Глава 8. Иржи. Околье (1/2)
К порталу они подошли, когда ещё только светало. Высокая трава была мокрой от росы, берёзы шелестели жёлтыми листьями, небо было без единого облачка, а земли только-только касались первые пологие, ещё белёсые лучи солнца. Настроение у Иржи было не то что мрачным – скорее, каким-то обречённым, из головы не шёл позавчерашний разговор с пани Збигневой о том, что постоянное ментальное воздействие нечисти чревато сумасшествием. И думать о том, что Энху оно ждёт… если уже не дождалось, было тяжело.
Перед тем, как войти в портал, Иржи сунул Энхе защитный амулет.
– Надень так, – угрюмо сказал он, увидев, что она держит его за шнурок и словно бы пытается отодвинуться от него подальше, – чтобы он касался кожи.
А сам отвернулся к порталу и принялся активировать артефакты, вделанные в каменную арку, посмотрел на размытую тень посреди неё, сунул под рубаху свой защитный амулет, крепко взял Энху за руку и шагнул в портал.
Их охватили сумрак и размытость, то тут, то там под ногами виднелись звёздочки, более яркие или более тусклые – магические отсветы моравских магов. Иногда удавалось увидеть как та или иная звёздочка ярко вспыхнет и снова вернётся к своему первоначальному уровню – это значит, что маг в этот момент колдовал. Больше всего такими магическими отсветами сияла столица, полная магов и казавшаяся одним ярким пятном, а во всей остальной Мораве отсветы были одиночными и редкими.
Энха потащила его в сторону Городища. Иржи пошёл за ней, отметив, что она пошла не той дорогой, которой когда-то на третьем курсе водили их, ноги здесь увязали меньше, а полуосязаемые туманные выросты словно плыли по несуществующему ветру. Иржи хотел было придержать её и пойти в нужном направлении, однако она тащила так уверенно, что он решил довериться ей. В конце концов, если что, вытащить её он сумеет.
В какой-то момент полуосязаемые выросты, проходившие по коже неприятной щекоткой, пропали и стало видно всё Околье – искажённое, неправильной формы, но целиком, даже с куском Гоблинской пустоши. И на нём можно было различить три магических огонька: один яркий, второй тусклее, а третий почти незаметный.
Первые два – это Павко и Вито. Но кто же третий? Замаскировавшийся Желда Хойничек или всё же местный Божек?
Мир людей встретил их ярким, но ещё по-утреннему низким и белёсым солнцем, запахами сосны, багульника и недавно прошедшего дождя. Иржи собрался было уже изобразить разочарование, что нечисть не встречает их хлебом-солью, как увидел, что Энха, посерев и хватая ртом воздух, привалилась к портальной арке.
– Эй, – встревожился он, схватив её за плечи. – Тебе что, плохо?
Вопрос был глупым – и так было видно, что плохо. Но с чего бы? Они прошли по порталу быстро, амулет не бракованный – он лично делал…
– Не трогай меня, – прошипела она; её взгляд заметно плыл.
– Амулет касался кожи? – Иржи заподозрил неладное, потому что знал, что такой реакции на портал быть не должно, если амулет активирован. Он потянулся, чтобы стащить амулет с её шеи и проверить, однако она хлопнула его по руке.
– Не трогай меня, – повторила она сквозь зубы. – И убери руки.
Иржи решил послушаться. Вспомнилось упоминание пана Гезы о том, что у жителей Околья на мозгах наросли мозоли против воздействия нечисти. Неужели действие амулета тоже попало на эту «мозоль»?
Энха вопреки его ожиданиям пришла в себя очень быстро. Отлипла от арки, посмотрела вокруг уже вполне осознанно, помассировала затылок и двинулась через пустошь к городу, находившемуся в версте от портала. Иржи последовал за ней.
