Часть 14 (1/2)
– За тобой кто-то может приехать? – спросил Такемичи, поставив на прикроватную тумбочку поднос с едой. – Я, конечно, мог бы тебя подвезти, но мне на работу через пятнадцать минут.
Харучиё недовольно посмотрел на свой торс, перевязанный бинтами.
Он очнулся несколько минут назад, а ему уже на мозги капают. Ещё и всё в области раны зудит и отдаёт неприятной болью.
– Сколько я был без сознания?
– Весь вчерашний день.
Блять.
Майки будет недоволен.
Санзу тем вечером должен был привезти отчёт о соглашении на перевозку оружия. Но урод, который его пырнул, оказался вражеской крысой. Соглашение накрылось медным тазом.
Ханагаки, тем временем, покинул комнату. Разговаривать с ним явно не желали, как и, собственно, сам хозяин дома. Ну и не надо.
Такемичи спас человеку жизнь, а остальное – не его проблемы.
Вчера Харучиё чуть реально не умер, ведь один удар был совсем близок к подвздошной кишке, а другой чуть ли не попал в печень. Ему пришлось знатно попотеть и сделать всё с точностью ювелира.
В тот момент Такемичи окончательно проникся глубоким уважением и восхищением к своей профессии.
Крепкий кофе привёл в чувства. Вчера был напряжённый день из-за отчётов, что пришлось доделывать дома, а тут ещё и эта красавица розоволосая. И без него проблем хватает...
Да и мысли о прошлом всё никак не покидают голову уже какой день. Такемичи продолжал чувствовать неприятный подвох, и это относилось к Майки.
Ханагаки снова зашёл в комнату, где лежал его нежеланный, но вынужденный гость, который в данный момент что-то яростно строчил в телефоне и тихо матерился.
– Харучиё, если кто-то за тобой приедет, ради всего святого, не забудь закрыть дверь. Ключи можешь под коврик закинуть, – Санзу хотел что-то сказать, но Такемичи с нажимом продолжил, – и не пытайся встать. Швы разойдутся, и тебе пиздец. Всё, я поехал.
Недовольный взгляд из-под пушистых светлых ресниц был встречен абсолютно непоколебимыми синими глазами. Как об стенку горох. Ханагаки заметил за собой максимальное хладнокровие после двух месяцев на своей работе. Он хорошо обладал своими эмоциями, что очень радовало, ведь на операциях нужен трезвый и холодный рассудок.
Такемичи из этого будущего хорошо развил самоконтроль.
Ханагаки не сказал бы, что ему в кайф вот так вот оставлять почти незнакомого человека в своём доме, но делать было нечего, да и ничего у него в квартире удивительного не найти.
Письмо он, кстати, сжёг сразу же после прочтения – от греха подальше.
Ханагаки всегда был параноиком, и не раз видел плюсы в этой своей черте.
Харучиё был для Такемичи «тёмной лошадкой». Они никогда нормально не разговаривали, разве что перебрасывались парой фраз и кивали друг другу в знак приветствия.
А в Поднебесье Ханагаки даже не стал подходить к Санзу. Не после того, как тот уверенно держал нож у шеи Инуи, взглядом показывая, что ему с высокой горы плевать на чужую жизнь.
Они с Коко тогда чуть двойной инфаркт не словили – настолько было страшно за жизнь Сейшу.
Конечно, Такемичи понял, что Харучиё опасен – всё-таки банальное наличие пистолета просто кричало об этом факте.
Был бы Ханагаки действительно простым хирургом, который ведёт мирную жизнь, давно бы вызвал полицию и не разговаривал так небрежно, с долей похуизма.
Но Такемичи и сам плавал во всей этой преступной области, как рыба в воде, поэтому нечему удивляться.
А за недоумевающим лицом Харучиё, что был ошарашен таким спокойствием, всё же было забавно наблюдать.
***
– Так кто не пустил тебя в царство мёртвых? – любопытно спросил Ран, осматривая гостиную, пока Какучё помогал Санзу передвигаться до двери. – Ты написал, что это был давний знакомый. Ему точно можно доверять?
Харучиё раздражённо закатил глаза, стараясь не напрягать мышцы торса.
