15 (2/2)

Сначала Ёсан всё-таки укладывается в одном положении рядом с Сонхва. И пусть он весь напряжен и крупно дрожит, от родных теплых объятий становится легче. Напряжение постепенно уходит вместе со снами о темноте и холоде, успокаивая воспаленный разум. Судорожное учащенное дыхание Кана медленно, но выравнивается, забирая с собой последнее напряжение. Ёсан больше не борется ни с собой, ни со своим состоянием, не понимая, но ощущая себя в полной безопасности. Он проваливается в сон, а Сан, почему-то, чувствует себя ничтожеством. Меньше десяти минут и одним своим присутствием Пак успокаивает чужую лихорадку. Всего лишь чертовым присутствием рядом.

Чхве не понимает, какого дьявола они вообще додумались поругаться и «расстаться», если продолжают хранить верность и оставаться самыми важными друг для друга людьми. Какой в этом всём смысл? Сейчас у Сана не складывается, как они могли не прийти к взаимопониманию в осознанном состоянии, если у них настолько крепкая связь в неосознанном.

Дождавшись, когда Ёсан целиком и полностью расслабится и действительно крепко заснёт, Сонхва ждёт ещё около пятнадцати минут. Он знает, что теперь уже сон Кана не так уж просто потревожить и можно подниматься, но нужно же теперь успокоить и себя. Выдохнув, Пак думает о том, как тяжело жить вдалеке от своего мальчика. Тот всего лишь простыл, а по итогу и одному, и другому приходится провести на нервах и иголках несколько часов, пока все не вернутся на места. А как им жить дальше?

Сонхва нежно поглаживает белые волосы и снова целует в лоб, думая о том, что Ёсан уже вряд ли вернётся в его команду. Как минимум, у компании Чхве намного более жесткие условия и неустойки в несколько раз больше. Уйти так легко, как от Хенвона не выйдет, да и… Кану вроде бы нравится работать с Саном? Пак зарывается носом в жесткие волосы и думает лишь о том, как им жить дальше. Когда всё закончится. Вернее, когда закончится их холодная война и они вернутся друг к другу. Сейчас конец сезона, и команды летают по разным городам, но до этого ещё несколько месяцев проходит подготовка к сезону, а то и дольше. Всё зависит от команды и машины, но минимум два-три месяца Ёсан будет проводить во Флориде, в домашнем городе команды Чхве. И это не считая того, что Чхве приглашается и допускается во всякие ивентовые мероприятия и заезды вроде «Дейтоны 500», гонки «Всех звёзд», как обладатель кубка и тому подобного. Спасибо хоть Сан участвует только в высшем регулярном дивизоне, который у них проходит на данный момент, игнорируя два остальных, рангами ниже. Но как им дальше жить с Ёсаном, если Чхве не просто медийная личность и хороший гонщик, а чемпион, которого хотят видеть все и везде? Камеры смотрят на него на фотосетах и в интервью в разы чаще, чем на Сонхва. Неудивительно, что Сан не знает даже устройства своей машины — он до бокса добирается только перед заездами. И ладно, Паку это все не было интересно до тех пор, пока на разворотах глянцевых журналов и в каждом втором интервью Чхве не начал появляться с Ёсаном. Сонхва, конечно, раздражает видеть сторис и публикации в инстаграме от Кана с очередных съемок вместе с Саном, но не так сильно, как от осознания того факта, что и жить им теперь придется порознь. Домашний автодром Сонхва и все прилегающее в Канзасе, домашний автодром Сана в Дейтоне, на солнечном даже осенью побережье. Между ними пять часов на самолете, и Паку хочется выть от тоски и того, что он уже заранее скучает по Ёсану. Пусть они даже еще не помирились и не наладили отношения. Может бросить всё до начала сезона и просто переехать вместе с Ёсаном во Флориду, чтобы ему проще работалось? А может Сонхва не возьмет кубок и Хёнвон выгонит его из команды? Тогда переехать за Каном будет ещё легче.

— Эй, — совсем тихо окликает Сана Пак.

— М? — оживляется тот и вскидывает вопросительный взгляд.