Лошадей они взяли на городищенской конюшне. Конюх неторопливо заседлал двух гнедых голштинов, попутно рассказав свежие новости. Как на местном кладбище умертвие попыталось разрыть свежую могилу, даже не подождав, пока уйдёт похоронная процессия. Мужики с лопатами гоняли его по всему кладбищу, пока оно не забилось куда-то. Как на Крутицу опять гоблины приходили. Как давеча под Лепешанами самавка объявилась и на неё козла натравили.
– Козла? – поразился Иржи. – На самавку?
– Можно быка, – не глядя на него, объяснила Энха, наблюдая, как конюх затягивает подпруги. – Но козлы более сообразительные. Человек к самавке не может подойти, она сразу… – она передёрнула плечами, из чего Иржи заключил, что она испытывала на себе и воздействие самавки, – ужас нагоняет. А на животных она не действует. Поэтому тут везде держат особо бодливых козлов или быков, чтобы самавок бодали.
Иржи подумал, что в университет магии читать лекции о нечисти нужно приглашать жителей Околья. Может, тогда маги перестанут дохнуть как мухи.
Дорога, что вела на Крутицу, была широкой, наезженной и сухой – дождей, несмотря на то, что уже заканчивался рюень, до сих пор не было, и Энха и Иржи перевели лошадей на рысь. Вокруг простирались убранные и перепаханные поля, втиснутые между тёмными еловыми и светлыми сосновыми борами. На выгонах паслись козы, коровы и лошади, попадались и отары овец. Всё заливало бледноватое осеннее солнце, берёзы и клёны желтели и алели, и лошади резво отмахивали версту за верстой. В полдень проехали Славник – уездной городок, на деле представлявший собой разросшуюся деревню, огороженную земляным валом с частоколом, на берегу Огже. В местной конюшне поменяли лошадей, немного передохнули, послушали местные новости, заключавшиеся в том, где какая нечисть объявилась, где кого загрызла и где её закололи вилами или зарубили лопатами, и двинулись дальше.
Солнце клонилось к закату, местность из равнинной стала холмистой, на горизонте уже виднелись горы, усталых голштинов перевели с рыси на шаг. Дорога петляла среди холмов, поросших бурьяном или распаханных под поля. На одном из холмов раскинулись руины древнего эльфийского города, местами утоптанные, местами поросшие бурьяном. Каменные резные плиты неправильной формы, некогда тщательно подогнанные друг к другу, ныне развалились, потрескались, очертания ровных улиц ещё можно было различить, но уже не везде. А на трёхгранной стеле, лежащей вдоль дороги, распластался труп ушлёпка, умершего, судя по отсутствию ран, своей смертью.
До Крутицы доехали уже в сумерках, в тот час, когда запад горит красным, а восток уже погрузился в темноту. Им открыли въездную браму, путники по широкой, мощёной камнем дороге миновали посад, застроенный без всякого порядка. Из кузни ещё доносился стук молота по наковальне, где-то мычала корова, пахло яблоками, сеном и навозом. Немолодой солдат открыл им калитку замка, они въехали на широкий внутренний двор, мощённый диким камнем, и спешились.
Замок, издалека производивший впечатление большого и величественного за счёт того, что был возведён на холме, вблизи оказался небольшим и без особых архитектурных изысков. Двухэтажный, каменный, на высоком подклете, остроконечные крыши, узковатые окна, забранные мутным стеклом и с раскрытыми сейчас ставнями. Массивный шестиугольный донжон с плоской крышей, крытые каменные галереи по внутренней стороне стен. Хозяйственные постройки лепились к стенам, и всё производило впечатление добротного, крепкого и массивного. Видно было, что то ли теперешний хозяин замка, то ли его предки на первое место ставили надёжность и безопасность, а красота и изыск были делом второстепенным.
Подошёл конюх, степенно поздоровался, забрал лошадей, и уставшие после долгой дороги Энха и Иржи, захватив свои заплечные мешки, направились в замок, подсвеченный последними красными отсветами заходящего солнца.
