Глава 3. Иржи. Новые артефакты (1/2)

Жена пана Игнаца давно просила у него новый магический светильник, потому что старый-то работает, но семейство разрослось, и одного на всех уже мало. Пану Игнацу, немолодому следователю, самому мастерить светильник было лень, а потому в один из выходных погожих деньков он отправился в магическую лавку – одну из множества, которыми была напичкана столица.

Потом он не мог объяснить, почему выбрал именно эту лавку. Впрочем, это можно было списать на случайность: магических лавочек в столице много, у большинства из них примерно одинаковый ассортимент и цены, а потому примерно с равной вероятностью он мог выбрать любую. А вот то, что он купил не то, что ему было надо…

Жена просила такой, чтобы можно было повесить на стену, и не очень тяжёлый, чтобы, если свалится на голову – а с выводком шустрых мальчуганов в доме на головы падало много разного – не сильно пришиб. Пан Игнац и спросил у продавца такой. Тот ответил, что лёгкого настенного светильника на данный момент, к сожалению, нет, но есть лёгкий настольный, с тканым абажуром. И пан Игнац, не задумавшись, приобрёл его.

И только придя домой и вручив его жене, вдруг осознал, что купил не то. Что ему нужен был настенный. Нет, оно-то понятно, что и настольный можно приспособить на стену, лишь бы руки росли из того места. Это не проблема. Проблема в другом.

Почему он купил настольный, хотя совершенно чётко знал, что нужен настенный?

Первое, что пришло в голову, – это что он стареет и у него начинается старческий маразм. Вторыми сработали следовательские инстинкты, и он начал подозревать, что поддался ментальному артефакту, который способствует излишней податливости на уговоры продавца. Он начал последовательно вспоминать свои действия: вот он зашёл в ту лавочку, спросил нужный ему светильник, лавочник ответил, что такого нет, но он может предложить другой…

И чётко почувствовал, что в самом деле имело место ментальное воздействие. Очень тонкое, очень мягкое, но определённо оно было. Это не радовало, потому что работа приучила распознавать воздействие на себя ментальных и эмпатических артефактов лучше, чем настроение тёщи. А то, что, судя по воздействию, артефакт был слабеньким, и он поддался слабенькому артефакту, расстраивало ещё больше. Ладно бы сильный, но повестись на дохленькую внушайку…

В Сыскном приказе первым под руку попался Иржи. Пан Игнац поволок его в ту лавку, где он купил неправильный светильник, по дороге выдав указания, что делать, как себя вести и на что обращать внимание. А сам остался снаружи изображать скучающего спутника. В нужный момент, когда артефакты-детекторы определили источник ментального воздействия, он вошёл в лавку, предъявил медальон Сыскного приказа и изъял артефакт.

Артефакт заставил обоих следователей насторожиться. Во-первых, он был изготовлен на куске лазурита нестандартной формы: не каплевидной, а в форме уплощённого шара, просверленного посередине. На таких было возможно изготавливать артефакты, только они хуже держали магию и быстрее выдыхались. А во-вторых, магическое прощупывание показало, что магия в нём самая мелкодисперсная, что создавало впечатление, что или его клепал маг с низким даром захвата магии, или что артефакт старый и уже выдыхается.

Только вот и Иржи, и пан Игнац прекрасно помнили, как полтора года назад благодаря такому артефакту в Щурке громили ростовщиков и панские поместья. И как все следователи, испытывая тот артефакт, принялись дружно ругать магов-погодников.

– Где ты достал его? – спросил Иржи у лавочника.

– Купил, – спокойно признался он. – Я не знаю того человека, но он меня уверял, что это слабая внушайка, а они не запрещены.

– Эта внушайка слабая? – уточнил Иржи.

– Да, вы сами видите.

Оба следователя мгновенно почувствовали, как под рукавами котт охладились артефакты, распознающие ложь.

– Сколько ты отдал за него?

– Два золотых денария.

Охладившиеся детекторы снова дали понять, что им бессовестно лгут.

– Ты пойдёшь с нами в Сыскной приказ, – строго произнёс пан Игнац, – и там расскажешь, и кто продал тебе этот артефакт, и за сколько.

В Сыскном приказе лавочника допросили плотно и с пристрастием. И он вынужден был признаться, что заплатил за него не два золотых денария, а восемнадцать, что для артефакта было совсем заоблачной суммой. А заодно и то, что знал, что он только кажется дохленьким, а на самом деле заставляет покупателей покупать даже то, что им не надо. И не определяется магическими детекторами.

– Откуда ты узнал о существовании таких артефактов? – задал вопрос Иржи.

– Я не знаю того человека, – покачал головой лавочник. – Мужчина средних лет, ничего приметного… Он предложил купить внушайку очень тонкой работы и очень мощного действия. Я не поверил сначала, думал, розыгрыш, но мне предложили попользоваться им и убедиться в его эффективности. И я был потрясён, – признался он. – Покупатели покупали то, что я им предлагал, даже если им это было не надо. Тогда я и купил его.

– Когда это было?

– С полгода назад… Вскоре после праздника весны.

Больше от лавочника ничего путного добиться не удалось. Он не знал, ни у кого ещё есть такие артефакты, ни кто их создаёт, ни кто продаёт. С него стрясли штраф и отпустили восвояси.

– Привет, прошлое, – буркнул пан Отокар, рассмотрев добычу. – А мы надеялись, что тот щуркинский артефакт был случайным и единичным.

