17 (2/2)

— Ты прав, — соглашается Кан и вводит в себя два пальца, закусывая губу и сразу начиная двигаться. Но, крайне неторопливо. В том своём идеальном темпе, который не принесёт дискомфорта и болезненности. — Люблю секс с тобой, именно поэтому взял из дома этот вибратор. Он же примерно размером, как твой член, — Ёсан облизывается и чуть прогибается, чтобы удобнее было работать пальцами. Кто бы знал, как ему нравится сейчас говорить Сонхва пошлости, пока тот находится в другом городе. — Буду представлять, что насаживаюсь на тебя. Ты же не против?

— Против, — коротко отвечает Пак и опускает взгляд. Ему кажется, что у него горят щёки и уши. Как хорошо, что он взял за привычку наносить минимальный мейк перед выходом из дома. Можно не беспокоиться о том, что что-то будет заметно на лице.

— Ты действительно думаешь, что я услышу твоё мнение? — Кан снова широко улыбается и чуть откидывает голову назад, начиная вместе с пальцами внутри двигать и второй рукой по члену. Но совсем медленно. Только лишь потому, что тот требует внимания и прикосновений. — Конечно, я сделаю это. Оттрахаю себя игрушкой на твоих глазах.

— Мы окажемся с тобой в одном городе буквально завтра.

— Боже, как я соскучился по твоим пальцам, — Ёсан недовольно надувает губки и добавляет третий. — Как бы я ни старался, но я не могу сделать себе пальцами приятно также, как это делаешь ты. Просто не чувствую ничего, кроме того, что растягиваю себя. Ужасно. Хочу чувствовать тоже самое, что из-за твоих рук.

— Развлекайся, — снова ухмыляется Пак, продолжая сверлить пристальным потемневшим взглядом своего мальчика.

— Ах, я забыл, что не стоит тебя хвалить и напоминать о твоей важности. ЧСВ тут же улетает в небеса, — фыркает Кан и достаёт пальцы, когда кажется, что достаточно. — Не переживай, на этом твоя незаменимость заканчивается, — он берёт в руку вибратор и подносит его к губам. Игриво чмокнув резиновую головку, Ёсан подмигивает Сонхва и снова сияет улыбкой. — Что думаешь, если сделаю так? — Кан широко мажет по ней языком и смеётся, когда Пак отводит взгляд. — Ты засмущался? А если возьму в рот? — Кан выполняет озвученное, причмокивая. Он демонстративно обхватывает головку губами, обводит языком и целует под уздечкой, продолжая себе медленно и очень сдержанно дрочить. Оказывается, делать это всё с Сонхва ещё веселее, чем представлялось, и не хочется кончить быстро.

— Я не могу это никак прокомментировать, потому что передо мной две группы студентов и один из них почти понимает корейский, — тяжело, но медленно выдыхает Пак. И неважно, что Лю всё слышит.

Кто бы знал, как тяжело на это всё смотреть и не иметь возможности прикоснуться ни к себе, ни к Ёсану. Собственный стояк болезненно упирается в жёсткую ткань ширинки джинс, и слава богу, Сонхва просто сидит за своим столом, пока все пишут контрольную, без надобности подниматься. — Но мы с тобой обязательно обсудим всё это, когда встретимся. Имей в виду.

— Подумаю об этом позже. А сейчас лучше ты подумай о том, что это мог бы быть твой член, — Ёсан ещё несколько раз обводит головку языком, прежде чем развернуться к камере профилем и вобрать до середины. Кан специально несильно и медленно двигает головой, чтобы лучше представлялось, а после также неторопливо вынимает.

Паку хочется сквозь землю провалиться, глядя на то, как между силиконовой головкой и губами его мальчика провисают нити слюны. Пиздец.

— Нравится? — снова широко улыбается Ёсан и решает, что достаточно. Он берёт в руки смазку и обильно поливает ею игрушку.

— Как думаешь, что мне ответить?

— Думаю, нравится, — Кан хищно щурится и закусывает нижнюю губу. Он распределяет лубрикант по вибратору и снова приподнимается. — И это тогда понравится, — задрав свою майку, Ёсан берёт её край в зубы и заводит руку с вибратором за спину. Из подобного положения Сонхва будет видно лучше всего.

И точно. Пак почти не дышит, равнодушным на вид взглядом следя, как Кан медленно опускается на игрушку. Его белые волосы растрёпаны и совершенно не уложены, глаза зажмурены, а пресс напряжён. Ёсан пока что лишь прижимает к низу живота свой член, хмурясь. Ему до одури нравится делать это всё перед Сонхва. Он думает сейчас лишь о том, что в разлуке точно есть один плюс в виде подобного безобразия, которое можно устроить.

— Я его ещё не включал, — начинает Кан, отпуская край майки. — Потому что мне нравится думать, что он также глубоко и также заполняет, как ты, — Ёсан решает для лучшего визуального эффекта не иметь себя вибратором, а насаживаться на него, лишь придерживая рукой у основания. — Когда я седлаю тебя. Тебе ведь нравится, когда я делаю так? — Кан закусывает губу и плавно двигается, опускаясь по ограничитель. — Надеюсь, ты думаешь о том, что я мог бы принимать сейчас твой член.

Кажется, для Ёсана это новое хобби, наблюдать за Сонхва, который не может ничего сказать и сделать. Кану не нужны прямые эмоции Пака, чтобы понимать, что у него сейчас творится внутри. И самое вкусное в данной ситуации — бессилие Сонхва и его тяжёлый молчаливый неморгающий взгляд.

— Эй, тебе ведь хорошо видно? Может, — Ёсан останавливается и только сейчас включает вибратор на минимальную скорость. Этого более, чем достаточно. После этого он совсем немного отклоняется назад и снова задирает свою майку, опять беря край в зубы. — Может так? Что думаешь? — устроившись удобнее, Кан начинает в новом темпе опускаться на игрушку и вместе с тем дрочить себе.

