Глава 4. Энха. Прогулка по городу. Головная боль (1/2)

В один из вечеров к Энхе заскочила Злобка. Она была одета в плотные уличные шаровары и длинную котту до колен, перепоясанную нарядным красным кушаком.

– Мы с Татуней в город идём, – она весело чмокнула Энху в щеку. – Пойдёшь с нами?

Погулять с приятельницами хотелось, хотя ходить в город Энха не любила – после таких походов у неё всегда начинала болеть голова. Тем более не любила находиться на улице в темноте: хоть и знала, что нечисти в столице не водится, однако годами вбитую истину, что темнота равнялась нечисти и, соответственно, смерти, выбить было невозможно. Однако проветриться в самом деле стоило.

– Я тогда позову Мнишека и Дече, – предложила Энха, обуваясь и тоже натягивая котту. Вытащила из-под неё косу, затянула шнуровку и перепоясалась кушаком.

Однако своего приятеля Дече – университетского дворника – она не нашла. Прошлась по хозяйственному двору, заглянула в сторожку, амбар, поварню, но его не было. Мнишек же встретился ей в холле первого этажа и согласился составить девушкам компанию, однако сказал, что сбегает и позовёт Горимира.

– Надо же, – хихикнула Злобка, поджидавшая Энху на парадном крыльце, – его светлость решит с нами по злачным местам пройтись?

– Может, не решит, – возразила ей Энха. – Вдруг не герцогское это дело – по злачным местам шляться?

– К герцогам злачные места сами ходят, – согласилась Злобка, и девушки захихикали.

Однако Мнишек, одетый по жреческому обычаю в длинную белую альбу, вернулся всё же с Горимиром. Тот вежливо склонил голову перед девушками, с разной долей неумелости присевшими в реверансе. Последней вышла Татуня, нарядившаяся по столичной моде не в шаровары и котту до колен, а в длинное платье, пусть и простого кроя. А кроме этого заплела не обычную косу, а уложила волосы на затылке.

Дул прохладный влажный ветер, нёс редкие жёлтые листочки, по небу бежали рваные тучи. Пахло влагой. Ребята принялись спускаться по выщербленной лестнице.

– Куда идём? – спросил Мнишек, пристраиваясь рядом с Энхой.

– А что тут есть интересного? – спросила Злобка.

– Смотря что для тебя интересное, – отстранённо отозвался Мнишек. – Можно наведаться в храм, можно в дом удовольствий…

– В храм надо идти после дома удовольствий, – заметила Энха. – Сначала грешить, а потом замаливать грехи.

– И чтобы погрешить, и чтобы замолить грехи, – притворно расстроилась Злобка, – нужны деньги. А у меня с десяток медяков осталось. А стипендия только через седмицу.

– Тогда можно, – предложил следующий вариант Мнишек, – сходить в корчму и выпить эля. Или прогуляться по набережной.

– А в реке будут плавать трупы, – Энха вспомнила, как несколько раз видела, как люди баграми вытаскивали из реки утопленников.

– Их на берег выбрасывает ниже по течению, – успокоил её Мнишек. – За ратушей. А в темноте если поплывёт, то ничего не увидишь.

– Давайте в корчму, – попросила Татуня, с непривычки путаясь ногами в подоле длинного платья и вынужденная придерживать его рукой.

Они прошли неширокой мощёной улочкой, вдоль которой сплошной стеной стояли двухэтажные, а местами и трёхэтажные дома, верхние этажи которых нависали над нижними. На каждом доме был закреплён светильник – где масляный, где газовый, где магический. От улочки, по которой они шли, время от времени ответвлялись ещё более узкие проулки, над которыми верхние этажи домов смыкались почти вплотную, образуя тёмный, изредка подсвеченный магическим или газовым светильником тоннель. У окна второго этажа одного из таких домов сидел пан в нарядной, но распоясанной котте, в доме напротив – второй такой же нарядный и распоясанный пан, оба с бокалами, и один, слегка высунувшись из окна, как раз наливал из кувшина другому.

– Кошмар, – высказала своё мнение Злобка. – Как так жить можно? Соседи ж в окна постоянно глазеть будут, что я там делаю.

