Глава 7. Иржи. Разговор в библиотеке (1/2)
До университета Иржи дошёл, когда на ратуше уже пробили первый час ночи*, но на стенах ещё не протрубили первую стражу. Привычно в почти сгустившихся сумерках оглядел запущенный парк, разбитую дорожку, хоть и чисто подметенную, сколы на ступеньках крыльца, деревянную, начинающую крошиться дверь, обитую ржавыми железными полосами… Раньше это казалось вполне нормальным – не дворец же. А как узнал, сколько средств ежегодно уходит из казны на нужды университета…
Хорошо, что в его обязанности входит только расследовать магические преступления, а не проверять, на что расходуются казённые средства!
А вот в библиотеке Энхи не было. Иржи некоторое время постоял перед дверью, набираясь решимости, а когда постучал и даже придумал приветствие, дверь к его разочарованию открыла пани Збигнева. Она удивлённо всплеснула руками и призналась, что Энха ушла совсем недавно.
– Пани Збигнева, – взмолился Иржи, заходя. – Вот честно, скажите: вы её предупреждаете, или где-то стоит сигнальный артефакт?
– Ни то, ни то, – покачала головой старушка, с кряхтеньем опускаясь в своё кресло. – Ушла она… когда ты по времени должен был только подходить к воротам университета. А с такого расстояния, сам знаешь, артефакт не добьёт.
– Куда она ушла?
– Меня она не предупредила, так что, скорее всего, недалеко, а значит, ненадолго.
– Знаем мы это «ненадолго», – буркнул Иржи, чувствуя, что настроение начинает портиться.
Можно не сомневаться, что пока он не уйдёт, она не вернётся. Не первый раз – плавали, знаем. Только если внаглую остаться здесь ночевать. Или приходить завтра во время рабочего дня.
Иржи развёл самовар. Тот закипел, пани Збигнева накрыла на стол, а Энха так и не появилась. Иржи применил поисковое заклинание, прислушался к пришедшим откликам, логически предположил, что в лаборатории сидеть Энха вряд ли будет, а вот на задворках университета вполне…
Он вышел на улицу через чёрный вход, ведущий на хозяйственный двор. Уже было темно, сквозь бегущие по небу облака просвечивала почти полная луна, давая возможность различать предметы. Дорожки были чисто выметены, обочины обкошены, мусора нигде не валялось. А темнота скрывала осыпающуюся штукатурку, разошедшуюся плитку и вообще все следы всего, что требовало ремонта.
Дече оказался находкой для университета – при всей своей нелюбви к нему Иржи не мог этого не признавать: до того, как он лет пять назад появился здесь, хозяйственный двор представлял собой самую натуральную свалку, куда годами сбрасывали весь мусор и сливали помои, и где в тёплое время года благоухало отнюдь не фиалками. Сейчас же здесь было чище и аккуратнее, чем даже около магистерской коллегии.
Иржи миновал птичник и вышел к повети, где хранили сено и солому. Около этой повети росла старая яблоня, уже почти не дающая яблок; к её ветке были привязаны качели, на которых и сидела Энха.
Когда Иржи заканчивал учиться, этих качелей не было…
Она сидела, опираясь спиной о верёвку, и покачивалась, чуть отталкиваясь носком ноги от земли. Поза была расслабленной, но Иржи по опыту знал, что переход от расслабленности к боевым действиям у неё займёт долю мгновения. Четыре года назад он приехал на зимние каникулы к родителям в Мглин, и Энха тоже приехала встречать праздник Поворота Солнца к своим родителям. И как-то вечером он подловил её в подворотне, подкрался со спины и решил напугать. И вроде бы знал её уже три года, знал, что она сначала бьёт, а потом думает, да понадеялся на собственную ловкость. Зря. У неё рефлексы сработали мгновенно: едва ощутив за спиной движение, она молниеносно развернулась и изо всех сил, не глядя, рубанула ладонями.
Следы на горле от её ногтей у него остались и по сей день. Ему ещё повезло, что у неё в руках не было ничего твёрдого и тяжёлого. Однако с тех пор он больше никогда не приближался к ней со спины, а если нужно было подойти сзади, окликал с безопасного расстояния. И хоть сейчас был соблазн подкрасться сзади, Иржи знал, что ничем хорошим эта затея не кончится: скорее всего она услышит его до того, как он приблизится к ней, а в худшем случае он опять получит разбитый нос. Поэтому он сделал несколько шагов в сторону и начал заходить к ней сбоку.
Энха, не меняя расслабленной позы, повернула голову. Взгляд не вязался с позой и был настороженным и неожиданно грустным.
– Я начинаю подозревать, – просветил её Иржи, подходя ближе и приваливаясь спиной о ствол яблони, – что ты бегаешь от меня специально. Как я ни приду, тебя нет. Хотя пани Збигнева уверяет, что почти все остальные дни ты как штык дома.
Она посмотрела на него нечитаемым взглядом. Подумала.
– Я не хочу вам мешать.
И ведь говорит не то, что думает. Не нужно даже быть великим менталистом или эмпатом, чтобы это понять. Это просто слова, за которыми она… прячется.
Только от него или ото всех?
