать ему шанс. Потому что страшно боялась остаться одной. Я уже один раз потеряла близкого человека, и это меня чуть не убило, а на тот момент никого ближе него у меня не было. Или я так думала. Ни одним шансом он не воспользовался. Потому что они были нужны мне, а не ему. Мне теперь кажется, что наша главная беда была в том, что я считала, что он такой же, как я, а он думал, что я такая же, как он.

– Чего-то я не поняла, – Гвен оперлась на локоть и посмотрела на Нерию, – он был полным засранцем, ты зря давала ему шанс, но всё равно продолжаешь это делать в других отношениях. Ты необучаемая?

– Прав Каллен, я тебя разбаловала. Смысл этой истории, Гвен, не в том, что кто-то засранец, а кто-то тряпка. А в том, что мне не жаль ни единого шанса из всех, что я ему дала. Потому что все они – часть долгого пути сюда. Не дай я ему всех этих шансов, мы бы сейчас с тобой не разговаривали. У меня бы была совсем другая жизнь, лучше или хуже, не знаю. Но мне нравится то, что есть сейчас. Поэтому с разводом я пока повременю. Хотя бы до возвращения Каллена. Хочу услышать его объяснение произошедшему и узнать, куда это нас приведёт.

– Слишком мудрёно.

– Мудро.

– Мудрёно, – Гвен поднялась с кровати и подошла к двери, – не говори с ним.

– Прости?

– Обо мне. Я знаю, как будет. Ты скажешь ему, что он не прав, и объяснишь, в чём именно. Он извинится, но выводов не сделает, потому что снова ничего не поймёт кроме того, что надо слушать жену и делать, как она сказала, если хочешь, чтобы тебя простили. Не говори с ним. Пусть выкручивается сам.

– Но я не думаю, что…

– Сам! – крикнула Гвен и захлопнула за собой дверь.

Если с утра Каллен чувствовал себя хреновым мужем, то в послеобеденный час, бесцельно шатаясь по шумным антиванским улицам, он уговаривал себя, что он молодец. И что он совершенно прав в том, что негоже девице почти на выданье шарахаться по ночам, а уж тем более оставаться ночевать у парня. Куда его мать вообще смотрит? Хотя ей-то что, в самом деле, это же не её сын в случае чего будет придумывать, что делать с незапланированной беременностью. В том, что Нерия балует племянницу и позволяет ей то, что позволять девочке-подростку никак нельзя, Каллен тоже был прав. Он даже подозревал, что прав, что таким образом она удовлетворяет свои нереализованные материнские амбиции. Не прав он был лишь в том, что высказал это жене вслух, да ещё и не наедине. Каллену никогда не казалось, что Нерия как-то страдает от того, что не может стать матерью, но всё же догадывался, что его комментарий был бы обидным для любой женщины вообще, даже той, что детей боится, как огня.

Чем дальше Каллен уходил от дома, тем слабее становилась его уверенность в собственной правоте. Ведь даже если Гвен и правда не следует ночевать вне дома, разозлился он на неё вовсе не поэтому. Он был зол на себя за то, что произошло ночью, а племянница подарила ему очень удобный повод сорваться на ней. А Нерия и вовсе получила ни за что. Или всё же было за что? Ведь с её просьбы всё и началось.

Он остановился на торговой площади, наблюдая за тем, как Гленн убирается на опустевшей после обеда веранде “Гиацинта”. Наверное, разумней было бы обсудить его проблему с Айрис, как с самой рассудительной в их компании, но Каллену нужен был хоть какой-то мужской взгляд, кроме собственного. Не идти же ему на прежнее место работы, чтобы пообщаться об этом с бывшими коллегами. Да они и не поймут его терзаний. “Жена просит, чтобы ты драл её, как шлюху? Ну и чем ты недоволен, amigo?”.