Глава 5. Энха. Артефакт в библиотеке (1/2)
Книги в то утро выдавала пани Збигнева, потому что накануне ректор передал список новых поступлений в книжных лавках и указал, какие следует приобрести, и Энха с утра отправилась за ними. В город она ходить не любила, потому что всякий раз после него у неё болела голова, однако не пани же Збигневе с её больной ногой ковылять! По дороге она, пользуясь случаем, заглянула в лавку ювелира и приобрела кожаный браслетик с вплетёнными в него бусинками. В книжной лавке стоял запах бумаги и свежей типографской краски, знакомый немолодой лавочник выложил перед ней все пять книг, которые она попросила, и поинтересовался, не желает ли она ещё чего-нибудь.
– Может, – поколебавшись, попросила она, – у вас есть сказки эльфов Поозерья?
Эльфийские сказки, нелогичные, запутанные и местами непонятные, любила и она, и Дече. Все их сказания и поэмы, что были в библиотеке, они перечитали по несколько раз, многие Энха помнила наизусть. И сейчас ей почему-то вспомнилось, что сказки эльфов Поозерья она читала, когда в очередной раз приехала к родителям в Мглин, но здесь, в университетской библиотеке, их не было.
Лавочник подумал и ушёл куда-то вглубь лавки и вскоре вернулся с двумя книгами. Одна из них была большой, с толстыми страницами, в кожаном переплёте. Другая – гораздо проще, на бумаге, с неприметной картонной обложкой, с несколькими пустыми страницами, предназначенными для иллюстраций, которые так никто и не нарисовал, и, похоже, читаная. Энха полистала их, сравнила содержание, уточнила цену и остановилась на той, которая попроще.
– За эту я плачу отдельно, – предупредила она лавочника, взявшегося выписывать чек.
Тот кивнул.
Когда Энха вернулась в библиотеку, там сидели двое второкурсников и один третьекурсник, а первокурсник стоял у стойки. Она отдала новые книги, чек и оставшиеся деньги пани Збигневе и принесла учебник, который просил первокурсник. Голова после города побаливала, в затылке словно бы давило, хотя обычно по возвращении в университет боль быстро проходила. Когда пани Збигнева ушла вносить новые книги в каталог, Энха присела за стойку, помассировала затылок и мимоходом просмотрела формуляры.
И недоумённо нахмурилась.
Один из второкурсников, который сейчас вальяжно развалился за столом, читал «Хитрости плетения аквинских типов» – книгу, которую студенты могли взять только с письменного разрешения ректора. Пани Збигнева как-то объясняла ей, что существуют способы усиления тёмных артефактов путём принесения человеческих жертв, и в «Хитростях плетения…» расписаны именно они. Хотя по секрету добавила, что подобную информацию можно найти во многих разрешённых книгах, хоть и собирать её придётся по крупицам.
Но книга к выдаче студентам была запрещена. И разрешения ректора в формуляре не было. Но раз пани Збигнева её выдала, значит, так посчитала нужным…
Боль – не сильная, но ноющая и какая-то зудящая – не проходила. Энха попробовала поработать с накопителем, чтобы почувствовать его фон, не прикасаясь к нему, но не смогла ни сосредоточиться, ни расслабиться, поэтому отказалась от затеи, положила перед собой купленную книгу со сказками и тонким свинцовым карандашом принялась делать набросок к одной из сказок на одном из чистых листов.
Вальяжной походкой подошёл сдаваться тот второкурсник, который брал «Хитрости плетения…» Энха забрала у него книги – и запрещённую, и две обычные – поколебалась, преодолевая нежелание разговаривать с ним, но всё же спросила:
– А где разрешение ректора?
Он смерил её презрительным взглядом:
– Тебя это не касается.
– Где разрешение ректора? – повторила Энха.
Он посмотрел на неё, как на вошь.
– Я объяснил пани Збигневе, – процедил он, – что разрешение будет позже, потому что ректор в отъезде.
Энха вычеркнула книги из формуляра и отпустила студента. Объяснение ей не понравилось, но раз пани Збигнева выдала ему «Хитрости плетения…», значит, посчитала, что так можно.
Второкурсник ушёл, зато пришла Злобка:
– Привет, – она весело чмокнула приятельницу в щеку. – Как у вас тут?
– Работаем, – невольно улыбнулась в ответ Энха.
Не зря они две седмицы назад сходили в город и посидели в корчме. После того похода почему-то прошла зависть к Злобке, да и к Мнишеку и Татуне тоже. Просто взяла и прошла, и стало легко без неё.
