Горькая пилюля. Часть пятая (1/2)

Если Рафаэль просто наконец-то его достал, уязвив через единственное слабое место – безопасность и покой его жены, то все последующие события целиком и полностью выбили Каллена из колеи. Он ощущал безысходность и тоску. Нерию обвинили во лжи, Рафаэль снова ухмылялся, несмотря на старательно подрихтованное Калленом лицо, уверенный, что избежит наказания. И всем насрать, они хотят речь. Ладно, будет им речь.

Ополовиненная бутылка в руках Пасиенсии привлекла его внимание, Каллен забрал её, и направился к сцене, периодически прикладываясь к бутылке. К моменту, когда он дошёл до трибуны, бутылка почти опустела. Каллен достал из кармана лист, расстелил его на деревянной поверхности, поставил бутылку и облокотился на трибуну. В зале воцарилась тишина, все гости напряжённо смотрели на него, предчувствуя, что от пьяного Каллена Резерфорда ничего хорошего ждать не приходится.

– Здравствуйте, – произнёс Каллен, глядя куда-то поверх голов, – меня зовут Каллен Стэнтон Резерфорд. Я новый начальник стражи.

Он облокотился на другую руку и сделал очередной глоток.

– Вообще, я написал речь, но моя жена… вон она, кстати, – Каллен ткнул пальцем в сторону Нерии, вылезшей в первый ряд, – она сказала, что это плохая речь, а хорошая речь должна идти от сердца. Моя жена очень умная, даже мудрая, хоть это и не сразу замечаешь. Короче, я понял, что она права, поэтому всё, что я сейчас скажу, будет совершенно искренне и от души. В Антиве очень много хороших людей. Эльфов. Дворфов. Кунари, наверное, хорошие есть, или как их там правильно называют?

– Косситы, – подсказала Нерия.

– Да. Я же сказал, она у меня очень мудрая. Но большинства из этих хороших… давайте я их всех буду называть людьми, чтобы не путаться, ладно? Большинства из этих хороших людей здесь сегодня нет. Вот, например, Рафаэля тут нет. Не этого Рафаэля, который лезет под юбку моей жене…

По толпе прокатился заинтересованный рокот.

– … а того, который встречается с моей племянницей! – Повысил голос Каллен, – он хороший парень, который никогда бы не выкинул обручальное кольцо в канализацию. Или вот, например, Пасиенсия, она, кстати, сегодня здесь. Если кто ещё не знает, Пасиенсия – хозяйка “Гиацинта”, прекрасной уютной таверны, в которой подают лучшие морепродукты в городе. Это не реклама, если что.

Пасиенсия свистнула и восторженно зааплодировала.

– Айрис, – продолжил Каллен, – как она сама говорит: “если бы не я, вы бы уже сдохли давно”. И это правда, если бы не Айрис, я бы давно сдох. Она спасла жизнь мне и спасёт ещё огромное множество жизней. А вот Гленн. Вы знаете Гленна? Нихера вы не знаете, вы ведь не были в Адаманте. А он был. Рисковал жизнью, чтобы спасти жалкие трусливые задницы по всему Тедасу, стал одержи…

– Милый, это говорить не обязательно! – Перебила его Нерия.

– Да, это лишнее, наверное, – согласился Каллен, поболтав бутылкой, чтобы размешать осадок на дне, – в общем, сегодня здесь в основном собрались другие люди. Сливки общества, которые только и делают, что сливают мою работу в сортир. Вы бесполезные куски фекалий, мешающие мне делать мою работу. Жена не даст соврать – я выдрессировал целую кучу магов, даже её, а она как кошка – очень плохо поддаётся дрессировке. Я сражался с порождениями в Денериме, я служил в Киркволле и защищал город, когда там произошла трагедия, я Корифея видел, в конце концов. Я командовал армией из крестьян с вилами и орлейских шевалье с нажьим дерьмом в черепной коробке. Но всё это вместе было гораздо проще, чем пытаться навести порядок в этом городе. И мне очень жаль, что хорошим людям, таким, как мои друзья и близкие, приходится жить бок о бок с вами, и всё, что я могу – посвятить своё время и силы тем, кто мне дорог, вместо того, чтобы бесконечно биться головой в стену из лжи и двуличия. Поэтому я увольняюсь. Спасибо за внимание, я всё сказал.

В гнетущей тишине, прерываемой лишь взволнованными шепотками, Каллен начал спускаться со сцены, но вспомнил, что хотел сказать ещё кое-что. И забыл бутылку. Он поднялся обратно.

