Глава 16. Иржи. Разгром в университете (1/2)
– Что, демон, подери, здесь произошло?!
Иржи и пан Отокар стояли на покорёженной дорожке, ведущей к парадному крыльцу университета. Везде были видны следы магического боя, выброшенная из воронок земля, подпаленная трава и кусты, ветки, срезанные льдом, пузырящаяся слизь, тела студентов и магистров – живых или нет, пока понятно не было. Впрочем, поисковое заклинание показывало их, значит, живые. За учебным корпусом горела магистерская коллегия. И везде буквально шкурой чувствовалась тёмная магия.
– Мы, конечно, – пробормотал Иржи, рассматривая в отблесках пламени учинённый разгром, – студентами здорово гуляли, но до такого наш размах не доходил.
– Завидуешь? – хмыкнул пан Отокар, прислушиваясь к артефактам, закреплённым на руке.
– Немного есть, – признал Иржи.
В университете везде были следы погрома. Двери в некоторые аудитории были выломаны, столы расколочены. На коридоре первого этажа нашёлся и первый труп, в следах пузырящейся слизи и разорванный на множество кусков. По сильно изуродованной голове, насаженной на железное кольцо в стене, узнавался один из магистров. Окровавленные следы на полу принадлежали чусю. Останки самого чуся, пузырившиеся горой слизи, обнаружились дальше в одной из аудиторий.
Около библиотеки тоже были следы крови, валялся окровавленный и порванный плащ, но никого не было. Сама библиотека была закрыта, а поисковое заклинание показало, что там никого нет. Или нет живых.
От этой мысли стало очень нехорошо.
Иржи, колеблясь, остановился перед потемневшей от времени массивной деревянной дверью. Она была заперта. Пани Збигнева сегодня отбыла в своё имение, но Энха-то осталась. Второкурсники и первокурсники, благоразумно рванувшие из университета, как только запахло жареным, подтверждали, что наблюдали, как она днём помогла пани Збигневе сесть в карету и вернулась назад. И больше её не видели. А её поведение Иржи предсказывать не брался: умея профессионально бегать от нечисти, она в то же время могла безрассудно броситься на того же чуся с одним ножом в руке.
Иржи, больше не колеблясь, плечом с нескольких ударов высадил дверь. Сотворил магический светлячок и осмотрелся.
Здесь всё было чисто и аккуратно, никаких следов борьбы. Наверху в гостиной на кресле был брошен плед и оставлена раскрытая книга. Иржи хмыкнул, узнав знаменитые похождения Ярилко Мочика, и заглянул в Энхину комнату. Так же чисто и всё убрано, и только на кровати были брошены шаровары и длинная женская котта с вышивкой по подолу и рукавам. Сапог не было.
От понимания того, что во время нашествия нечисти Энхи здесь не было, легче не стало. Она могла уйти куда угодно – и от нечисти, и к ней.
Где она может быть?
В коридоре и аудиториях нашлись трое студентов – храпящие, пускающие слюни и дышащие перегаром. Пан Отокар наклонился к каждому из них и принюхался.
– Дурью баловались, – хмыкнул он.
– Добаловались, – отозвался Иржи, рассматривая ещё один изуродованный труп, повисший на крюке в стене – голый, принадлежащий мужчине, но кому именно, было не определить.
Следователи спустились на первый этаж, прошлись по нему, затем через боковой выход вышли на улицу. Там было дымно, воняло гарью, под ногами хлюпала чёрная жирная грязь; магистерская коллегия наполовину стояла, а наполовину представляла собой груду обгоревших досок и черепицы, ещё дымившихся; кое-где виднелись красные угли и язычки пламени, около неё суетились пожарные, передавая друг другу вёдра с водой. Чуть в стороне сидели прямо на земле несколько магистров; два трупа в сторонке были накрыты тряпками. Ещё чуть дальше скорчился обгорелый и пузырящийся ушлёпок.
Пока пан Отокар расспрашивал пьяных и очумелых магистров, Иржи прошёлся вокруг коллегии, рассматривая её, прислушиваясь к себе и к артефактам. Что-то ему не нравилось, но что именно, он определить не мог. Артефакты регистрировали повышенный – очень сильно повышенный – тёмный фон, но помимо этого было что-то ещё…
– Ну что? – спросил его пан Отокар, когда он вернулся.
