Случайное убийство (1/1)

Когда отросшую челку треплет ледяной ветер, в глазах страх мешается со злостью и застывает в холодном красном сиянии. Твердом, словно кристаллы, и чистом, как его искренняя нерешительность. Он не смеет закрывать глаз, застыв льдом.

Что он должен сделать? Атаковать? Но это идет вразрез его принципам, это не подходит под его стандарты, это сделает его лицемером! Но вселенная не ждет, время не остановится лишь потом, что ему нужно подумать верное решение. И тяжелый размещенный хруст снега, злой, сужающийся — тиканье часов, отсчет до взрыва бомбы.

Папс уже не слышит насмешливый грубый детский смех — только свое дыхание: тяжелое, сиплое, паническое.

Удар.

Чувства приходят вместе с болью и снегом под руками. Пальцы коченеют. Злость превращается в ярость и безудержную грусть, в отчаяние, в панический страх. Где сейчас, черт возьми, Санс?!

Обрывки чужих назойливых голосов врезаются обрывками в голову. Он не может подняться, не может пошевелиться, не может позвать на помощь — не может выглядеть еще более жалко. А Санс все-таки не придет. Папс не может сваливать на него ответственность постоянно, верно? Не может надеяться на его бесконечную помощь. Он должен сжать окоченевшие пальцы в кулак и использовать свою ярость.

Удар.

Он лицемер. Злой, отчаянный и напуганный. Он больше не будет валяться в снегу, он больше не будет беспомощным. И следующий удар за ним.

Стук в ушах разрывает почти истеричный вопль. Он жмурится, подрывается так быстро, как может и делает все возможное, чтобы пожирающее чувство несправедливости сжигало их, а не его — сжигало адским кровавым пламенем его горящих глаз. Так все и происходит. Голоса вокруг затихают, его собственный крик прекращается и силы покидают его в ту же секунду. Он победил, но он по-прежнему не чувствует себя в безопасности. А воздух почему-то пахнет пылью. От бессилия колени упираются в снег, а в глазах — чернота; ему мерещатся лишь два красных огонька, где-то между стволами заснеженных елей, где-то в тени. Все чувства остаются на обжигающих красные щеки слезах. И два огонька оказываются перед его теряющим сознание лицом.

— Я… Убил их?...

Вместо голоса шепот, и он закрывает глаза, падая в уверенные руки брата. Больше он ощущает ничего. Лишь снег под ногами рыхлый.