– А может, я к тебе прихожу? – укорил он её. – Спешу, чтобы увидеть… э-э-э… тебя, – он намеревался сказать что-нибудь вычурное, но не подобрал сходу слова, – а ты разрываешь мне сердце и убегаешь.
Она опять довольно долго смотрела на него и молчала. И по выражению лица никак нельзя было понять, что она думает.
– Нет, – ответила наконец она.
– Что именно – нет? – уточнил Иржи.
– Ты не ко мне приходишь.
Маска. Пустые слова…
– Ты в этом уверена? – расстроился он.
Хотел расстроиться делано, внешне вроде получилось, а на деле настроение испортилось ещё больше. Хоть бы в морду дала, как она это делала в Мглине. Так нет, теперь и в морду не даст. Раньше чуть что – била, теперь же молча уходит. И как её понимать – один демон знает!..
Энха слезла с качелей и посмотрела на луну.
– Стой, – хмуро остановил её Иржи, поняв, что она собирается уйти. – Сегодня у меня дело точно к тебе. Если ты не против, пошли всё же в библиотеку.
Она молча направилась к университету. Иржи пошёл в нескольких шагах позади.
– Как хоть узнаёшь о моём приходе? – ей в спину спросил он, не надеясь на ответ. – Была бы магом, заподозрил бы сигнальные артефакты. Так не маг же!
Злость её он уловил. Даже успел начать надеяться, что она всё же даст в морду. Но нет, сдержалась. И ожидаемо ничего не ответила.
В гостиной Иржи с показной галантностью взял около стены третье кресло и подвинул к столу. Энха, не глядя на него, села. Иржи откупорил бутылку вишнёвой наливки разлил её по трём бокалам и поставил перед Энхой один.
Хотя слепым не был, видел прекрасно, что она никогда не ест и не пьёт то, что он приносит. Причины этого он не понимал, а спросить… Идти прямо в магическую ловушку было далеко не так страшно, как задать этот, казалось бы, простой вопрос…
– Скажи мне вот что, – Иржи сел в кресло и взял свой бокал. – Два года назад в Околье бежал королевский маг, который пытался ограбить королевскую казну. Знаешь ли ты о нём что-нибудь?
– Желда Хойничек? – нахмурилась Энха.
Маска растаяла.
– Он самый, – подтвердил Иржи. – После того, как он уничтожил семью на хуторе в Славникском уезде, о нём что-нибудь слышно было?
– Да. Месяца два потом его видели в разных местах Околья. И следователи приезжали, говорили, что над Окольем виден третий яркий магический отсвет. Один раз нашли тело охотника, которого убили магией. И ещё тело травницы, которую тоже, может быть, убили магией. Вито сказал, что похоже на… на какое-то заклинание льда, не помню какое. Но может, и не лёд. Последний раз его видели осенью того года, недалеко от того места, где Инна впадает в Огже.
Всё это Иржи знал. И всё это относилось ко времени двухгодичной давности, а ему хотелось бы знать, где Желда Хойничек сейчас.
– И больше ничего о нём не известно? – уточнил он.
– Больше о нём ничего не слышали и его не видели, – покачала она головой. – И потом мы узнали, что третьего магического отсвета над Окольем больше не видно.
– Тела его не находили?
– Нет. То есть не находили останков, которые можно было подумать, что это он.
– А другие находили? – насторожился Иржи.
Энха посмотрела на него так, что он восхитился: от одного только взгляда он сразу почувствовал себя идиотом.
– В Околье постоянно находят чьи-то останки, – просветила она его. – Потому что постоянно кого-то разрывает нечисть, кого-то съедают гоблины, кого-то утаскивает нежить, и иногда удаётся найти тело до того, как оно само стало нежитью.
– Хорошо, – он зашёл с другой стороны. – Пропадают… и пропадали ли в Околье люди, которых потом не находили?
Под её взглядом он снова понял, что вопрос был идиотский.
– В Околье люди пропадали всегда, – она посмотрела на него тяжёлым взглядом. – Особенно охотники, бортники, травники – то есть те, кто уходит далеко от города или деревни. И не всех потом находят. А если находят через несколько лет скелет, то если на нём нет никаких… примет, или вещей, то как понять, кто это был? Этим летом в лесу недалеко от Крутицы нашли скелет, на нём следы гоблинских зубов. Вито определил, что скелет женский. Так все окрестные деревни решали, под каким именем его хоронить. Потому что в каждой деревне нашлась хотя бы одна женщина, которая когда-то пропала и её не нашли.
Иржи ответил не сразу. Тяжелое впечатление произвёл не сам рассказ – Иржи, как следователь, сталкивался с делами потяжелее и погрязнее. А то, что Энха рассказывала это как нечто совершенно обыденное. Тяжёлое, но обыденное.
– Случалось ли находить трупы, – голос против его воли прозвучал глуше, – со следами насильственной смерти?.. Я имею в виду, – несколько поспешно пояснил он, увидев, что она снова собирается посмотреть на него, как на идиота, – когда убийца – точно человек, и убийство ритуальное, а не просто стрела в спину или топор в голову?
– Ритуальное? – не поняла Энха.