– Не пойму, – признался Иржи.
– У меня тоже не особо, – кивнул он. – Началось всё это, когда все пьяные были, точно никто из них ничего сказать не может. Повалила вдруг нечисть, они начали разбегаться и отбиваться огнём…
– В деревянном здании, – покивал Иржи.
– В деревянном здании, – подтвердил пан Отокар. – И вот, – он кивнул на пепелище, – результат.
– Откуда нечисть появилась?
– Говорят, – он махнул рукой в сторону учебного корпуса, – оттуда. Видно, студенты баловались созданием прорех.
– Мы тоже, – заметил Иржи, – в студенческие годы баловались созданием прорех. Но даже в пьяном угаре нам не приходило в голову создавать такие, чтобы сквозь них массово пролезали чуси и ушлёпки.
– Кому-то, как видишь, пришло…
… Где может быть Энха?..
Пентаграмма для создания прорехи обнаружилась в парке, однако тщательное обследование её показало, что из неё не могло появиться столько нечисти, к тому же крупной, как то описывали магистры и редкие студенты, пребывающие в условно сознательной форме. Следователи видели трупы чуся и двух ушлёпков, студенты говорили ещё о мрое. Даже если считать, что это была вся нечисть, вылезшая из прорехи, а толпы её были дорисованы пьяным воображением, то всё равно – пентаграмма была слишком хилой. Нарисована она была криво, схема разрывного контура не соответствовала его масштабу, и замеры влитой и остаточной магии говорили однозначно – пролезть через получившуюся прореху мог в лучшем случае балхи.
– Не сходится, – подытожил Иржи.
Они прошлись по парку, вокруг студенческой коллегии и хозяйственному двору. Упокоили подбитого мроя, обнаруженного около птичника, и нашли окровавленного третьекурсника, храпящего, распластавшись на раскиданной поленнице. Сторожка Дече была пуста, земля была истоптана множеством ног. Поисковое заклинание показало ещё одного студента, сидевшего у стены амбара прямо – судя по запаху – в собственной луже, и глядевшего на мир мутным и совершенно бессмысленным взглядом. Около боковой стены поварни в грязи отпечатались следы маленькой ножки, явно девичьей, но Энха это прошла или кто-то из студенток – неизвестно. Были и небольшие следы крови на стене и земле, но опять же, чья это была кровь – не узнать.
А если сбегать в Приказ и взять собаку – сможет ли она взять Энхин след?..
Открытие поджидало следователей, когда они взялись внимательней обследовать учебный корпус университета. В нескольких местах артефакты засекли повышенный и очень специфический фон. Оба следователя в разное время учились здесь, а поэтому сориентировались и определили, что источник этого фона должен находиться в артефактной лаборатории.
И артефактная лаборатория оправдала их самые пессимистические ожидания.
Пентаграмма на полу была вычерчена идеально, с соблюдением всех пропорций и размеров. То же самое было и на потолке. Вспомогательные точки на стенах размещены именно так, чтобы максимально концентрировать прореху. Магия до сих пор струилась по контурам, а прореха, пусть уже и частично затянувшаяся, а потому условно неопасная, висела посреди лаборатории.
– Магистры или старшие студенты, – определил пан Отокар.
– Причём трезвые, – нахмурился Иржи.
Пьяный не вычертит настолько точные линии и хоть что-нибудь, да забудет. А здесь не была забыта ни одна деталь из нескольких сотен.
Тела двух человек – парня и девушки – находились здесь же; в них Иржи опознал четверокурсников. На обоих телах были следы когтей, в скелетах не осталось, наверно, ни одной целой кости, черепа были проломлены. Ещё один растерзанный труп четверокурсника нашёлся в коридорчике рядом с обгорелым трупом ушлёпка.
– Зачем они это делали? – озвучил самый насущный вопрос пан Отокар.
В канун праздника, когда студенты и магистры напиваются до поросячьего визга, заниматься вызовом крупной нечисти? Расчёт и черчение такой пентаграммы – это кропотливая и напряжённая работа нескольких часов. Вливание магии тоже требует и сил, и заранее приготовленных артефактов. А раз артефакты были заготовлены заранее, значит, создание этой прорехи тоже планировалось заранее.
