Горькая пилюля. Часть пятая (2/2)

– Я же говорила, что спала с женщинами.

– Я думал, ты меня разыгрываешь! Ты же постоянно меня разыгрываешь!

– Да как ты смеешь, храмовник, – серьёзным тоном произнесла Нерия, – любовь – это тебе не шутки какие-то.

Она взяла со стола кольцо и надела на палец. Оно село идеально, будто Палома его только ради этого момента и купила.

– И вы вот прям с ней… – не успокоился Каллен.

– Ты что, хочешь подробностей, извращенец? Хочешь узнать, как мы с Паломой занимались сексом? Рассказать тебе, где я её трогала?

У Каллена покраснели уши, а по его отсутствующему взгляду можно было догадаться, что его богатого воображения хватило, чтобы самому представить, где и как Нерия с Паломой друг друга трогали.

– Эй! – Нерия перегнулась через стол и щёлкнула пальцами у Каллена перед носом, – храмовник, прекращай, я ревную!

– Ревнуешь меня к своей бывшей?

– Да, хотя должно быть наоборот.

– Поверь, Нерия, головой я очень ревную, но не… кхм… второй головой. И я всё ещё пьян, какой с меня спрос?

– Выкрутился, – Нерия обошла стол и опустилась Каллену на колени, оседлав его бёдра, – от чего ты завёлся больше – от своих фантазий или от моей ревности?

– Не могу выбрать.

– Ну ты и паршивец, – Нерия сжала пальцами его подбородок, ощутив под ладонью отросшую за день щетину.

– Тебе же нравятся паршивцы.

– Ты всё ещё пьян, – Нерия наклонилась к лицу Каллена, почти касаясь своими губами его, – поэтому я дам тебе возможность объяснить, что ты имеешь в виду.

Лицо жены было очень близко и расплывалось перед его всё ещё затуманенным взором, но Каллен сразу понял, что Нерия разозлилась. Впрочем, игривый настрой ей это не сбило, а только раззадорило. Ни последняя фраза, ни его неуместные фантазии о Паломе не мешали Нерии продолжать вжиматься в его вставший член, закусив губу, стараясь выправить сбившееся дыхание. Вот об этом он и говорил.

– Тебе нравятся паршивцы, – повторил Каллен, – нравится, когда ревность и злость застят глаза, и ты перестаёшь мыслить здраво. Это как алкоголь. Или лириум. Или адреналин. Все ограничения снимаются, тебя ничто не тормозит, чувства обострены, удовольствие ярче.

– Ага, – Нерия сильнее сжала его подбородок, и Каллен подумал, что надо завязывать лезть, куда не просили, а то она ему челюсть сломает, – то есть, я закрепощённая и специально ищу ублюдков, чтобы у меня перед сексом планку срывало?

– Я не так сказал.

– Да нет, в этом есть смысл, – Нерия привстала и протолкнула колено ему между ног, болезненно надавив на пах, – если так подумать, если бы не это, я бы в жизни не стала трахаться с храмовником в казематах. Ты не просто паршивец, милый. Ты самый большой паршивец из всех, с кем я когда-либо спала.

– Рад, что я для тебя лучший во всём.

Нерия усмехнулась и выпрямилась, за руку увлекая Каллена за собой к столу.

– Знаю, ты не любишь царапины на полировке, но это же не наш стол.

Каллен остановился, глядя, как Нерия разворачивается, чтобы упереться в стол руками, и в его голове вспыхнуло воспоминание о том, как в этой комнате она так же стояла спиной к Рафаэлю. Каллену такие ассоциации были не нужны, поэтому он развернул Нерию обратно и опустился на колени.

– Что-то уронил, храмовник?

– Свою самооценку. В тот день, когда с тобой связался.