– А мы учимся, – охотно поделилась Злобка. – Нам столько всего учить дают, что голова пухнет. И иногда такое разное. Магистры противоречат друг другу, и спрашивать бесполезно – они не объясняют, а начинают ругать друг друга и обвинять в… этой… некомпетентности. Один раз Некрас на семинаре у пана Даника перепутал и начал говорить то, что нам говорил пан Вродек. А там… ну, одно и то же было написано, только разными словами. Так пан Даник вызверился, что Некрас не по его конспекту говорит, и выгнал его, сказал, экзамен не примет. Татуня, правда, успокаивает, что у них тоже такое было и что всё он примет, но всё равно как-то странно это…
Энха выдала Злобке книгу, которую она просила. Заикнулась было про то, что по природной магии есть книги попроще, но Злобка объяснила, что пан Даник велел читать именно по этой. А они уже научены, что по какой сказали читать, по той и надо. Даже если другая проще и интереснее. Девушки ещё немного поболтали, и Злобка пошла в читальный зал грызть гранит науки, а Энха вернулась к рисованию.
Короткий, но лёгкий разговор со Злобкой словно встряхнул её, так что даже головная боль прошла, и весь остаток дня прошёл спокойно. Энха закончила набросок иллюстрации, подклеила несколько книг, попробовала наполнять магией руну элевель, но безуспешно, попыталась в очередной раз уловить фон накопителя, не прикасаясь к нему, но тоже безуспешно. Вечером подмела пол и протёрла пыль на стеллажах.
Постепенно сгущался вечер, библиотека погружалась в тень, из щелей в окнах потянуло прохладой ранней осени. Энха зажгла свечу, поставила её на один из столов в читальном зале, туда же принесла книгу с набросанными иллюстрациями и краски. Однако стоило ей сесть и взяться за кисточку, как она испытала ощущение, будто что-то надо вспомнить.
Она осмотрела стол, шёпотом пересчитала все рисовальные принадлежности – всё было на месте. Подумала, может, что-то забыла сделать, но библиотеку она убрала, чек, оставшиеся деньги и новые книги отдала пани Збигневе, а больше вроде обязанностей на сегодня у неё нет. А даже если и есть, то они все такие, что ничего не случится, если она перенесёт их на потом. Она взяла кисточку, но взгляд на набросок иллюстрации снова породил в душе что-то шкрябающее, зудящее, требующее, чтобы его вспомнили, не дающее расслабиться и взяться раскрашивать рисунок.
Энха подумала, затем перенесла книгу с наброском иллюстрации на стойку, где она её рисовала. Взяла в руку свинцовый карандаш. Озарение не пришло. Она снова подумала, вспомнила, кто сидел в то время в библиотеке. Третьекурсник, двое второкурсников и первокурсник. И Злобка. Энха покопалась в деревянном лакированном ящике с формулярами, нашла формуляры Злобки, третьекурсника и одного из второкурсников. Имя первокурсника пришлось долго вспоминать, перебирать тех, кто это мог быть, но всё же она нашла и его. Выложила формуляры на стол, снова взялась за карандаш…
Не то. Что-то не то…
Формуляра было четыре. В библиотеке сидело четверо студентов: Злобка…
Нет, Злобка пришла позже! Четвёртый формуляр был не её! Это второкурсников было два! Одного она нашла, но кто второй?
Она достала формуляры второго курса и пробежалась глазами по именам. Ничего не вспомнила и принялась просматривать каждый, в надежде, что вспомнит его по книгам, которые ему выдавала. Она просмотрела восемнадцать формуляров – их обладатели сегодня в библиотеке не появлялись. Девятнадцатый приходил незадолго до закрытия не за учебником, а за эротическим романом, которых здесь была целая полка. Двадцатый лежал у Энхи на столе.
А в двадцатом первом одной из книг, полученных сегодня, значились «Хитрости плетения аквинских типов».
Энха смотрела на это название, ничего не понимая. А потом внезапно как пелена с глаз упала: вспомнился и студент, разговаривавший с ней, как с вошью, и её удивление, что пани Збигнева выдала ему это книгу без письменного разрешения ректора, и объяснения студента, что разрешение будет завтра…
Энха схватила формуляр и побежала наверх к пани Збигневе. Старушка сидела в своей комнате – гораздо большей и богаче обставленной, чем комната Энхи – уложив больную ногу на мягкий пуфик. Около неё на изящном столике с выгнутыми ножками горел ночник, а в руках была книга.
– Пани Збигнева, – Энха протянула ей формуляр, – скажите, почему вы этому студенту выдали «Хитрости плетения аквинских типов» без разрешения ректора?
– Я?! – старушка-библиотекарша посмотрела на неё с искренним недоумением. Взяла из руки Энхи формуляр, взглянула на запись и совершенно не по-графски вытаращила глаза. Затем нахмурилась, посмотрела на имя студента, потёрла виски, прикрыла глаза и некоторое время так сидела.
– Вот не знаю даже, Ханичка, – наконец произнесла она, открывая глаза, – то ли мне радоваться, что у меня ещё не старческий маразм, то ли расстраиваться, что проворонила воздействие ментального артефакта. Причём проворонила, даже ничего не заподозрив.
– Ментального артефакта? – не поняла Энха.
– Расскажи-ка мне, Ханичка, – попросила она, не выпуская из руки формуляр, – как… было в библиотеке после того, как я передала тебе дела? И как ты вспомнила про эту книгу. Ты ведь тоже должна была о ней забыть.
– Да, – подтвердила Энха, – я забыла. Но я…