На парадном крыльце им навстречу вышел мужчина, одетый в простые штаны и котту и мягкие домашние туфли. Его светлые волосы и бородка были несколько растрёпаны, на скуле виднелся свежий кровоподтёк, а левая рука была перевязана. Иржи подумал было, что это управляющий или кто-то из слуг, однако заметил на правой руке золотой перстень, инкрустированный бриллиантами.
Эге. Сам хозяин.
– Что случилось? – встревожилась Энха, глядя на его перевязанную руку.
Вито равнодушно отмахнулся.
– Сегодня Невежью пустошь слегка почистил, вот чуся едва и не проворонил… А это, я так понимаю, и есть Иржи? – он внимательно глянул на него.
– Честь имею, – он вежливо склонил голову.
Вито представился, опустив титулы, мужчины пожали друг другу руки, и хозяин пригласил их в замок. Шустрая и бойкая служанка провела Иржи в выделенные ему покои, принесла нагретой воды, залила её в большой ушат, спросила, не нужно ли ему ещё чего, получила отрицательный ответ, объяснила, куда идти к ужину, и умчалась.
Малая трапезная располагалась на втором этаже. Иржи, смыв с себя дорожную пыль и почистив штаны и котту, доплёлся до неё по тёмному каменному коридору и постарался не совсем откровенно упасть на стул. Круглый стол был накрыт на три персоны, стольник как раз вносил чугунок с густой грибной полевкой, сдобренной сметаной. Над столом, подвешенный за балку на потолке на цепь, горел круглый магический светильник, распространяя неяркий желтоватый свет. У одной стены стоял старинной работы резной поставец с посудой, у другой – диван и кресла с низенькими столиками для закусок. Окно, забранное мутным стеклом, было приоткрыто, и ветерок, не по-осеннему тёплый, легко колыхал занавески. На стене висела большая карта Околья, отрисованная от руки и испещрённая множеством значков.
Хозяин был уже здесь. Тоже сидел на стуле, потягивал из большой глиняной кружки пиво. Увидев Иржи, кивком указал на такую же пустую кружку. Стольник расторопно налил ему густого тёмного пива из большого жбана и принялся разливать по мискам полевку.
Мужчины потягивали пиво и молчали. Иржи пытался угадать, с какой стороны окольский барон и дочь мглинского резчика могут быть братом и сестрой – а их кровного родства не скрывали даже родители Энхи – однако вариантов приходило в голову несколько. Его размышления прервал щёлкающий вой, раздавшийся вдалеке, и в это время в трапезную вошла Энха, одетая в чистую котту и, по окольскому обычаю, в штаны, а не шаровары.
– Яхайка за валом бегает, – сообщила она, усаживаясь на свободный стул. Стольник налил ей в пивную кружку брусничного морса.
– За валом пусть бегает, – Вито отставил пиво и подвинул себе миску с полевкой. Энха и Иржи последовали его примеру.
После полевки стольник принёс горячий говяжий гуляш с картофельными кнедликами и тушёной капустой. Ужин проходил в молчании, и только когда стольник убрал посуду, принёс глиняный заварник и блюдо сладких кнедликов с ванилью и орехами, разлил всем чай и удалился, Вито наконец заговорил:
– Итак, – он откинулся на спинку стула, взяв в руки свою чашку с чаем, – что привело вас сюда?
Иржи, не вдаваясь в подробности, рассказал о том, что есть предположение, что в Околье изготавливаются незаконные тёмные артефакты. И на это может указывать тёмный фон на Маяке. Когда он закончил, Вито некоторое время молчал, что-то размышляя про себя. Энха пила свой чай и тоже молчала.
– В Околье нет мага, способного изготавливать тёмные артефакты, – произнёс наконец Вито то, что Иржи, собственно, от него и ждал. – Я истинно светлый, у меня в принципе нет дара захвата тёмной магии. У Павко только одна рука. С одной рукой изготовить можно только накопитель.
– Желда Хойничек как-нибудь проявлял себя в последние два года?