– Зато это столица, – возразила Татуня, – а не какие-нибудь занюханные… Великовец.

Сама она была из деревни Новосёлки, хотя при поступлении записалась как Татуня из Великовца. Когда Энха у неё спросила, почему так, она помялась, но объяснила, что Новосёлок по всей Мораве – едва ли не в каждом уезде. А Великовец – их ближайший уездной город – один. И сейчас она явно собиралась упомянуть Новосёлки, но в последний момент передумала.

– Ну не знаю, – протянула Злобка. – Мне тут… дико всё.

– Потому что ты привыкла к своей провинции, – снисходительно объяснила Татуня, придерживая рукой платье. – А это – столица. Здесь всё по-другому. Я на каникулы ездила домой – такая глушь, жить невозможно.

Энха и Злобка с сомнением переглянулись. Злобка вспомнила свою Лежицу, Энха – Мглин и Крутицу. Городки как городки, а Крутица – и вовсе просто баронский замок, вокруг стен которого прилепился обширный посад, в свою очередь обнесённый высоким земляным валом с частоколом. И вроде ничего невозможного для жизни там нет. Особенно днём…

Корчма, в которую привёл их Мнишек, была простой, дешёвой и не особо чистой, на деревянном скрипучем полу было насыпано прилично крошек и разного уличного мусора, нанесённого посетителями, стулья были разной степени расшатанности, но ещё держались, эль был кисловатым, но ещё не забродившим. Все заказали по большой глиняной кружке эля, а Горимир галантно угостил всех за свой счёт крохким медовым печеньем. Все заняли стол, глотнули эля за встречу, и Злобка – поделилась наболевшим:

– У нас магистры говорят каждый своё. У нас сейчас теория света и тьмы идёт. Так пан Даник говорит одно, ну там, например, что тёмная магия, как магия разума, древнее светлой, то есть природной. А на следующей лекции пан Вродек говорит совсем другое, что сначала была природа, а только потом разум. Мы говорим, что пан Даник рассказывал, что всё наоборот. Так пан Вродек так вскипел и начал кричать, что пан Даник ничего не понимает, городит всякую чушь и вообще непонятно, как его взяли магистром. Мы пошли к пану Данику и спросили у него…

– И он, – несколько отстранённо улыбнулся Мнишек, – сказал, что пан Вродек совершенно потерял компетенцию и отказывается понимать элементарнейшие вещи.

– Да, – энергично закивала Злобка. – А что, у вас тоже так было?

– Конечно, – он отпил эля и взял из корзиночки печенье. – У вас ещё пани Фауста плетение стихий не читала. Там будет третье… видение. И тоже противоречащее другим.

– А как тогда правильно? – Злобка от избытка мыслей подёргала себя за кончик длинной русой косы.

– Будешь смеяться, – он несколько потусторонним взглядом посмотрел на неё, – но для практической деятельности древность природной и ментальной магии совершенно не имеет значения. Главное – на экзамене не перепутать, какому магистру что рассказывать. А дальше можно забыть.

– Зачем тогда это читают, – не поняла Энха, – если это потом можно забыть?

Третьекурсники – Мнишек, Горимир и Татуня – посмотрели на неё несколько снисходительно.

– Нам много читают такого, – просветила её Татуня, – что нам не понадобится.

– Кто знает, – отстранённо заметил Мнишек, – что понадобится, а что нет. Иногда самое ненужное знание в какой-то момент окажется самым нужным.

– Я, например, – отозвалась Злобка, тоже сунув руку в корзинку с печеньем, – не представляю, для чего мне понадобится знание, как пан Курочек ходил в дом удовольствий!

Студенты расхохотались.

– Вам такое, – не поняла Энха, – рассказывают на занятиях?

– Нам и не такое ещё рассказывают, – со смехом подтвердил Мнишек.

– Тебе, – внимательно посмотрел на Злобку Горимир, – может, и не понадобится знание, как пан Курочек ходил в дом удовольствий. Но это знание может понадобиться мне. А, например, мне, скорее всего, не понадобится знание, что мришка любит пиво, а тебе может пригодиться.

