Глава 16. Иржи. Разгром в университете (2/2)

Иржи подошёл ближе, подвесил светлячок над проломом и понаблюдал. Энха и Дече его не заметили, зато подняли головы и некоторое время задумчиво рассматривали светлячок. Этим воспользовался скелет в земле, протянул руку и попытался выхватить у Энхи кость. Энха дёрнула её на себя и попала ею Дече по губам. Дече отобрал кость и сам ткнул ею лича. Тот отпрянул назад в склеп, и снова всё повторилось.

Сколько это бы продолжалось, Иржи не знал, но ему просто надоело стоять. Он сделал несколько шагов вперёд, подождал, пока лич снова появится в проломе, сформировал заклинание рассеивания – благо тёмной магии вокруг было пруд пруди – и послал её в лича. Это совпало с моментом, когда Энха отобрала назад у Дече кость и ткнула ею лича. Тот издал возмущённое: «У-у-у» и с лёгким шуршанием развеялся.

Энха и Дече с глубоко задумчивым видом заглянули в склеп, затем посмотрели на кость, затем опять в склеп. Череп махал рукой и пытался отобрать свою кость.

– Милая моя, – Иржи подошёл вплотную, чем обозначил своё присутствие, – я невероятно рад видеть тебя в добром здравии.

Энха подняла голову и безуспешно попыталась сфокусировать на нём взгляд.

– Скотина! – обиженно, заплетающимся языком констатировала она, признав его скорее по голосу, нежели на вид.

– Вот такая благодарность, – укорил он её. – Я тут, не помня себя от тревоги за твою жизнь, обшариваю всё кладбище, упокаиваю лича, а вместо благодарности что получаю?

– Целый кувшин. А надо разбитый.

– Любовь моя, – вкрадчиво предложил Иржи, – прибереги битьё посуды для мужа. А то перебьёшь всю посуду сейчас – и не останется веских аргументов, если семейный спор вдруг случится.

– Нечисть поймаю, – махнула она рукой и покачнулась.

Скелет изловчился, выхватил из руки Энхи кость и принялся торопливо закапываться назад в могилу. Энха и Дече внимательно наблюдали, как он исчезает в земле.

– Пойдём, солнышко, домой, – Иржи присел перед ней на корточки. – Погуляла налево – и хватит. Пора и честь знать.

– Там дырки, – замотала головой Энха и покачнулась. – Они на лучи идут.

Иржи заколебался, не уверенный, как понимать сказанное. В голову приходила одна пошлость, но зная Энху, он сомневался, что она имела в виду то, что вообразил себе он.

– Какие дырки? – решил всё же уточнить он.

Она посмотрела на него как на идиота.

– Обыкновенные, – она попыталась покрутить у виска, но не попала пальцем себе в висок; рука прошла мимо. Энха подумала и почесала себе нос.

– Это тебе они обыкновенные. А мне необыкновенные. Я никогда не видел дырки, которые ходят на лучи.

Энха тяжко вздохнула и попыталась встать, опираясь о стенку склепа. Увидев, что она начинает заваливаться на бок, Иржи поспешно перехватил её за локоть. Она, уверенно шатаясь и поддерживаемая Иржи, направилась к стене. Уткнулась в неё и задумалась.

– Ты скажи, куда тебе надо, – вкрадчиво предложил Иржи. – Я, может быть, сориентируюсь лучше.

– К прорехе, – к его изумлению, она объяснила внятно. – Которая на улице.

– А есть не на улице? – невинно осведомился он.

– Ага. На втором этаже увирен… тсисета. Оттуда весь туман полз. И дырки лезли.

Иржи в голову закралось сомнение, а точно ли Энха несёт пьяный бред, или за этим бредом скрывается реальность. Однако выяснять сейчас это не стал, наклонился, подхватил Энху под колени и взвалил себе на плечи.

– После такого, – напомнил он, – ты просто обязана будешь выйти за меня замуж.

– Вот молчать научишься, – уверенно пообещала она, – и сразу.

– Если ещё и я буду молчать, – запротестовал Иржи, обходя очередное надгробие, – ты вообще говорить разучишься.

– Значит, не пойду, – отрезала Энха.

– Когда ты пьяная, – Иржи чуть слезу не пустил от счастья, – с тобой даже поговорить можно.

Энха обиделась и замолчала.

Когда он проходил мимо колодца, она попыталась слезть на землю. Иржи спустил её, она, поддерживаемая им, подошла к бортику, повалилась грудью на сруб и принялась задумчиво что-то там созерцать. Иржи подождал, но ничего не происходило, и он вкрадчиво произнёс:

– Милая, скажи и мне, что ты там видишь? Я понимаю, что в твоём состоянии ты видишь гораздо больше интересного, чем я, но всё же поделись впечатлениями. А вдруг и мне понравится?

– Махъя, – важно изрекла Энха.

– Точно? – хмыкнул Иржи.

– Да, – уверенно кивнула она. – Целестин кинул. Сказал, что все идиоты.

– Вот с этим я согласен, – покивал Иржи.

Когда он дотащил её до пентаграммы, которая в парке, и сгрузил на землю, придерживая, однако, под локоть, она некоторое время стояла, вдумчиво созерцая криво намалёванную пентаграмму и прореху над ней, а затем уверенно завернула к кусту, который летом был сиренью. Около него плюхнулась на колени, улеглась на живот и по-пластунски поползла под куст.

– Кис-кис-кис, иди сюда… Ну иди сюда, хороший мой, иди же… Не бойся, я тебя не обижу, ты хороший, я тебя любить буду…

Иржи посмотрел на Энху в надежде, что эти слова обращены к нему. По всему, однако, выходило, что нет, потому что она явно тянулась куда-то под куст.

– Иди сюда… Вот, молодец.

Она выползла из-под куста, с выражением пьяного счастья на лице прижимая к себе комок слизи и пузырей. Из этого комка торчало несколько сиреневых хоботков с одной стороны и чешуйчатый подрагивающий хвост – с другой. Энха села на колени и продемонстрировала Иржи добычу.

– Вот, – объяснила она, – это дырка.

– Ага, – с умным лицом кивнул Иржи, рассматривая штуха. – Нечисть теперь называется дырками. Я понял. А что тогда называется лучами?

– То, на что нечисть идёт, – пожала она плечами. – В магитре… стреской коллегии было… Из неё лучи выходили. И нечисть туда шла.

– Нечисть шла в магистерскую коллегию? – он насторожился. – Ты уверена?

Даже в темноте он увидел, что она посмотрела на него как на идиота.

– Нечисть так на манок идёт, – объяснила она ему как маленькому. – Без манка она во все стороны ходит. Где есть ментал, туда и ходит. А она шла в магстреск… туда.

Он шагнул к ней, ухватил за подмышки, поднял с колен и снова взвалил себе на плечи.

– Штуха не задави! – возмутилась она, держа нечистика так, чтобы и не уронить, и не задавить.

– Выкинь бяку, – посоветовал ей Иржи.

– Дурак, – констатировала Энха, пристраивая штуха на плече у Иржи и прижимая его к себе. Штуха, а не Иржи.

Иржи дотащил Энху до Сыскного приказа, отволок в гостиную, оставил там, пошёл в коллегию, без угрызений совести разбудил Велушку и тоже отволок в гостиную.

– Отмой её, а? – попросил он. – За мной не заржавеет.

– Ты не обнаглел? – поинтересовалась Велушка, рассматривая пьяную и грязную Энху, счастливо прижимающую к себе такого же грязного штуха.

– Обнаглел, – покаялся Иржи. – Я больше не буду.

– И меньше тоже, – понимающе покивала она.