— Чтоб ты усрался и воды тебе не было, — раздражённо шипит Сонхва и приподнимается.

С одной стороны он рад, что его мальчика форсят так, как он того заслуживает, печатают в журналах, обсуждают в интернете. С другой стороны это всё на данный момент заслуга Чхве.

— Чего? Спасибо, тебе того же, — Сан не понимает агрессии в свою сторону на ровном месте, оттого лишь скрещивает руки на груди и сердито смотрит. — Вот прям от всего сердца.

— Угу, — Пак медленно выбирается из объятий и подкладывает вместо себя подушки. — Хуердца.

Он осторожно слазит с кровати и с удовлетворением наблюдает, как Ёсан удобнее укладывается с подушками. Кан не проснулся, и эти самое главное. Можно вернуться на кухню.

— Почему ты такой? — Чхве взглядом следит со своего места за Сонхва, что даже не смотрит в его сторону. Его всегда раздражало то, как Пак ходит мимо со вскинутым подбородком и ни с кем, кроме друзей, не здоровается, но сейчас это выглядит ещё хуже. В комнате только Сан, а он игнорирует. — Я тебе что сделал, чтобы видеть подобное неуважение в свой адрес? Тебя злит, что Ёсан теперь зарабатывает больше тебя и в лучшей компании? Так может проблема в тебе, а не во мне?

Сонхва ничего не отвечает. Его страшно злит всё то, что там вякает Чхве, и Пак совершенно не собирается оправдываться и говорить, что Сан бесил его всегда. Для Сонхва Чхве абсолютно фальшивый. Вернее, тот образ, который Сан подсовывает фанатам и окружающим совершенно не соответствует тому, что у него внутри на взгляд Пака. Сонхва чувствует море токсичности, лукавства и самолюбия, которые могут отравить жизнь окружающим. Пак не станет утверждать, что этого всего нет в нём, но он хотя бы не врет, что этого нет. Сонхва тошнит от необходимости улыбаться неугодным и подстраиваться под других, как это постоянно делает Сан, поэтому уважения к нему ноль целых ноль десятых. Пусть Хёнвон и говорит, что Чхве образцовый показатель того, как стоит подавать себя хотя бы медиа. И уж объясняться с ним он тоже не намерен. Единственное, что успокаивает Пака, так это тот факт, что такая акула, как Сан, не даст никому в обиду Ёсана.

— Это все твои комментарии? — Сан говорит шепотом, но в голосе звенит злорадное раздражение.

— Я не говорю на собачьем, — Сонхва с абсолютно спокойным лицом разбирает из пакетов то, что просил купить. Всё в лучшем виде.

— Боже, какой ты конченый, — устало вздыхает Чхве, наблюдая, как его коллега по цеху ловко орудует ножом, открывая упаковки с зеленью. — Что он вообще в тебе нашёл?

— Какая тебе разница? — Пак замирает и медленно поднимает настолько острый взгляд, что Сану явно становится не по себе. И не зря. У Сонхва слишком быстро складывается в голове цепочка, ведущая к корню вопроса. — Почему ты об этом думал или думаешь?

— Потому что он заслуживает лучшего отношения к себе, — Чхве старается не робеть и находит нейтральный ответ крайне быстро. Глядя в глаза Сонхва, который, судя по взгляду, готов убивать, особенно с ножом в руке, не хочется говорить провокационных вещей.

— Послушай сюда, умник, — Пак кладёт нож на стол и подходит к Сану, опуская руку ему на заднюю часть шеи и притягивая к себе. Зрительный контакт не теряет напряжения, только сокращается в расстоянии. — Ты друг семьи, чтобы лезть в наши отношения? Или может ты в курсе, что для него будет лучшим? — Сонхва хищно ухмыляется тому, насколько хорошо держится Чхве. Красивый сукин сын со своими вздёрнутыми от возмущения уголками бровей, не поспорить. — Не смей нарушать наши границы. И не вздумай лезть к нему. То, что у нас на данный момент есть разногласия, абсолютно не касается тебя. Можешь смотреть на него, — Пак расплывается в улыбке и немного откидывает голову назад, чтобы даже будучи на одном уровне смотреть свысока. — С осознанием, что он мой. Мне не жалко. Он шикарен, правда? Уверен, ты тоже видишь, насколько он красив. Да только ты постоянно кладёшь ему руку на поясницу и засматриваешься на его задницу…

— Так, ты, — Сану надоело это.