Зачем?
Университет магии был тем ещё гадюшником, это Иржи и пан Отокар знали не понаслышке. Но чтобы здесь кто-то массово натравливал на пьяных вусмерть студентов и магистров крупную нечисть – такого ещё не случалось.
Следователи обыскали трупы незадачливых студентов, однако никаких ни записей, ни артефактов на них не было. Хотя защитные амулеты должны были быть.
Иржи и пан Отокар переглянулись. Вычерчивать такую прореху, запасаться прорвой необходимых для этого артефактов – и пренебречь защитными амулетами?
– Мне это не нравится, – нахмурился пан Отокар.
Иржи согласно кивнул.
… Где может быть Энха?..
На улице некоторые вернувшиеся второкурсники и первокурсники, не успевшие наклюкаться до состояния зюзи или уже протрезвевшие, немного сорганизовались и начали стягивать тушки старшекурсников в вестибюль университета, чтобы не позамерзали к утру. Двое парней, приволочив девушку и уложив около стенки, тихо обсуждали, может, пока она в отключке, попользоваться ею. К какому решению они пришли, Иржи не узнал, потому что к нему подошла молоденькая студентка, посмотрела на его синюю форменную котту страдающим от похмелья взглядом и подёргала за рукав:
– Дяденька, покажи поисковое заклинание.
Иржи показал. Это позволило найти сразу двух третьекурсников, повисших на ветках деревьев и, похоже, оглушённых ментальным ударом. Недалеко от них валялся трупик мришки, причём не свежий, а уже обросший шерстью. Второе поисковое заклинание обнаружило ещё одного пятикурсника – обдолбанный дурью, он мирно спал в коллегии у себя в комнате и, похоже, всё представление пропустил. Ещё парочку студентов нашли по одному в самых неожиданных местах; один из них, без порток, но в шубе, был извлечён из-под завалов магистерской коллегии в обнимку с лаборанткой, тоже слегка раздетой, но, в отличие от студента, не совсем живой.
– Горе, – вздохнул, покачиваясь, второкурсник, которому Иржи помог вытащить парочку. – Хорошая была давалка. Сейчас придётся новую искать.
Иржи понимающе покивал. Пани Гелена при жизни имела нрав лёгкий, весёлый, не отягчённый моральными нормами, и обычно не отказывала что коллегам, что студентам в ласке и нежности. Потеря действительно была горькой и невосполнимой, особенно для студентов, не имевших лишних денег на дом удовольствий.
Магический отголосок на нежить Иржи почуял на самом пределе восприятий. Попытался сориентироваться, откуда он пришёл, и вспомнил про заброшенное кладбище. Около мостика через ручей он обнаружил полубесчувственную тушку пятикурсника, первым пинком внушил ему некоторую осознанность, а вторым придал направление в сторону коллегии. Демон чувствовался уже явственно, а вместе с ним – и наличие около него живого.
Иржи перелез через невысокую, каменную, поросшую мхом ограду, которой лет было больше, чем университету, споткнулся о треснувшее надгробие и принялся пробираться мимо знакомых со студенческой поры склепов в сторону нежити.
Увиденная картина вызвала оторопь и желание не то без сил осесть на землю, не то встревожиться, не то истерически расхохотаться. В проломе стены одного из склепов маячил лич. Судя по виду – свежий: формироваться-то он начал давно, но внезапно появившееся огромное количество тёмной магии подстегнуло формирование, и новоявленный лич смог оторваться от саркофага, в котором до сих пор оставалось погребённым его тело. Снаружи склепа сидели Энха и Дече, а из земли выглядывал скелет, размахивающий одной рукой. В руках у Энхи была бедренная кость, и она как раз ткнула этой костью лича. Лич, который никак не должен был отреагировать на удар, к изумлению Иржи подался назад в склеп и пальнул молнией. Молния ударила недалеко от кувшина, стоящего в нескольких шагах напротив пролома. Энха и Дече очень внимательно посмотрели на кувшин и печально вздохнули. Лич снова нацелился на выход, снова получил костью, снова отхлынул назад в склеп и снова пальнул молнией. На этот раз она ударила в землю чуть в стороне от кувшина. Судя по взрытой вокруг него земле, всё это продолжалось уже долго.