Глава 41. Дети войн (1/2)
Витала пыль. Многолетний потолок покрыли трещины. На сизой стене до сих пор сохранился мон клана Учиха. Он потускнел. Заброшенное убежище медленно гибло в стремительном времени.
Это место — реликвия беспрерывной клановой войны. Той, что забрала в разы больше людей, чем все войны, названные мировыми.
— Это был Учиха Шисуи, — донёсся голос.
Мадара обернулся.
На входе в зал стоял Учиха Яширо. Напускной решительностью горели глаза, но было видно: он трепещет.
— Этот шкет смог остановить биджу силой додзюцу.
«Вот значит как… Учиха Шисуи».
Мадара ухмыльнулся. Отлично. Это благая весть. Если в глазах шкета действительно открылась сила, схожая с отцовской…
— Пока сокрой, — сказал Мадара. — Жди. И расскажи, когда их злость достигнет абсолюта. Пусть тогда они узнают о мангекё. Поймут, что это шанс. И у Фугаку не останется выбора, кроме как ступить по пути ярости.
— Шанс подчинить Лиса, — догадался Яширо. — Не только выпустить его на волю. Но и сделать оружием. Вы об этом?
— Да. Так же, как много лет назад. Когда мне пришлось пасть перед Хаширамой Сенджу.
— Но… что будете делать вы? Ведь Лис — ваша задача.
Мадара не ответил. То, что собирался делать он — не важно. Ведь Лис давно исчез, как и исчезли шансы клана Учиха преуспеть в восстании. Но следовало наплести красивой лжи. Яширо — важный инструмент грядущего хаоса. Нельзя терять его расположение.
— Я займусь Хокаге.
— Отлично, — кивнул Яширо. И добавил презрительно: — Значит, нам не придётся полагаться на этого шкета Итачи.
Мадара промолчал. Шкет Итачи пока что его не волновал.
***</p>
Коган оказался окружён людьми из отряда по борьбе с наркотиками. В их компании он сидел за уже родным столиком пустующего главного ресторана Мияби и сложил пальцы домиком. Мнимые товарищи просили устроить им вечер. Отказывать было нерационально. Пришлось закрыть чайную на час раньше обычного и пригласить всех. Теперь в зале горело обсуждение. Один из агентов рассказывал историю:
— Ну и, в общем, я такой гово…
Подошла Акеми с чаем. Она единственная осталась из всего персонала.
— Спасибо, — улыбнулся ей Коган. Он, разумеется, обязался заплатить ей за сверхурочную работу.
Акеми улыбнулась в ответ и пошла обратно на кухню. Лишённым даже мимолётных проблесков ума взглядом её провожал лысый мужик: один из ведущих долгосрочную операцию по раскрытию сети картеля. В рыжей плешивой бородке застряли многодневные крошки. Выглядел он некомпетентным, таковым и являлся. Почему сидел на своём месте почти десять лет — загадка с очевидным ответом.
Коган поправил очки. Этот тип своим невежеством вызывал крохи того неконтролируемого раздражения, победить которое не представлялось возможным.
— Чё думаете по поводу убийства Гудзи? — сказал лысый.
— Это действительно трагедия, — покачал головой Коган. — Танаки Ода был моим хорошим другом. Жаль, что город… нет, что вся страна Травы лишилась такого человека.
— Да уж… — ответил лысый. — Дедуля был хорош. Жалко его. Но мне чё-т непонятно. Вот какого хера эти шиноби Камня вообще полезли?
— Да чёрт его знает… — махнул другой полицейский. — Может, неправильно истолковали приказ?
— Со слов очевидцев, Гудзи убили не сразу. Его хотели взять живым и, видимо, как-то использовать, — встрял третий. Молодой специалист, лишь недавно переведённый из отдела по контрразведке. — Я знаю, что контры пытаются разобраться, что к чему, но всё очень странно. Гудзи был убит ударом каменного кулака, ему размозжили череп. Зачем кому-то использовать такую технику на обычном гражданском?
— Это то, что их больше всего смущает? — иронично подметил лысый.
— Нет. Их… много что смущает. Да только расследование вряд ли что-то даст. Все убийцы мертвы. Потенциальных причин подозревать кого-то в подставе много, но след обрывается.
— Да и какая теперь разница? Гудзи убит руками шиноби Камня. Для Ооноки партия закончена. Коноха победила.
Коган отпил горячего чаю, словно побуждая всех сделать небольшой перерыв.