Он мог потерпеть то, что говорил Сонхва вначале, но это выбивает из равновесия. Ему казалось, что эти жесты и прочие моменты незаметны. Даже Кан не обращает внимания, а этот так прямо говорит о них. Вот только Чхве не позволяют отстраниться. Сонхва лишь хватает пальцами чёрные короткие волосы на затылке и заставляет замереть, приближаясь ещё сильнее.

— Ты думаешь я не вижу?! — Пак чуть ли не рычит и не скалится, пока выплёвывает слова. — Ты думаешь я слепой и не замечаю, как ты смотришь на него на фотографиях и мероприятиях?! Да с вами двумя уже миллион эдитов сделали, которые мне зачем-то постоянно кидают в диррект. Это все видят. Вот только ты заглядываешься на успешного и красивого Ёсана, который может махнуть хвостом и уйти из команды посреди серии плей-офф без страха за своё будущее. Ты ослеплён его вайбом, я уверен, но не им самим. Ты понятия не имеешь, кто он такой и что из себя представляет на самом деле. Не знаешь, какая на самом деле его душа. Ты смотришь на то, что он приобрёл в отношениях со мной: на его уверенность, бесстрашие, силу, экстравагантность. И я разрешаю на них смотреть, потому что мы построили друг друга и мы с ним давно одно целое. Но не говори о том, что для Ёсана лучше до тех пор, пока не узнаешь, кто он. Договорились?

Сонхва отпускает Сана и возвращается к овощам, не совсем понимая его реакцию. Тот не зол, и это странно. Но и хорошо. Может больше не будет лезть с тупыми вопросами.

— Ладно, — Пак выдыхает и думает, что даже немного переборщил. На Чхве нет лица. — Завтра заезд, ему там надо будет быть часам к пяти. Либо ты, либо кто-то из менеджеров пусть проследит, чтобы с утра, в районе девяти и после обеда, в районе четырёх он выпил лекарства за час до еды. Я подробно распишу какое и в каком количестве. Там противовирусное, которое ему подходит и жаропонижающее, ничего криминального. И важно проследить, чтобы он поел через час после лекарств. С этим могут быть проблемы. Судя по голосу у него разболелось горло и ему больно говорить. Это очень плохо, он может отказаться от еды. Если это случится и будет упираться, как баран, то позвони мне. Но в целом, я приготовлю ему сейчас то, что он ест в таких ситуациях, так что всё должно быть в порядке. Ёсан не сможет съесть что-то с сильным запахом, чтобы это ни было. Так что в дальнейшем пусть ваши менеджеры проследят за его питанием, чтобы оно вообще было. Если он не будет знать, что съесть, то стоит предложить ему салат с собственно салатом и ещё парой несильно пахнущих растительностей. Я обычно беру рукколу и шпинат. Можно пекинскую капусту. Туда же авокадо и моцареллу. Заправить оливковым маслом. К этому он ещё скорее всего согласится съесть слабосолёного тунца либо лосося. Обычно он выбирает тунца. Или сашими. Может захотеть его, конечно. И микрозелень с манго. Это всё нарезать и подать по отдельности. Это важно.

— Угу, — отстранённо кивает Сан и достаёт телефон, чтобы сделать соответствующие заметки. — Хорошо.

— И не заставляй его много говорить завтра, ладно? Уверен, ты не способен ездить без оператора, — Пак ухмыляется и с довольным лицом отворачивается, чтобы найти салатницу. — Но побереги его.

— Конечно, я же не долбаёб, чтобы ездить без оператора, — Чхве вскидывает бровь и не понимает этого позёрства. Да, Сонхва уже четыре заезда провёл без Ёсана и не поставил никого на замену, но Сан не видит в этом повода для гордости. Для него это примерно как вставить себе палки в колёса и кичиться этим.

— Конечно не долбаёб, — кивает Пак, с тихим смехом умело разделывая авокадо. — Ты просто ублюдский хлыщ.