– Ну, ему было вообще похуй, когда я угрожал ему пистолетом... – вспомнил раненный. – Мне кажется, он не будет распространяться. Это Ханагаки, из Тосвы.
Ран удивлённо приподнял брови, а улыбка невольно наползла на лицо.
Внутри что-то дрогнуло, стоило только вспомнить этого своевольного парня, которого Изана насильно завербовал в Поднебесье. Они так и не успели нормально подружиться. Такемичи неожиданно исчез в какой-то момент, а потом не было времени и думать о нём. Все силы уходили на поддержание Бонтена, что тогда только набирал влияние.
Ран почему-то вспомнил, как чувствовал некое недовольство(?) от того, как Ханагаки всё время огрызался с ним и Риндо, относясь с максимальной отрицательностью.
После битвы банд он, конечно, уже перестал быть таким колючим, но всё же...
Если бы они нашли Такемичи раньше, чем Майки... Не отпустили бы.
– Такемичи... – невнятно пробормотал Какучё, услышав упоминание фамилии друга детства. Именно он оставался рядом, когда Изаны не стало, молча даря поддержку и заботу.
Какучё прошёл через тяжёлую депрессию после смерти Курокавы, буквально потеряв смысл жизни. Оставаться на плаву помогал только Такемичи, который силой заставил Хитто переехать к нему, на чём настаивала даже Ханагаки-сан, которая ещё в детстве относилась к Какучё с особой заботой.
Ханагаки поддерживал, заботился и никогда не оставлял в одиночестве. А ещё обладал удивительной эмпатией, ибо по-другому было не объяснить, каким образом Такемичи всегда угадывал настроение и чуть ли не читал мысли по выражению лица.
Какучё был неимоверно благодарен за это, считая Ханагаки подарком небес. Именно поэтому Хитто иногда присматривает за жизнью своего спасителя, чувствуя искреннюю тоску в груди.
Его часто настигало почти жгучее желание увидеться с Такемичи. Увидеть то тепло в синих, подобно темнеющему небу, омутах. Почувствовать то спокойствие, накрывающее будто осязаемым куполом безопасности.
Какучё знал, что Ханагаки совсем не такой светлый и прощающий, каким может показаться на первый взгляд. Временами Такемичи был жёстким и мрачным, его было легко разозлить и привести в состояние бешенства. Он часто ходил задумчивым, будто размышлял о чём-то далёком.
Но Ханагаки никогда не делал ничего, чем мог бы обидеть или задеть Какучё. Такемичи мог быть в ужасном состоянии, быть в ярости или печали... но стоило Хитто появиться на горизонте, напряжённость на лице друга исчезала, а тело заметно расслаблялось.
Такемичи заботлив. Очень.
Он окружал заботой, даже, кажется, неосознанно.
Какучё, отвыкший от подобного отношения ещё с глубокого детства, долго не мог адаптироваться к этому.
А ещё рядом с Такемичи часто находился Казутора Ханемия, с которым Какучё находил довольно много общего. Казутора, подобно коту, не отлипал от Ханагаки, заставляя Хитто ощущать грызущее чувство в груди.
Но ласки и заботы Такемичи хватало на всех, поэтому все зарождающиеся собственнические огоньки сразу тушились.
Как бы это странно не звучало, Какучё и Казутора будто считали Ханагаки своим и делили его между собой, негласно решив, что конкурентами друг другу не являются.
И всё же, Какучё покинул Ханагаки.
Пошёл своей дорогой, ведомый образом Изаны, который часто видел в Майки.
Сано Манджиро стал другим человеком. Начал меняться ещё после роспуска Тосвы, а смерть Изаны лишь стала точкой невозврата. По крайней мере, всё так виделось со стороны.
Какучё уважает Майки. За силу. За то, что оберегает близких. И просто за то, что подарил недолгое счастье Изане, с руками и ногами приняв его, как любимого старшего брата.
Хитто будет оставаться рядом с Майки и поддерживать этого человека.
Аккуратно напоминать о том, чтобы тот не забывал спать, есть и отдыхать. Какучё не превозносит Сано на роль Короля, как это делает тот же Харучиё. Нет.
Хитто, как научил его Такемичи, молча оберегает и дарит защиту.
– Странный он, этот Ханагаки... – хмыкнул Санзу, уже сидя в машине Рана. – Даже оружия не шуганулся, да и дом на меня оставил. С головой точно не в порядке.