— Я всё выскажу, когда останемся наедине, ладно?

— Нескоро это будет, — заливисто смеётся Кан, срываясь на стоны. Он ускоряется и всё чаще выбивает сам из себя стоны. И прекрасно.

С широкой улыбкой Ёсан, плавно выгибаясь, совсем не плавно насаживается на игрушку, с удовлетворением глядя на молчаливого Сонхва. Что может быть лучше? Кан ни разу не стесняясь сладко стонет и радует своё тело сполна. Конечно, это не член Пака и не секс с ним, но его присутствие в корне всё меняет. Ёсан ужасно доволен своей идеей сделать это по видеосвязи, раз уж некуда деваться.

Сонхва же жалеет о том, что ответил. Его член болит и ноет от потребности в разрядке, а низ живота словно стягивает верёвками от возбуждения. Ему настолько плохо и тяжело наблюдать за этим чертёнком, что хочется выть. Грёбаный Кан, мать его, Ёсан, который с усмешкой на губах вытрахивает себя вибратором и демонстрирует всё это в самых лучших ракурсах. Гадёныш. Надо же было придумать.

Из оцепенения и чуть ли не транса Пака выводит звонок, оповещающий о конце пары. Какая приятная неожиданность.

— Сдаём свои работы, всё, — довольно громко произносит Сонхва и слабо закашливается. Из-за хулиганства Ёсана аж в горле пересохло. — Минус два балла тем, кто продолжает дописывать после звонка.

— Я бы не ходил к тебе на пары, если бы ты был моим преподом, — Кан ухмыляется и сжимает себя у основания, наблюдая за тем, как Пак отвлекается на свои обязанности. — Или отсосал бы тебе после пары, одно из двух.

— Ёсан, — фыркает Сонхва и опускает телефон экраном вниз на стол. Он раздражённо следит за тем, как неаккуратно все складывают свои работы в одну стопку и не понимает, почему все такие медленные. Домой, что ли, никому не надо?

И пусть неаккуратно. Паку сейчас вообще не до аккуратности и кучи листов на своём столе. Он с трудом дожидается, пока последний студент покинет аудиторию и поднимается с места, судорожно бросаясь её закрывать.

— Будем честны, ты бы регулярно занимался вторым, — Сонхва зло выдыхает, когда ключ с первого раза не попадает в замок. Заперев дверь, он возвращается за свой стол и снова берёт телефон в руки.

Стоны и пошлости со стороны Ёсана не прекращались, но сейчас он будто забыл, что они на видеосвязи. Его руки и бёдра дрожат, а грудь вздымается в судорожном дыхании и стонах.

— Да, — неожиданно отвечает Кан после недолгого молчания. — Думаю, ты прав. Но учитывая то, насколько чаще отсасываешь ты, на регулярной основе это было бы по твоей части, — усмехается Ёсан и зачем-то добивает себя воспоминаниями того, как хорошо и с каким удовольствием Пак сосёт и берёт в горло. Закусив губу и замерев, Кан проводит пальцами по головке и кончает, продолжая её гладить.

Ёсан не знает, что у того за страсть, но Сонхва раньше часто опускался перед ним на колени. Особенно, когда они вместе работали над Камаро. Почему-то Пак во время работы возбуждается намного чаще обычного, но не всегда есть возможность заняться сексом с проникновением или даже взаимной дрочкой. Иногда Сонхва так сильно пачкался в машинные и технические масла и жидкости, что отмываться не было вариантов. Поэтому, чтобы удовлетворить и себя, и Кана, Сонхва научился делать шикарный минет.

— Конечно, малыш, — опустившись на своё место, Пак судорожно расстёгивает пуговицу, ширинку и достаёт член. — Ничто не радует меня так, как когда тебе хорошо. Ты безумно чувствительный, — Сонхва чуть ли не скалится и с трудом сдерживает стон, когда сплёвывает на ладонь и касается себя. Он сжимает член и начинает двигать рукой быстро и резко, пытаясь хоть немного удовлетворить себя. — И обожаешь, когда я проглатываю твою сперму, — Пак опускает глаза с уставшего и довольного лица Ёсана, что пытается отдышаться и закусывает губу, замечая, как по его пальцам стекает собственное семя. — Боже, котёнок, я бы и сейчас вылизал каждый твой пальчик.

— Не сомневаюсь, — выдыхает Кан и медленно вынимает из себя вибратор.

Выключив игрушку, Ёсан в первую очередь дотягивается до стакана воды с тумбочки, краем глаза наблюдая за выражением лица Сонхва. Кажется, Пак раскалён добела. Как же сладко.

— Блять, Ёсан, — рычит Сонхва и чуть ли не задыхается от переизбытка чувств. — Какого хрена ты вообще…

— Кстати, — усмехается Кан и внаглую перебивает, пока вытирает руки. — Что-то случилось?

— В смысле?

— Тогда доброй ночи, — Ёсан с довольной улыбкой сбрасывает вызов также, как это сделал в воскресенье вечером Пак. Идеально.

Теперь можно со спокойной душой и лёгкостью в теле направиться в душ, а после на ужин с Саном.

Вот только Сонхва не сможет покинуть аудиторию ещё минут пятнадцать, пока будет приходить в себя после ослепительного оргазма из-за дрочки и увиденного представления. Пак даже не знает как и где, но обязательно нужно будет измучить Ёсана также, как сделал это он сейчас. С ума сойти. Позвонить посреди пары, наговорить кучу пошлостей и вытрахать себя вибратором.

А потом Кан говорит, что Сонхва сумасшедший.