— Да уж, — поставил он чашку на стол. — Жаль, что настоящие виновные, если они есть, не окажутся наказанными.
— Не волнуйся, Коган, — самоуверенно улыбнулся лысый. — Мы сделаем всё возможное, чтобы их найти!
Коган улыбнулся в ответ.
— Буду в вас верить.
***</p>
Тянуло руку. Напряжённая кисть начинала побаливать, и Хирузен отложил перо, потёр глаза. Из широкого окна родного дома доносился холодный воздух. Тёмные небеса заплыли тучами. Отчего-то хотелось снега и ещё больших холодов. Хорошего такого мороза, чтоб окунуться болящей головой в сугроб. Как в детстве да молодости…
День подкинул задачу. Итачи дал понять: в потоке проблем Хокаге конфликт с Учиха затерялся, несмотря на свою важность.
— Как я мог такое допустить?..
Фугаку не приукрашивал. Он не ждал такого разговора, и даже привычная пелена вежливости на мгновение спала с его лица, когда Хирузен, казалось, сделал что-то такое, что давно следовало сделать.
Фугаку тоже заплутал на дороге решений и наверняка не знал, во что теперь верить. В слова Хокаге или же в опыт прошедших лет.
У него и правда был повод сомневаться.
Следовало торопиться. Что-то решать, пока не стало слишком поздно, но решений, кроме одного, не было, и теперь все мысли витали лишь вокруг него. Как же обыграть так, чтобы угодить всем? Как обыграть так, чтоб не потерять всех плодов своей и прошлых Хокаге жизней?..
Решение лишь одно: уйти с поста. Оставить жизнь Листа на совесть новых поколений. Детей нового мира и войн. Не таких опытных, но в свете этого и более открытых к новым знаниями.
«И ведь только недавно я думал о преемнике».
Но Данзо так и не нашёл себе преемника. И так и не найдёт. С каждым годом он всё больше убеждался в том, что никто другой с его делом управиться не сможет. В таком стремлении старый друг мог медленно заплыть безумием. Загубить всё, когда на пост Хокаге придёт новый человек.
А ведь людей со взглядом, как у Данзо, много. И Хирузен не знал, удастся ль новым поколениями не потерять в порыве разногласий связь со всеми ними. Со всей тьмой, которая оберегала Лист уж много-много лет. Нельзя ведь просто так взять и разорвать раскинутые за годы сети.
Но выбор был неотвратим и невелик.
Казалось, главный претендент — Фугаку. Но он — олицетворение отчуждённости Учиха. Не тот характер, не та слава. Его не примут в лидерах Листа. И в этом крылась вся проблема. За годы отстранённости Учиха обособились от остальной Конохи.
Данзо как-то говорил об Итачи. Считал, что мальчик ещё в шестилетнем возрасте местами мыслил, как Хокаге. Но даже сейчас Итачи всего двенадцать. И он завис меж множества сторон, стал двойным агентом, и слишком многие планировали его жизнь себе во благо. Малец при всей крепости сознания мог не вывезти.
Хирузен достал одну из папок, сдвинул несколько уже изученных листов. Дошёл до неизведанных.
«…Теруми Мэй продолжала атаковать Санби Йотоном, но это производило недостаточный эффект. Тогда Учиха Шисуи применил неизвестную технику и…» Вспомнилось лицо шкета. Лёгкость улыбки, пылкий взгляд и задорный голос.
«Точно…»
Даже в его голове Шисуи от Учиха как-то отдалился. А ведь он был одним из главных шиноби нового поколения, за кем Хирузен наблюдал. О ком думал как о преемнике ещё задолго до того, как узнал о плачевной ситуации.
«Как же так вышло?..»
В последние месяцы Шисуи стал тише. Иногда, казалось, он проваливался в свои думы и переставал себя контролировать. Тогда к искренней улыбке и лёгкости из его души проникало такое же искреннее желание что-то сделать. Как-то действовать.
Теперь стало ясно, в чём именно было дело.
«Однако… — Хирузен вздохнул. — Этот тоже шкет. Да что ж такое?..»
Но кроме этого проблем не возникало. Только возраст мешал.
Следовало подумать над этим вариантом.
***</p>
— Я отправляюсь на миссию, — сказал Итачи. Он покорно опустил голову и, как всегда, докладывал о своей работе. Но за зажатой позой и тихой речью не стояло страха. Это — проявление воспитанной сдержанности.