Глава девятая. Бессонная ночь (1/1)

Что есть смерть? Для вечноживущего это слово подобно шелесту палых осенних листьев под ногами - пустой звук, да и только. Король смерти не ведает, ведь умирать - удел низших существ, а никак не почти-что-бога. Даже спустя тысячи тысяч лет, он не уйдет в небытие. Он и сам не помнит, как давно существует. Их всегда было двое - он и [брат], братья по праву рождения, созданные самой магией мира демонов. И вот одного из них нет. Как иронично - бессмертный умер... Нет, он не исчез совсем, его магия разлита в воздухе людского мира: он в каждом барьере вокруг этих бесчисленных земель, в каждом кристалле этих смешных человечков в белом, гордо именующих себя адептами Башни, он в этом маленьком маге с телом ребенка и душой старика. Он везде - и нигде. Осталась только его сила, и та медленно иссякает. Душу же раздал, как и тело - по клочкам - жадным людишкам. Желал спасти - и спас, но не спасся...

- Глупый брат... - со слиянием с мальчишкой пришли чувства, слишком сильные, глубокие и неожиданные для древнего существа. Что-то неприятное, тоскливое, царапающее саму суть разлилось где-то глубоко внутри, там, где тесно сплелись две столь разные сущности. Горечь потери, вот как они это называют... Что ж, покойся с миром, брат мой, завтра я проведу, наконец, твои похороны, как это принято у так любимых тобой людей. И я не буду мстить всему миру за твою судьбу - ведь ты был бы против. Я просто разрушу Башню до основания, убирая источник безумия и жадности, освобожу от гнета прошлого своего "человеческого брата", и предоставлю людей самим себе. И уйду обратно во тьму мира демонов.

И пусть моего брата уже нет рядом, я не одинок. Я нашел свой огонь - тот, что будет согревать меня, освещая путь, давая понять, что я еще не застыл холодным идолом, что я еще жив. Дикий, необузданный, обжигающий огонь. Огонь, который не погаснет никогда. Уж я об этом позабочусь.*** Он лежал на спине, бездумно пялясь в потолок широко раскрытыми глазами и пытался осознать происходящее. Выходило, откровенно говоря, плохо. Он сам не знал, почему притворился спящим, когда почувствовал знакомую ауру и услышал звук открывающейся двери. То ли любопытство взяло верх, то ли еще по какой причине, но он продолжил делать вид, что спит, даже когда шеи коснулись чужие пальцы. Старался, усмиряя дыхание до привычного ритма, а в голове билось: "Что происходит?" Когда же ночной гость покинул его покои, он, убедившись, что чужие шаги стихли за поворотом, подскочил с кровати и кинулся к зеркалу. Так и есть - исчезли безобразные лиловые пятна - следы неожиданно жесткой хватки Черныша. Черныш... Что-то с ним определенно было не то: неожиданно высокий рост, эти непривычно взрослые глаза, да что там взрослые, такой силой идревностью лет не веяло даже от взгляда старика, а на его счету пятый десяток и далеко не спокойная жизнь, а уж про поведение и говорить не приходится... Шикмуон был сбит с толку: аура, сила, память, интонации - все слишком похоже, чтобы подозревать подделку. Но внутреннее ощущение, подогреваемое случайно замеченными мелочами - ухмылками, нехарактерными фразами и взглядами, что нет-нет, да и промелькнут среди привычной перепалки, прямо-таки вопило, что дело тут нечисто. Особенно напрягали взгляды, немного тоскливые, странно-обещающие, словно говорящие "еще чуть-чуть, подожди еще немного". Зачем, и главное, чего он должен ждать, Шик не имел ни малейшего представления. Да и не особо хотел знать - такой не вписывающийся в привычную картину мира Черный маг вызывал беспокойство и тревогу, если не сказать панику. А про сегодняшнюю ночь он вообще не знал, что и думать...

Огненный маг коснулся шеи, там, где совсем недавно пробегали чужие пальцы. От воспоминаний на коже выступили будоражащие мурашки. И это состояние ему совсем не понравилось. Что ж, визит к старикам в балахонах он еще переживет относительно спокойно, как и обещал. Но, как только делегация из Общества вернется домой, он припрет Черныша к стенке и выбьет из него объяснения, вместе с дурью. И не важно, как будет юлить Черненький, ему придется ответить правду.