– Простите, вылетело из головы. Рафаэль, я не знаю, с кем ты там трахаешься – с мэром, который прикрывает твою жопу, с этим виноделом, или со всем городом, но с моей женой ты трахаться больше не будешь. И если я снова увижу тебя рядом с Нерией, я навсегда лишу тебя возможности трахаться с кем бы то ни было. Вот теперь точно всё.

В зале раздались жидкие хлопки немногих зрителей, впечатлённых представлением. Каллен прихватил бутылку и спустился в зал, на ходу допивая вино. Нерия бросилась к нему, но Каллен отодвинул её в сторону.

– Я не готов с тобой говорить. Не сейчас.

Он прошёл сквозь расступающуюся толпу, сунул бутылку в руку пытавшемуся его остановить мэру и вышел на улицу. На Королевскую площадь потихоньку спускались сумерки, воздух остывал, но Каллену было очень жарко. Строгий мундир давил на горло, сковывал движения, напоминая Каллену о том, кем он был ещё пять минут назад. Ни дня своей жизни он не переставал быть военным. Следовал правилам, соблюдал дисциплину, выполнял приказы и отдавал их. И никогда не поступал так безответственно, как на этом нелепом приёме в собственную честь. Он расстегнул медные пуговицы, кинул мундир на ступеньки мэрии, оставшись в рубашке, вдохнул полной грудью и подумал, что был бы рад сейчас оказаться с Нерией в казематах Скайхолда. Тогда он думал, что у них всё сложно, но теперь всё плохое стёрлось из памяти и остались только воспоминания о том, как они занимались любовью, и о том, как много их объединяло в их совместном прошлом. Здесь же, в Антиве, он узнал, что у Нерии есть своё собственное прошлое, к которому он не имеет никакого отношения, и в которое она не стала бы его посвящать, если бы оно не началось стучаться к ней во все двери.

Каллен пересёк площадь и опустился на скамейку, надеясь, что прохладный свежий воздух поможет ему протрезветь. Люди выходили из мэрии, оживлённо что-то обсуждая. Его они обсуждали, что ещё-то. Теперь ещё месяц во всех кулуарах будут сплетничать о том, как торжественно капитан стражи обставил своё увольнение. С пьянкой, угрозами и оскорблениями. Его друзья остановились на ступеньках, а Каллен помотал головой, чтобы они его не ждали. Нерии с ними не было. Опять где-нибудь прячется и выдумывает множество причин, почему она во всём виновата. Рафаэль тоже вышел на улицу, какая-то дама стирала с его губы кровь платком. Каллен опустил лицо в ладони, чтобы удержаться от желания пойти добавить ей работы.

– Вы потеряли, капитан.

Палома стояла над ним, протягивая мундир.

– Оставьте себе, – буркнул Каллен, надеясь, что её расстроит его грубость, и она уйдёт. Но Палома села рядом.

– Нерия не виновата в том, что произошло.

– Я её и не обвинял, – удивился Каллен.

– Но вы ушли.

– Потому что я слишком зол, чтобы сейчас выяснять отношения. Я лучше посижу здесь и успокоюсь, чем мы наорём друг на друга. В пылу ссоры можно наговорить такого, о чём потом пожалеешь.

– Рафаэль всегда срывал злость на ней. Неважно, кто был виноват, доставалось всегда лапуле.

– Лапуле?

– Вам никогда не казалось, что ваша жена похожа на лапулю?

Каллен почесал затылок. Ему всегда казалось, что его жена похожа на стервозину с неуёмным сексуальным аппетитом, лапуль он себе представлял по-другому.

– Вы, наверное, теперь думаете, что ваша лапуля вышла замуж за полного придурка, – сменил он тему, – я не всегда такой. Вообще-то, я не пью.

– Я догадалась, – утешила Палома, – только непьющий человек мог так улететь с двух бокалов вина. На самом деле, речь меня впечатлила. Нерия как-то забралась на стол на нашей кухне и обозвала нас всех трусливыми медузами, или что-то вроде того. Сказала, что мы так сильно боимся за свои задницы, что не способны сделать ничего, чтобы жизнь в этом городе стала лучше и безопасней. Правда она была трезвой, но в целом впечатление от этих двух выступлений одинаковое.

– Ваши истории мне нравятся больше, чем Рафаэля.

– Он просто ревнует, капитан. Неприятно, когда единственная женщина, которая верила, что в тебе есть что-то хорошее, ушла и унесла свою любовь тому, кто её действительно заслуживает. Но я тут не для того, чтобы объяснять то, что вы и так понимаете, – Палома с усилием сняла с безымянного пальца одно из многочисленных колец, украшающих её руки, – передайте Нерии, пожалуйста. Оно не очень похоже на ваше, но может быть остановит её от попыток прошерстить городскую канализацию.

– Почему сами не отдадите?

– Потому что я не собираюсь вставать между вами, как бы сильно мне этого ни хотелось.

