3. — Сыграешь мне колыбельную? (1/2)
Выбить из Виолетты подробностей так и не удаётся. Она очень быстро смывается, когда в ход идут предложения о заявлении в полицию или вызове опеки. Лепечет что-то о том, что всё правда замечательно и прихрамывая, скрывается за дверью своей квартиры.
А Рони снова на это ведётся. Снова решает, мол, само всё наладится. А стоило бы думать точно о другом! Не слушать бредни шестнадцатилетки, а на всех парах нестись в органы опеки и добиваться от них отклика любой ценой.
Двоякое у неё чувство было. Чувство вины, казалось, превосходило высоту апогея: девочка погибает на глазах — тонет в пучине родительских проблем, ей нужна помощь. А Рони, единственная кто это замечает — бездействует.
В тоже время, ей казалось, что она лезет туда, куда не надо. Чувствует, что может наловить проблем и это её, честно говоря, страшило.
***
Виту Рони не видела три дня. Именно поэтому, когда девчонка с зелёными глазами, влетела в её кабинет, в поздний вечер среды — Рони была очень рада.
Аккуратно повесив шопер на крючок, Малышенко повернулась к Рони и невинно улыбаясь краем губ, хлопала ресничками, ожидая каких нибудь указаний. Взгляд зелёных глаз был спокойным. Радостным, чтоли. Будто того, что произошло на выходных — вовсе не было. Сон страшный, может быть, но точно не реальность.
— Здравствуй, — с запозданием, опоминается Рони. С тревожностью глядит на ученицу, а сказать ничего больше не может. Было бы намного легче, будь тут ещё кто нибудь. — Зачем пожаловала?
— Здравствуйте, — второй раз говорит девочка и чему-то усмехается. — Лилия Викторовна попросила вам передать.. — девушка протягивает блондинке стопку каких-то бумаг
С тяготой на душе, Рони принимает бумажки и делает вид, что Виту вовсе и не знает. Не знает о семейных обстоятельствах. Не знает о весёлых, в кавычках, выходных. Делает вид, будто бы не эта девочка ночевала в её квартире.
— Ну ладно.. Я пойду! Хорошего вечера! — Виолетта глупо улыбается и надевает на спину чехол с гитарой, собираясь покинуть помещение.
— Стой.. Я давно хотела тебя попросить. Мне очень нравится то, как ты играешь на гитаре. У тебя есть свободные 5 минут? — Рони кладёт голову на стол и умоляюще смотрит на соседку.
— Конечно, а что такое?
— Сыграешь мне колыбельную?Сможешь? — Рони ухмыляется. Пытается немного разрядить обстановку. Выходит, кажется, не очень хорошо.
— Вы меня недооцениваете, — возмущается Малышенко и немного выпячивает нижнюю губу.
Малышенко достаёт гитару, нелепо улыбнувшись. Под пристальным взглядом Рони, Виола начинает играть. Одной рукой зажимает нужные аккорды, а второй плавно водит по струнам. Нервно грызёт свои губы, превращая их в кровавое месиво и сдерживает себя, чтобы не разреветься прямо здесь и сейчас.
Виолетта понимает, что причина пристального взгляда точно не желание узреть её талант. Она понимает, что тоже терзают мысли о той ночи. Она понимает, что ЭТО теперь будет преследовать их обеих. Закончив играть, Виолетта улыбается во все 32 и смотрит на восхищённую соседку. Колыбельная была воистину прекрасна, шатенка оказалась довольна собой.
— Вау..— удивляется Рони, хлопая в ладоши. — Беру свои слова назад, я правда тебя недооценивала.
Время на часах быстро доходит до десяти вечера. С большой неохотой, Рони заставляет Виолетту идти домой.
Как только Малышенко оказывается на улице — её охватывает мандраж. Некогда знакомые и родные улочки, стали чуждыми. Всё в этом городе стало чуждым. Везде мерещится что-то устрашающее. Или кто-то. Что уж говорить о доме. Дом — вообще отдельная история. Обшарпанный подъезд вызывает слёзы. В собственной комнате находится тошно. Смотреть на мать — тоже та ещё пытка. Вите противно от каждого сантиметра этого места и его обитающих.
Малышенко думает о том, что время идёт слишком медленно, что до восемнадцати лет, она может и не дотянуть.
Она думает о Рони. Она её беспокоит. Она боится, что её слова про органы опеки воплотятся в реальность.