*** Если бы кто, движимый любопытством и отсутствием инстинкта самосохранения, заглянул в кабинет Председателя, то увидел бы, что глава Общества магов тоже не спит. Сэр Ланосте сидел в кресле, задумчиво теребя сережку в правом ухе. Судя по тому, что стоящий на столе чай, равно как и чашка, были совершенно холодными, в данном состоянии хозяин комнаты пребывал довольно давно. Среди звенящей тишины резким выстрелом прозвучал негромкий удар маятника - на часах пробило ровно два. Мужчина встрепенулся, словно вынырнув из сонного оцепенения, пробормотал: "Будь, что будет", и потянулся к нижнему ящику стола за сургучом. Во все времена не было защиты надежней, чем опечатывание письма личным перстнем. Магия - лишь дарованное [богом] (а богом ли?) средство, что могло исчезнуть в любой миг. А вот печать можно поставить всегда, и защита эта не столь эфемерна. И именно поэтому, несмотря на возможность передавать сообщения через магических вестников, потомственная аристократия придерживалась этого старомодного, на взгляд многих магов, способа передачи важных сведений. Запечатав конверт, Ланосте положил его в сейф - в случае непредвиденных обстоятельств Ван передаст письмо Его Величеству и начнет действовать согласно оставленной инструкции. Хотя, конечно, такого варианта развития событий не хотелось бы. Но Башня непредсказуема, с Мердиса вполне станется пригласить их без права отказа погостить недельку-другую в комфортабельных камерах с видом на серый коридор подземелья. Поэтому осторожность и пара-тройка запасных планов не помешают.

Однако, он до сих пор не мог взять в толк, почему Башня так вцепилась в Черного мага, еще тогда, до этой мутной истории с воскрешением. Магов первого ранга хоть и было немного, но все же хватало, чтобы бегать за одним-единственным, коль дело было бы в силе. Значит, тут кроется какая-то тайна. И он просто обязан узнать, какая. Сам опионский маг талантливо изображал частичную потерю памяти, настолько правдоподобно, что не будь Председатель тем, кем является, поверил бы без малейших сомнений. Опионский Мастер же, с не меньшим талантом, изображал идиота и тем самым избегал прямых вопросов, а на наводящие отвечала так путано, что впору было заподозрить его в сумасшествии. Это выводило из себя. Но, как только они вернутся обратно в Ассоциацию, он всеми возможными и невозможными способами вытянет правду, не будь он Ланосте.*** Далеко за полночь, а обитатель этой комнаты и не думает ложиться. Киэльноду Криши не спалось. Он не мог уснуть: стоило закрыть глаза - и в памяти всплывали все неприглядные эпизоды его жизни, связанные с Башней. Темная, жадная, бессердечная - вот ее истинный облик, тщательно замаскированный под понятиями долга и преданности Империи, обещаниями дать силу и возвысить. Беспощадная, отнимающая все, что дорого, не допускающая ни малейшего неповиновения... Страшное место... И именно туда они завтра направляются. Будь его воля, он никогда бы не имел ничего общего с этой организацией, пусть даже для этого пришлось бы покинуть континент. Но он не бросит Руда. А значит, следует отбросить все опасения и страхи и соорудить парочку сюрпризов, на случай, если бывшее начальство окажется чересчур гостеприимным и захочет задержать их "погостить" подольше. Вспомнив Мастера Четвертой Башни и в очередной раз вздрогнув от омерзения, мужчина сел за стол и погрузился в расчеты - следовало проверить, верны ли свежеизобретенные чары.*** В Башне тоже страдали от бессонницы. Мердис беспокойно метался на кровати - ему то снилось, что прибывший Черный маг внезапно оказывается лишь искусной подделкой, и он просыпался от разочарования и смертельной обиды, то во сне за личиной опионского мага действительно скрывался [Он], и тогда зеленоволосый снова просыпался, от дикой мешанины безумной радости, вины и тоски.

Не спал и Четвертый Мастер. Он прикидывал варианты разговора с Дантеорсом, каждый раз в его воображении приводившие к одному и тому же финалу - упеканию бывшего подчиненного в застенках Башни. Ну никак не хотел Киэльнод возвращаться в родные пенаты, споря, протестуя и отклоняя любые доводы даже в мыслях самого Микелькарго. Это дико бесило, и Четвертый начинал по-новой проигрывать мысленный диалог, надеясь прийти к иному развитию событий.*** И только одно существо спало сегодня этой ночью. Маленький синий дракончик сладко посапывал, свернувшись клубочком на временно пустующем королевском троне, и радостно повизгивал во сне. Снилось ему, как Король гладит его по голубой гриве и хвалит за идеально составленную схему новых [врат]. И сон его не нарушало даже злобное ворчание рогатой девицы, корячащейся, на пару с хвостатым демоном, вырисовывая на каменных плитах круги и руны.