Серебряное кольцо из двух тонких переплетёных обручей, украшенных россыпью маленьких прозрачных камешков, легло Каллену в ладонь, и прежде чем Каллен успел спросить у Паломы, что значит последняя фраза, она удалилась, оставив после себя запах цитрусового парфюма.

В кабинете, где произошла драка, на полу лежало стекло. Нерия виновато посмотрела на осколки, торчащие из рамы стеклянной дверцы одного из шкафов, и присела, собирая мусор. К счастью, Каллен и Рафаэль не успели разгромить комнату полностью. То есть, Каллен не успел разгромить, Рафаэль всегда отличался скоростью и ловкостью, но не физической силой достаточной, чтобы швырять людей в стены. Нерия сгребла стекло в кучку и, воровато оглядевшись, замела её под шкаф. Впрочем, можно было не волноваться, что кто-то застукает её за этим детским поведением, все гости сейчас были заняты обсуждением речи, которая, как Нерия сказала Рафаэлю, оказалась умопомрачительной. Только ум помрачился не у слушателей, а у оратора. Каллен публично снял с себя полномочия начальника стражи, а он не из тех, кто отказывается от своих слов, так что рассчитывать, что завтра он будет стоять в кабинете мэра, посыпая голову пеплом и умоляя вернуть ему работу, не стоит. Значит он уже всё для себя решил.

Нерия забралась на подоконник и высунулась в окно, скользнув взглядом по решётке канализации, в которую улетело её кольцо. И вот плывёт оно теперь там, в грязи, нечистотах и пищевых отходах, а ей кажется, что Рафаэль измазал в дерьме самое прекрасное, самое светлое и чистое, что у неё есть. И это чувство теперь будет преследовать её постоянно. На каждой улице, на каждой площади, в каждой таверне, где они были вместе, Нерия будет ощущать себя так, будто извалялась в грязи. Куда ни глянь, везде в этом городе у них есть общие воспоминания. Бесконечное множество историй, от которых не спрятаться, пока она в здесь, в Антиве. Выходит, ей остаётся только сбежать, как она всегда и поступает. Она слезла с подоконника и закрыла окно.

– Как думаешь, мэр мне выставит счёт на возмещение ущерба?

Нерия повернулась к стоящему в дверях Каллену. Он где-то посеял свой мундир, но в целом выглядел неплохо, особенно по сравнению с Рафалем. Пара царапин на щеке, да синяк на скуле.

– Да. Отправит тебя в бордель отрабатывать.

– Почему всегда бордель, Нерия? По-твоему, я больше ни на что не годен?

– Этого мы не узнаем, ты же уволился.

Каллен сел и упёрся локтями в стол, сцепив пальцы в замок. Нерия застыла на месте, не зная, стоит ли к нему подходить.

– Я не мог поступить по-другому. И то, что произошло до этого… там я тоже не смог. Нерия, зачем ты… зачем ты пошла с ним сюда?

– Чтобы забрать кольцо.

– Почему ты не сказала мне?

Нерия отвернулась к окну и провела ногтями по стеклу, надеясь, что, раздастся жуткий скрежет, такой, как его описывают в книжках, у Каллена от него разболятся зубы, и он отложит этот разговор на потом. Но книжки и тут соврали. Или для этого ногти должны быть, как у Паломы.

– Я не хотела, чтобы так вышло.

– Я не об этом спросил.

– Я хотела разобраться сама.

– Почему?

Потому что она была очень зла и не контролировала свои эмоции. Так Нерия объяснила это себе, когда бежала за Рафаэлем. Но причина была в другом. Она не хотела, чтобы Каллена тоже изваляли в грязи. Той грязи, которая всегда была и остаётся частью её жизни.

– Что он тебе обо мне рассказал? Когда вы были здесь вдвоём?

– Всякое дерьмо, – не стал скрывать Каллен, – я не слушал.

– Так ты избил его, потому что не слушал?

– Я избил его, потому что не совладал с собой, когда ублюдок, который ногтя моей жены не стоит, открыл на неё свой поганый рот. Что конкретно он при этом говорил – никакого значения не имеет. А вот Палому я послушал с огромным интересом. Кстати...

Каллен выложил что-то на стол, Нерия подошла ближе, и в сумерках разглядела одно из колец, которое заметила на Паломе в начале вечера.

– Она попросила тебе передать, чтобы ты не лазила по канализации. Похоже, эта Палома тебя отлично знает. Кто она?

– Женщина, которую я очень сильно люблю, – честно ответила Нерия, – мы с ней были… вместе.

– Вместе?

– Вместе.

– В смысле… то есть…

– Да, храмовник, в том самом смысле.

– Но ты же… она же…