– Зачем? – заинтересовалась Злобка.

– У нас в Околье, – объяснила Энха, – мелкую нечисть, обычно мришек и штухов, часто держат на селянских подворьях. Они гоняют от курятников лис и куниц. И мришку можно подманить на пиво.

– Я этого не знал, – не без удивления признался Горимир.

– Теперь, если у тебя будет пропадать пиво, – похлопал его по плечу Мнишек, – ты будешь знать, что это был мришка.

– Если потом, – согласился Горимир, – это пиво я опять не обнаружу за кроватью Вилема.

Все рассмеялись.

Потом Татуня поделилась, что у них среди предметов есть «Практическое применение тёмной магии» и «Методы борьбы с нечистью», а читают и там и там одно и то же. Иногда даже одинаковыми фразами. Вот сегодня на первой лекции им подробно рассказывали, как убить яхайку, пришли они на вторую – и им рассказывают то же самое.

– Энех, – поднял на неё несколько затуманенные глаза Мнишек. – А как в Околье убивают яхайку?

– Обыкновенно, – пожала плечами Энха. – Девушка работает приманкой, а охотник подбирается со спины и изо всех сил бьёт.

– Чем? – уточнила Злобка.

– Что есть под рукой, – она удивилась вопросу. – Вилы, лопата, рогатина…

– Неправда, – возразила Татуня. – Бить надо магией, преобразовав её в огонь или проникающий лёд.

– Если есть маг, – согласилась Энха, – он бьёт магией. Так быстрее и надёжнее, и даже приманка не нужна. А если мага нет, бьют, чем есть. А мага у нас чаще нет, чем есть.

– Дикость какая, – повела плечами Татуня. – Как в вашей глуши можно жить! Ни за что туда не поеду!

– Вот и все маги тоже ни за что не хотят туда ехать.

– А разве король не может, – уточнила Злобка, – направить туда мага, даже если он не хочет? Потому что это в самом деле плохо: на весь край всего один уездной маг и ни одного краевого.

– Есть закон, – объяснил Мнишек, – по которому маг сам может выбирать себе край, уезд или участок границы. Конечно, если место мага там свободно. И никто не может заставить его поехать в другое место, если он не хочет. Даже если он выбирает очень спокойный регион, а рядом тревожный, где маг нужен как воздух – его никто принудить не может.

– Даже король? – не поверила Злобка.

Горимир неопределённо повёл плечами:

– Король может. Указ короля выше закона. Но он… не вмешивается.

Говоря более прямо – ему нет до этого дела…

Назад они пошли другой дорогой. Здесь улочки были несколько более грязные, узкие и извилистые, но, в общем-то, такие же, как и большинство окраинных улиц – а университет магии находился на самой окраине столицы. А на пересечении с очередной улицей они внезапно встретили Иржи.

Энха почувствовала, как заколотилось сердце и краска ударила в лицо. И порадовалась, что темно, и он не видит её лица.

Они не виделись всё лето. Изменится ли что-нибудь теперь?

– Интересными дорогами вы ходите, – заметил Иржи, обменявшись рукопожатием с Мнишеком и Горимиром и отвесив шутливый поклон девушкам.

Энха, стараясь сделать это незаметно, перестроилась так, чтобы оказаться прикрытой от него Злобкой.

– Мы идём не оттуда, откуда ты подумал, – успокоил его Мнишек.

– А откуда он подумал? – полюбопытствовала Злобка.

– Прямо по этой улице, – он махнул рукой в сторону города, – квартал с домами удовольствий.

Девушки сделали вид, что не смутились, благо в темноте особо видно не было.

– А вот если пойти по той улице, – добавил Мнишек, указав на ту, из которой появился Иржи, – то уткнётесь в храм.

– А, – поняла Злобка, – ты уже сходил в дом удовольствий и замолил грехи.

– Зачем мне их замаливать? – не остался в долгу Иржи. – Мне с моими грехами очень приятно жить.

– Со всеми?