Ничего он не ронял, конечно же. Он хотел прикасаться к своей жене везде. И стереть с неё любые воспоминания о чужих прикосновениях, сделать так, чтобы Нерия не ощущала их на своём теле. Он провёл кончиками пальцев по стройной лодыжке и принялся расстёгивать опутывающие её ремешки сандалий. Нерия издала тихий вздох и замерла, не мешая ему снимать с неё обувь. Оставшись босиком, она попыталась притянуть Каллена к себе, но он подтолкнул её ближе к столу, заставляя упереться в него поясницей. У Нерии вечно не хватало терпения на прелюдии, а Каллен хоть и был в принципе не против кончить по-быстрому, всё же считал, что просто сунуть в жену член всегда успеется. Ведь есть занятия гораздо увлекательней. Проводить ладонью по гладкой, нежной коже, следя за тем, как она покрывается мурашками. Касаться её губами, согревать дыханием, подниматься поцелуями всё выше, забираясь под подол платья. Нерия потянула платье вверх и, стащив через голову, кинула на стол. Каллен подумал, что понятия не имеет, чей это кабинет, но очень надеется, что лично мэра. После того, что произошло на приёме, Каллен испытывал потребность совершить в адрес городского управителя какое-нибудь мелкую гадость в духе своей жены, и потрахаться на его рабочем столе казалось Каллену достойным вариантом. Он провёл ладонью между бёдер Нерии, вынуждая её расставить ноги. Она тихо застонала, едва пальцы Каллена коснулись её промежности, и тут же надавила своей ладонью на его, но Каллен убрал её руку и прижал к краю стола. Вечно она не даёт ему сделать всё самому, сейчас другой рукой полезет.

В этот раз, вопреки его ожиданиям, Нерия всё-таки не стала сомневаться, что он способен найти клитор без экскурсовода, и упёрлась в стол обеими руками, нетерпеливо ёрзая каждый раз, когда пальцы оказывались не там, где бы ей хотелось. Каллен быстро устал пытаться удержать свою жену одной рукой и, стиснув в ладонях её ягодицы, скользнул языком между бёдер, вырвав из Нерии стон погромче. Она подтянулась на руках, закинув одну ногу ему на плечо, чтобы он мог свободно ласкать её ртом, и запустила ладонь ему в волосы. Каллен обожал, когда она трогала его волосы. Да что там, он обожал вообще всё, что она с ним делает, и, наверное, ему надо было благодарить Нерию за то, что она не делает с ним ничего плохого, потому что он обожал бы и это. Мучился бы, но обожал. Не зря она вечно шутила, что храмовники без ума от страданий. Или не шутила.

Нерия прижимала его голову к себе всё крепче, а её бёдра двигались всё лихорадочней, Каллен уже особо и не пытался что-то делать, просто предоставил рот в полное пользование своей жене, понимая, что она всё-таки лучше знает, что ей сейчас нужно и как ей больше нравится. В голове у Каллена совсем опустело, теперь её заполняли только стоны и вздохи Нерии, едва различимый скрип ногтями по деревянной столешнице и почти бессвязные реплики, из которых можно было сложить страстные признания в любви вперемешку с обещаниями вот-вот кончить.

Нерия ещё подрагивала от оргазма, когда Каллен подсадил её на стол и толкнул на спину, подтягивая поближе к себе, задирая повыше ноги, так, что ступни упёрлись ему в ключицу. Вот теперь его интересовало только, как бы побыстрее сунуть в жену член, что он и сделал. Нерия была мокрой, такой мокрой, что ему не составило труда войти в неё одним резким толчком, а внутри всё было таким узким, горячим и пульсирующим от прилившей крови, что у Каллена совсем отрубился мозг, оставив ему только один работающий рефлекс – раз за разом вбиваться туда, в эту тесную, жаркую глубину, пока весь этот жар, трение, звуки, прикосновения не доведут его до оргазма.

Пока Нерия надевала платье и безуспешно пыталась привести в порядок волосы, приглаживая их пятернёй, Каллен сидел на полу, дожидаясь, когда пройдёт упадок сил, который каждый раз накрывал его после секса. Он смотрел на Нерию и вспоминал слова Рафаэля о том, что к ней хочется возвращаться снова и снова. И это единственное, в чём Каллен был с ним согласен. Каждый день, снова и снова он хотел возвращаться к Нерии. Хотел возвращаться к её улыбкам и усмешкам. К её шуткам и розыгрышам. К тому, как она залезает с головой под одеяло, когда рассветные лучи пробиваются сквозь штору. К тому, как она и её друзья до утра торчат в гостинной в их доме, играя в “порочную добродетель”. К тому, как она обнимает его каждый раз, когда он уходит и когда возвращается. И к тому, как она занимается сексом, конечно же. Как смотрит на него, как прикасается к нему, как безумно любит его.

– Давай уедем, – вырвала его Нерия из романтического настроения.

– Сейчас?

– Давай сейчас.

– Куда?

– Куда скажешь.