От Какучё с переднего сиденья донёсся смешок.
Ведь он знает, что...
– Это значит, что он не посчитал тебя угрозой.
– Теряешь хватку, Санзу, – хохотнул Хайтани, следя за дорогой.
Харучиё возмущённо засопел.
Да все, кто знает, что он – тот самый «Заместитель Майки» и «№2 в Бонтене», сразу же разбегаются по углам, как пугливые шавки! И правильно делают, кстати.
Санзу Харучиё не щадит предателей. Не терпит слабых. И ненавидит тех, кто хоть как-то угрожает Майки и, в общем, всему Бонтену.
А ту группировку, к которой принадлежит индивид, который пырнул его, ждут самые страшные мучения. И Харучиё позаботится об этом лично.
– Я думаю, что он просто слишком наивный, – уверенно отрезал Санзу.
И плевать, что Какучё знает Такемичи намного лучше и навряд ли станет врать.
Харучиё отказывается верить, что Ханагаки не боится его. Это было бы слишком глупо и самоуверенно.
***
Звонок от Наото показался свежим глотком воздуха среди всей суеты и тяжёлых дум о прошлом и будущем.
Такемичи ещё ни разу не виделся с младшим Тачибаной в этом будущем, что очень странно. Наото всегда приходил первым и узнавал все детали из путешествия Такемичи. В этот раз всё было иначе, и Ханагаки даже умудрился забыть о своём напарнике-триггере.
– Такемичи, ты смог всех спасти, – слабо улыбнулся Наото.
Они сидели на скамье у реки Тама. Рядом располагался тот самый заброшенный храм Мусаши, его, кстати, так и не восстановили за все двенадцать лет.
– Что с Хинатой? – прямо спросил Ханагаки. – Я не понимаю, почему она прекратила наше общение. Это очень странно...
Наото незаметно дёргнулся и нерешительно отвёл взгляд.
– У Хины и Кисаки должен был родиться ребёнок... – тихо ошарашил детектив, смотря перед собой, куда-то в реку, – но Кисаки убили пять лет назад, а у не-сан случился выкидыш от сильного стресса. Она... сильно страдала. Это я предложил ей уехать, мне было больно наблюдать за мучениями Хины, ведь здесь всё... напоминало о Тетте.
Такемичи сидел в шоковом состоянии, уставившись на Наото.
Он знал только, что Кисаки убили, а вот про то, что Хината потеряла ребёнка... В груди поднялся шквал эмоций, от печали до ярости. Его почти родная Хина... Боже, как же сильно ей пришлось мучаться. Просто ужас. Полнейший.
Чёрт, Кисаки, обещал же защищать и не причинять боли...
Почему во всех линиях будущих Хината либо погибает, либо теперь проходит через ад? Ханагаки искренне не понимает.
Тачибана такая светлая и добрая... Она не заслуживает такой судьбы.
А ещё было больно от того, что Хината почти сразу же оборвала контакты и исчезла. Не приняла поддержку...
– А что насчёт Тетты? – Такемичи всё ещё был в прострации от таких новостей. – Несчастный случай или...
– Он сам, – перебил Наото, в голосе которого неожиданно проступили нотки жестокости и неприязни, – сам виноват в своей смерти. Связался с преступной организацией, начал мутить воду, и, видимо, поздно до Кисаки дошло, что таким образом он подставляет Хинату под удар. Думал, что вот так просто сможет выйти из того дерьма живым и чистым... – кулаки Тачибаны сжались от ненависти. – Но мы ведь с тобой понимаем, что уйти от всего этого просто невозможно. Он подписал себе смертный приговор, когда решил снова вернуться в преступный мир.
Какого. Чёрта. Происходит.
Ханагаки глубоко вдохнул вечерний воздух, чувствуя, как поднимается внутреннее негодование.
Зачем Кисаки снова полез в то болото? Он же умный! Должен же был понимать, что пострадают близкие, если у него случится конфликт на работе.
Спрашивается: нахера Такемичи в прошлом впахивал до седьмого пота, чтобы сначала поймать Кисаки, а потом ещё и вразумить, наставив на путь истинный?!
– И зачем он полез туда... – раздражённо поморщился Такемичи. – Есть подробности, Наото?