– С теми, которые в том конце улицы… Хануся, любовь моя, – с укором посмотрел он на неё, – нет бы приветствовать меня, обнять, приласкать. Я тут страдал без тебя, а ты даже не спросишь, как я пережил разлуку…

Студенты захихикали. Энха отвернулась и с нахлынувшей горечью посмотрела в стену дома.

– Ты, надеюсь, – с заметным беспокойством поинтересовался Иржи, – не решила поступать в третий раз в этот магический гадюшник? А то я всё лето в холодном поту просыпался, когда мне снилось, что тебя всё же взяли.

– Нет, – сухо ответила она, давя ком в горле. Иржи благодарственно воздел руки к небу.

Ничего не изменилось…

Разговаривая обо всём, они дошли до университета. Там они немного постояли у парадного входа, поболтали напоследок, затем студенты направились в коллегию, а Энха с Иржи – в библиотеку. Там она привычно заварила чай, а Иржи по-хозяйски плюхнулся в кресло и завёл с пани Збигневой разговор о расчленённых трупах. Пока Энха возилась с чаем, она узнала, что у него на работе расчленёнка, но с останками явно поработал маг, и найти, где схоронены недостающие части тела, не получается.

– Тебя тема не смущает? – с деланным беспокойством спросил Иржи Энху, когда она постелила на круглый резной столик вышитую скатерть и подала заварник и чашки с блюдцами. – А то я могу сменить, поговорить о…

Он сам задумался, о чём бы он мог поговорить.

Энха посмотрела на него.

– Две седмицы назад, – негромко сказала она, – за стенами Городища на моих глазах нечисть разрывала людей. По маленьким кусочкам, чтобы они как можно дольше оставались живыми и мучились, а она бы кормилась их эмоциями. Руки, ноги, головы потом валялись по всей округе. И так было всегда. Что мне после этого твои расчленённые трупы?

Выражение лица Иржи изменилось – потемнело, посерьёзнело, а во взгляде появилась не насмешка, а тревога и неожиданная и непонятная боль.

Почему он не может всегда быть таким – серьёзным?

– А где маг был? – уточнил он.

– Какой маг? – с горечью и злостью уточнила она. – Краевого мага в Околье нет. Вернее, он есть, но у него только одна рука, и половина тела плохо двигается. Всё, что он может, – это поддерживать в рабочем состоянии портал. А уездной маг на восемь уездов всего один, он живёт в Крутице, от которой до Городища день или два пути, и у него своих забот хватает. И ему из столицы шлют письма за печатью короны с требованием находить и высылать им эльфийские артефакты. Словно ему больше нечем заняться!

Иржи ведь королевский маг. У него гораздо больше сил, чем у Вито, но он тоже предпочёл остаться в столице. И хотя Энха понимала, что он-то работает, и работа у него не из лёгких и приятных, но всё равно где-то глубоко сидела злость. Вернее, раздражение на всех королевских магов, которые при дворе развлекают короля и его свиту, распространялось и на него.

– И что пан Вито ответил? – полюбопытствовала пани Збигнева.

– Написал, что пускай панове, которым эти артефакты надо, приезжают сами, он выделит им проводника к эльфийским развалинам, и пускай они сами их ищут.

– В том, чтобы быть аристократом, – согласилась она, помешивая ложечкой чай, – есть своё преимущество. Магу, который барон, да ещё на своей земле, и не такое сойдёт с рук. А вот простолюдина начали бы, прости, Ханичка, иметь во все дыры.

– В Околье не начали бы, – скупо усмехнулась она, подавая блюдца. – Наш бывший краевой маг – простолюдин, и у него когда-то потребовали поставлять лазурит для артефактов. Он ответил, что Околье и так поставляет лазурит, но с него требовали отшлифованные камни для артефактов. Он отказался. К нему приехали из столицы. Он повёл столичных панов в болота…

– И этих столичных панов, – Иржи сразу уловил отсутствие логики, – не смутило, что за лазуритами они пошли в болота? Хотя должны были в горы?

– В тех болотах, – просветила его Энха, – есть эльфийские развалины, и там находят лазуриты, уже отшлифованные и нужной формы. Мы с Вито в детстве там лазили, иногда находили. Вот они пошли и заночевали там…