Каллен поднялся с пола, застёгивая брюки, и подошёл к Нерии, которая отвернулась к окну, за которым уже было ничего не разглядеть, кроме пятен света под масляными фонарями, которые каждый вечер на Королевской площади зажигал фонарщик.

– Я слышал, что у некоторых женщин после секса портится настроение, но ты даже в этом всех переплюнула. Что случилось?

– Дело не в том, что что-то случилось, а в том, что я не хочу, чтобы случилось что-то ещё, – Нерия повернулась к нему, – Каллен, я не хочу, чтобы ты снова влез из-за меня в драку. Не буду врать, мне очень приятно, что Рафаэль получил по морде именно от тебя, как будто все мои мечты о благородном рыцаре-защитнике разом сбылись, но я не хочу, чтобы это повторилось. А в этом городе, со всей нашей с ним богатой историей, это неизбежно. А я ведь даже не знаю, сколько нам с тобой осталось вместе. С тех пор, как большинство эльфов покинули эльфинажи, я всё время в ожидании, что что-то грянет. И если у нас с тобой совсем немного времени, я не хочу, чтобы ты провёл его, разбираясь с призраками моего прошлого.

Каллен взял её за руки и поцеловал в макушку. Нерия подняла на него взгляд, в котором как всегда смешалось чувство вины, безграничная любовь и подозрение, что Каллен опять натворил какую-то херню.

– Я собирался показать тебе кое-что важное после приёма. Я правда надеялся, что будет ещё светло, но чего уж теперь. Давай мы сначала сходим, а потом ты решишь, хочешь ли уезжать.

– Куда сходим?

– Это недалеко. Нет, на самом деле довольно далеко, – поправился Каллен, – но нам правда очень нужно туда сходить.

– Хорошо. Но если это очень далеко, ты понесёшь меня на руках.

– Ну да, я-то совсем не устал, – пробурчал Каллен.

Пока они шли, Нерия молчала. Это немного пугало, но зато у Каллена была возможность подумать. Он освещал дорогу утащенным из мэрии фонарём и думал о том, что сказала Нерия. Что-то грянет. В общем-то, он и так это знал, учитывая события, после которых он покинул Инквизицию. Но всё это время он старался об этом не вспоминать, а теперь, шагая по тракту сквозь непроглядную антиванскую ночь, он понимал, что не имеет вообще никакого значения, где их с Нерией настигнет это загадочное “грянет”.

– Вот, – он опустил фонарь и показал рукой вперёд, – мы пришли.

– Милый, ты привёл меня сюда, по грязи и лошадиному помёту, чтобы показать мне… поле?

– Не поле. Землю.

– Землю?

– Да, твою землю.

– Мою землю?

– Ну не прям твою, – смутился Каллен, – нашу. Я её купил.

– Купил?

– Да хватит переспрашивать уже! Я купил землю. Под виноградник. И дом.

– Храмовник, на какие, прости за нескромный вопрос, деньги ты купил землю?

– Вороны были крайне любезны и вернули Гленну задаток за мой контракт. И… Ну… – Каллен нервно потёр вспотевшую шею, – я откладывал. С тех пор, как в стражу пошёл.

– Откладывал?! – Возмутилась Нерия, – прятал заначку от родной жены?

– Ты-то конечно от родного мужа заначку не прятала.

– Прятала, – призналась Нерия, – но теперь её видимо придётся распотрошить.

– Да, здесь ещё работы лет на десять, – согласился Каллен, – но зато мы сможем вместе построить наш новый дом.

– Я думала, ты не хочешь жить в Антиве.

– Ты попросила меня подумать, чего я хочу. Я подумал. Я хочу жить с теми, кто мне дорог, беречь их и защищать. Я хочу видеть тебя счастливой и каждый день знать, что ты по прежнему любишь меня, сколько бы нам двоим не было отмерено. И хоть ты правда взбалмошная и непредсказуемая, мне никогда не казалось, что ты не знаешь, чего ты хочешь. Я думаю, ты хочешь того же, что и я.

Нерия опустилась на колени и зачерпнула горсть влажной земли, пропуская её сквозь пальцы. Затем встала, отряхнула руки, подняла фонарь и повернулась к Каллену, осветив своё лицо, на котором расплывалась такая улыбка, что её и без фонаря было бы видно.

– Да, – согласилась она, – давай вместе построим наш новый дом.