Рябь (1/1)

На лице Санса покоится умиротворение и тишина, будто отражающиеся на округе. Безмятежность, гладь синей воды и времени, не ждущего их ни на секунду, но никто за ним не спешит. Лишь смотрят со стороны, наблюдают, как события проходят своим чередом, как гладь воды, как мимолетный обтекающий ветер, задевающий все поверхности и мысли — и воздух будто бы плотный.

Голубое свечение воды отражается на неясном лице. Папайрус склоняет голову вбок, чувствует плотность и сопротивление воздуха, всматривается. Он хмурится чуть-чуть, погружаясь в спокойствие темно-красные глаза, цвета острого соуса, высокого риска и, сейчас, безмятежности и доверия. Красный красиво контрастирует с голубым. Воздушные пылинки над водой тихо освещают, задерживаются в воздухе и путаются в рогозе, камышах и кувшинках. Вода шумит глубоко и приятно, не то капелью, не то распыленными пылинками в водопаде. Слушаешь — красиво, а заговоришь, и упустишь тишину из виду. Прикоснешься к воде и пустишь рябь, красивыми кольцами расплывающуюся по бархатной глади воды, будто стеклянной до прикосновения. Так и со временем, и со словами, и с братом. Прикоснешься — и пойдет бесконечная цепочка: чувств, мыслей, взглядов. И снова прикосновений.

Он думает, что может любоваться со стороны, и наслаждение не пройдет. Но потом ветер дует сильнее, и воздух плотным больше не кажется. Воздушные светящиеся пылинки путаются в волосах, а зеркальное отражение в воде мелко волнуется, искрясь от собственного света.

И Папс касается чужого лица, чтобы получить в ответ прикосновение.