Тачибана отрицательно покачал головой.
– Вообще ничего, ни одной улики, – честно ответил детектив. – У меня есть только догадки, и они слишком размыты. Я не стал разбирать это дело.
Ханагаки прикрыл глаза, когда в голову зашла неприятная мысль.
Не хотелось думать о таком раскладе.
– Бонтен, – одновременно произнесли они.
Остальные слова казались лишними.
Предположение было, в какой-то степени, логичным: Кисаки всегда славился опасностью в плане стратегий, и ещё с ранних лет показывал свой талант. Взять ситуацию с теми же бандами в прошлом.
Неужели крыша снова повернулась не в ту сторону, и Тетте захотелось власти и силы? Маловероятно, но не исключено. Всё же двенадцать лет – большой промежуток, много всего могло произойти. Через Майки достичь своих целей Кисаки бы не составило труда.
Но разве быть с Хинатой – не то, к чему он так стремился?
Или же... не по своей воле Кисаки ввязался в это?
Как вариант.
Такемичи скосил взгляд на мрачного Наото. Ему будет бесполезно говорить об этой теории – Тачибана и так не очень любил Кисаки и относился к нему вежливо лишь только потому, что была Хината.
Наото бы не забыл, что Тетта вытворял в других версиях будущего. Пусть Кисаки и изменился, но Наото будет помнить и знать, каким человеком может быть возлюбленный старшей сестры.
Слишком явный отпечаток был оставлен в сознании детектива.
Так что Наото будет больше убеждён в виновности Кисаки, чем в том, что его, возможно, принудили.
– Хината начала новую жизнь, – сказал Тачибана с долей грусти. – Я не совсем уверен, что она уже пришла в порядок, но она старается. И, Такемичи... не пытайся с ней связаться. Она совсем не хочет иметь связь с прошлым, даже мне было трудно к ней подступиться.
– Я понимаю, Наото, – кивнул Ханагаки, отрешённо опустив голову.
Хотелось увидеть её. Поддержать, поговорить и разделить боль.
Потому что это Хината. Его первая подруга и близкий человек.
Она никогда его не осуждала. Принимала со всеми недостатками. И плевала на всех, кто хоть как-то запинался о том, что дружить с гопником – отстой.
Ради неё Такемичи начал прыгать во времени.
Из-за неё Такемичи познакомился с хорошими людьми.
Это она помогала ему в учёбе и натаскивании профильных предметов к экзаменам.
Именно Хината видела в нём, прежде всего, человека. Не гопника, не спасителя, не неудачника, а простого человека со своими тараканами в голове.
Благодаря ей жизнь Такемичи так перевернулась.
И Ханагаки благодарен. Просто безумно благодарен за всё этой прекрасной девушке.
Хотелось завыть оттого, что он не мог помочь Хинате.
«А нужна ли ей моя помощь?» – пришло холодное понимание.
Такемичи часто лез не в свои дела, особенно это можно приписать к прошлому. Но он делал это ради цели, здесь же другая ситуация.
Вдруг ей действительно не хочется видеть тех, кто напоминал ей о давних временах. О Кисаки.
Ради этого она и уехала в другую страну, подальше от всех.
Если Хинате и вправду так будет легче... Такемичи не посмеет нарушать её покой.
– Кстати, Наото, я хочу кое-что проверить, – спохватился Ханагаки после долгой тишины. – Пожми мне руку.
Тачибана недоумённо посмотрел на него и нахмурился.
– Зачем тебе назад... – пробормотал детектив. – Ты же спас всех по максимуму.
– Просто сделай, о чём я прошу.
Тачибана доверяет ему. И готов пожать руку ещё раз пятьсот, но какой сейчас в этом смысл?
Наото неодобрительно покачал головой и пожал чужую ладонь, с потрясением понимая, что не чувствует того самого электрического импульса, который всегда проходится по их телам при совершении прыжка во времени.
А Такемичи смотрит на их руки с задумчивостью и немного печальной улыбкой. Будто предполагал уже давно.
– Так и думал... – Ханагаки убирает руку и вздыхает то ли печально, то ли расслабленно. – Возможность прыжка была завязана на обоюдном желании вернуться в прошлое и спасти Хинату от смерти. Наото, ты больше не триггер.
***