После того, как полтора года назад в Щурке был изъят ментальный артефакт сильного, но при этом незаметного действия, следователи попытались поискать его «собратьев», однако не преуспели. То ли в Мораве таких больше не было, то ли они все были деактивированы, а неактивный артефакт магическими методами обнаружить невозможно. Следователи начали уже надеяться на первое, но выплывший ещё один такой артефакт перечеркнул их надежды.

– Кто, демон подери, смог такое сделать? – буркнул пан Игнац, спускаясь вместе с Иржи по узкой каменной лестнице в подвал, где располагалась артефактная лаборатория.

… Магия всегда разлита в пространстве и имеет однородную непроявленную структуру, лишённую каких-либо свойств кроме полюса, то есть принадлежности к природной или ментальной магии. Когда маг захватывает и преобразовывает её, он придаёт ей дисперсность, и уже на дисперсной магии можно творить заклинания или создавать артефакты. При этом чем сильнее был маг, тем крупнее получаются сгустки магии, и тем более сильным и долгоиграющим получается артефакт. С самыми же мелкими сгустками, то есть на мелкодисперсной магии создать что-либо почти невозможно: руны если и цепляются, то работают слабо и долго не держатся.

Артефакт же пана Томана, как и второй, изъятый у лавочника, были созданы на мелкодисперсной основе. По всем канонам им не должно было хватить силы внушить вообще ничего. И тем не менее первый из них стал причиной массовых беспорядков в целом городе, а второй внушал покупать то, что покупателям было не нужно.

Макарек – главный артефактор Сыскного приказа – был у себя в лаборатории. Пил чай и полистывал свои любимые «Странствия искателя артефактов». Когда Иржи отдал ему изъятый артефакт, аналогичный щуркинскому, он даже расцвёл от удовольствия и долго прощупывал его разными способами и проверял разными вспомогательными артефактами. Затем вынул из сейфа артефакт, который был изъят в Щурке полтора года назад, пробежал глазами по своим записям, сделанным тогда, сравнил их с записями, сделанными по новому артефакту, и, пригладив короткую седеющую бородку, сказал:

– Магический почерк очень похож. Та же пропорция сгустков разной дисперсности, та же наполненность, то же начертание рун. Не один в один, конечно, но очень близко.

Это значит, что артефакты изготавливал один маг.

– Тогда можно, – подумав, предложил Иржи, – взять всех магов, чтобы они сделали по артефакту, и сравнить почерки.

– Не всё так просто, – покачал головой Макарек. – Во-первых, магический почерк со временем меняется. Если ты сейчас сделаешь артефакт и сравнишь с тем, который ты делал на втором курсе, почерк будет разным, хотя и похожим. То же самое и в начертании рун. Прежде чем впечатать их в артефакт, ты должен написать их на своей магии. Но одно дело ты спокойно делаешь артефакт в лаборатории, а другое – впопыхах, когда на тебя прёт ушлёпок. В первом случае руны будут аккуратными, во втором – корявыми. И от этого почерк будет разным. Поэтому имеет смысл сравнивать почерк только у артефактов, созданных примерно в одно время и желательно при похожих условиях. А эти артефакты, – он указал на два круглых лазурита, – были созданы: один не менее полугода назад, другой не менее полутора лет назад. И магический почерк у них не идентичен, хотя я готов ручаться, что их изготавливала одна и та же рука. Да, можно потребовать у всех магов Околья изготовить по артефакту, а потом сравнить почерки и выбрать похожие, но… Если, к примеру, это я маг, который занимается изготовлением незаконных артефактов, то если мне придёт требование изготовить тестовый артефакт, я приложу все усилия, чтобы изменить почерк. Например, буду работать на фоне магического истощения, изменю привычное мне начертание рун, изменю время между накачками или, насколько это получится, количество накачек… Почерк останется похожим, но уже не будет полностью идентичным.

Иржи задумчиво посмотрел на лазуриты на столе. Попробовать было бы можно, все маги королевским реестром учитываются строго, это селян или ремесленников теряют сплошь и рядом. Прийти к магу и попросить у него… да хотя бы стандартный защитный артефакт, или успокоительный, или слабую законную внушайку, или, если маг содержит лавочку магических вещей, купить какую-нибудь магическую штучку. Но, во-первых, на это уйдёт прорва денег. А во-вторых, не ко всем магам можно так запросто прийти. Есть маги во дворце, есть столичные шишки, к которым соваться – себе дороже.

Выходит, чтобы сравнивать почерк щуркинских артефактов и артефактов, изготовленных моравскими магами, нужно как-то сужать круг подозреваемых. Потому что в Мораве магов – несколько сотен. А если предположить, что эти артефакты идут из-за границы, то и того больше…

Когда Иржи пришёл к голове Сыскного приказа и рассказал про второй артефакт, аналогичный щуркинскому, тот собрал подчинённых и велел искать аналогичные. Потому что если нашёлся второй, значит, это не случайный выверт магии.

– Я понимаю, хлопцы, – покивал он, увидев опешившие лица, – что это то же самое, коли я попрошу вас отделить вино от пива, но всё же попытаться стоит. Потому как очень неприятная штука эти артефакты: подпадёшь под них – и сам не заметишь. И одно дело, коли всего лишь не тот светильник купишь, и совсем другое, коли пойдёшь убивать.