— Хлыщ?

— Хлыщ.

— Ты невыносим.

— В каком месте я спрашивал твоего мнения?

•••••</p>

Вернувшись в свой отель, Сонхва не очень уж удивляется тому факту, что Юйци не у себя. Под один лишь свет прикроватных светильников она лежит поперёк кровати на самом краю и на вытянутых руках листает найденный здесь журнал. Её длинные мокрые волосы откинуты назад и едва ли не достают до пола, свисая с постели.

— Вы приехали? Знаете, что я прочитала? — улыбается она, глядя на вошедшего Пака. Уже третий час ночи, и Сун не рассчитывала, что он вообще вернётся.

— Что же? — Сонхва устало бросает свою сумку в кресло и снимает верх.

Он падает рядом с Юйци на кровать, также поперёк, закрывая глаза сгибом локтя.

— Что на трассе, где завтра будет заезд, погибло тридцать девять пилотов! Представляете? Будьте осторожнее.

— Потому что это спидвей, — Пак тяжело вздыхает и прикрывает глаза. Ещё тут ему не нудели о безопасности, но сил отвечать и просить так не делать нет. Разве что немного подушнить. — Но именно наскаровских пилотов погибло только двенадцать, остальные в мотогонках.

— А на Вашей машине номер «тринадцать».

— А ты сейчас домой поедешь.

— О-о, — недовольно тянет Юйци. — Ну и ладно. А почему спидвей? Чем спидвеи отличаются от обычных автодромов?

— Тем, что спидвей проходится без сброса скорости. Обычно трассы устроены так, что на поворотах нужно немного притормозить, но здесь из-за конструкции проходить нужно целиком и полностью в полный газ. В ”Дейтоне” менее острые и не такие плоские повороты и перроны, как обычно, которые как правило затрудняют прохождение и снижают общую скорость. Геометрия этой трассы создаёт очень благоприятные углы падения ещё и за счёт расширенных фартуков поворотов. Это даже одна из двух трасс в серии Наскара, которая использует ограничительные пластины для замедления автомобилей из-за высоких скоростей.

— Вы уже ездили на спидвеях?

— Конечно, — Сонхва зевает и поднимает руку. — В Калифорнии спидвей, — он загибает первый палец и продолжает на каждый город. — В Вегасе, в Атланте, в Бристоле, мой в Канзасе тоже спидвей, я специально попросил, — Пак продолжает, но теперь разгибая пальцы. — Техас, Конкорд, где мы были неделю назад, Индиана, Бруклин, Майами и Атланта.

— Атланта уже была.

— Это чтобы проверить твою внимательность.

— Хах, так и подумала, — смеётся Сун, опуская к себе на грудь журнал. — Всё хорошо? Как там Ваш жених?

— Простыл, как он это любит делать. Всё в порядке. Я приготовил ему, выпроводил идиота Сана, заставил его поужинать и уложил спать, — Пак с теплом улыбается, вспоминая, как полчаса назад Ёсан, благополучно вернувшийся в сознание, со слезами на ресницах обнимал его и ругал за присутствие рядом.

Только Кан может со своим больным горлом, почти лишившись голоса, выговаривать Сонхва претензии за то, что приехал и потратил на него время, при том цепляясь пальцами за одежду и притягивая к себе. Конечно, по итогу Ёсан выгнал Пака опасаясь, чтобы тот тоже не заразился, особенно прямо перед заездом. Сонхва не стал говорить, что целовал Кана, пока тот был в полудрёме. У этого могут быть последствия в виде негодования и ещё больших лекций от Ёсана на его больное горло. Ни в коем случае Пак не станет напрягать своего мальчика хоть как-то, так что победив своё эгоистичное желание остаться, пришлось уехать. Что угодно, лишь бы Кан выспался в тишине и спокойствии.

— Ты, кстати, выпила для профилактики простуды то, что я тебе говорил? — Сонхва расплывается в улыбке, кажется, начиная чувствовать тяжесть в голове и теле. Может, он устал, может, это будущая температура.

— Угу. Да, конечно. А что?

— Сезон простуд. Не заразись ни от кого.